Следователи
Шрифт:
Они оба, и Александр Попцов и Александр Боков, пришли почти одновременно, к десяти часам. Сев напротив друг друга перед столом следователя, каждый из них старался не смотреть на соседа.
Сергей Гарусов подробно объяснил им права и обязанности и, достав бланк протокола очной ставки, закончил свое объяснение словами:
— Вы можете также задавать друг другу вопросы. Имеете право ознакомиться с протоколом и требовать его дополнения, внесения в него поправок. Каждый из вас подписывает свои показания и каждую страницу в отдельности. Понятно?
— Понятно... — пробурчал Боков, а Попцов лишь утвердительно кивнул головой.
«Допрашиваемые
Ответ Попцова: Отношения с Боковым только служебные, нормальные.
Ответ Бокова: Попцова знаю только по работе, неприязненных отношений нет.
Вопрос к Попцову: Ездили ли вы 28 августа в Кирово-Чепецкий филиал? Какие документы и кому передавали после этой поездки?
Ответ: Да, я ездил в тот день в Кирово-Чепецк. В бюро пропусков получил пропуск на въезд на территорию филиала. Кроме того, после загрузки машины коробками получил от кладовщика накладную. Когда выезжал с территории, пропуск у меня не забрали, количество коробок не проверяли. Охранник, не выходя из проходной, нажал кнопку, открыл ворота, и я выехал. И накладную, и пропуск я, помнится, отдал инженеру Бокову. Документы были скреплены скрепкой.
Вопрос к Бокову: Получали ли вы от Попцова вместе с накладной пропуск?
Ответ: Я вообще не видел ни накладной, ни пропуска.
Вопрос к Попцову: Вы настаиваете на том, что передавали документы Бокову?
Ответ (после продолжительного раздумья): Я могу сказать точно, что документы отдал. Но кому? Конкретно не помню и настаивать на том, что отдал именно Бокову, не могу. Обычно я отдаю документы или Бокову, или Локуневу, или Горбушину. Кому-то из троих. Боков не подтверждает, и я не могу утверждать и наговаривать на человека.
Вопросы Бокова к Попцову: Вы во сколько приехали? И приехали сразу к нам или в гараж?
Ответ: Я пришел сразу в отдел в 17 часов, в гараж не заезжал.
Вопрос Бокова к Попцову: Кто из бюро звонил в цех по поводу разгрузки?
Ответ: Не помню. Мне кажется, что я вам передал пропуск, и тогда вы должны были звонить.
Вопросов друг к другу не имеем. Протокол прочитан, записано верно».
Гарусов протянул исписанные листки Попцову:
— Читайте и расписывайтесь. Потом вы, — он обратился к инженеру. — И знаете что? Поедем сейчас на завод, попробуем разобраться на месте. Не возражаете?
«Одно верно, — думал следователь. — Все-таки Попцов отдал эти злополучные бумажки в бюро. Но кому? Горбушин, помнится, начальник. И заниматься таким пустяком, как оформление накладной на коробки, стал бы только в том случае, если бы никого не оказалось в отделе. Здесь прозвучала еще одна фамилия... Локунев... Локунев... Локунев, — раздумывал следователь, пока перечитывал
протокол. — Фамилия эта мне встречалась... Вчера...»Сергей открыл сейф, достал папку и тут же у раскрытого железного ящика стал быстро листать подшитые показания жильцов ближайшего района. Вот! Полстранички текста. Но адрес! Улица Пролетарская, дом 23а, квартира № 1. Почти напротив! Угловой трехэтажный каменный дом.
Локунева Н. П., шлифовщица:
«По этому адресу я проживаю с 1953 года. Со мной живут моя мать — Шабурова Анна Алексеевна и сын — Локунев Николай Юрьевич. Мать на пенсии, сын работает инженером на заводе. 13 сентября мы все были дома. Сын пришел из бани в шесть часов вечера, и мы вместе ужинали, смотрели телевизор, отдыхали. Никаких криков и ничего другого не слышали. Об убийстве девочки нам стало известно на следующий день во дворе, когда милиционеры обходили квартиры. Девочку не знали. Больше сказать нечего».
«Москвич» мчит по Пролетарской, а сидящие на заднем сиденье Попцов и Боков по-прежнему молчат и, кажется, в чем-то упрекают друг друга. Инженер время от времени то сопит возмущенно, то глубоко вздыхает. А брат «рыбака» смотрит только вперед, на дорогу, и хлопает глазами. Не доезжая метров ста до пересечения с улицей Володарского, Виктор резко сбрасывает скорость, и теперь машина катит медленно-медленно, не быстрее пешехода.
Проехав перекресток, возле углового трехэтажника остановились. Гарусов первым выбрался из автомобиля и открыл заднюю дверцу.
Они втроем стояли на углу квартала.
— Вон там возле девочки лежал пропуск, — Сергей рукой показал на противоположную сторону. — Его, весьма вероятно, обронил преступник.
— Не знаю... — едва слышно пробурчал инженер, а Попцов пожал плечами.
«Спросить про Локунева? Знают ли они, что он живет в этом доме? Если спросить, они сразу же сообразят, что вопрос задан неспроста, и на сына шлифовщицы упадет тень. А если он непричастен?» — подумал Гарусов, а вслух сказал:
— Я оставлю вас на некоторое время. Не возражаете? Да... Как вы думаете, когда выстроен этот дом?
— Этот? — инженер взглянул на следователя с легкой иронией. — Вас тогда и на свете не было. В наши дни такие не строят. Дом поставлен в послевоенные годы. На совесть сработано, не одну сотню лет простоит. Хотя, конечно, выглядит тяжело, несовременно. Буквой «Г» спланирован, так как угловой. На два фасада...
Следователь медленным шагом пошел вдоль дома по улице Володарского. До конца здания. Вспомнил укатанный въезд во двор на фотографии. «Сюда, если бегом, — меньше минуты». Обогнул дом. «Во двор выходят четыре подъезда. До дальнего, первого — тридцать секунд».
Гарусов наискосок пересек двор и вышел на Пролетарскую. Вон дожидается пассажиров Виктор в «Москвиче». Руки, как всегда, на баранке. Боков и Попцов терпеливо стоят на углу, возле колонки. Сергей подошел к ним.
«Пять глубоких ран... Руки в крови... С такими руками домой заявляться никак нельзя. Дома — мать и бабушка. Значит, бегом сюда, к колонке... Обмыть руки, осмотреть и отряхнуть костюм... И нож... Он тоже весь в крови... И его обмыть... Холодная вода хорошо смывает кровь. А потом? Домой... По Пролетарской... На той стонет девочка... Приближаются голоса... Сразу во двор, через улицу, нельзя... Могут заметить... Только по Пролетарской. Но куда девать нож? Домой или выбросить? Домой нельзя! Если выбросить, то куда?..»