Сломанные сны

— Камеи… сан, — так быстро он получил приставку «сан», впервые убив человека. Человека, что был одной крови с ним. И что странное, он не чувствовал ни раскаяния, ни сожаления. Словно сделал то, что кто-то другой должен был сделать уже давным-давно, а он лишь привел затянувшийся смертный приговор в исполнение. — Другая близняшка. Мы не нашли её. Кажется, она сбежала в лес. Сюда приближаются машины.

— Понял. Уезжаем. Никто и никогда не должен узнать правду о том, что здесь произошло. Официально — склад кто-то поджёг. Вину можно сбросить на Авакусу. Ясно?

Прах к праху. Огонь к огню. Девочку, низвергнутую из ада, забрали родные языки пламени.

«Что это за чувство?» — первое, о чём спросила себя Никки, как только впервые, казалось бы, за всю жизнь улыбающийся Камеи, закончивший рассказ, смаковал собственное первое убийство — убийство собственной сестры.

«Что это за странное чувство?»

Авакусу поняла, что за порыв сдерживает грозовой ветер в её груди — рука Акабаяши сжимала её, переплетая их пальцы, и теперь она понимала, что благодаря лишь этому простому, но нежно-сокровенному жесту она до сих пор не сорвалась, чтобы воткнуть столовый нож в глотку их визави.

«Так вот что такое настоящая ненависть?»

«Ненависть», которую она испытывала до сих пор, была лишь названная Изаей злость не на семью, а на саму себя.

В это же мгновение её, до этого времени застывшее в режиме ожидания, сердце наконец-то пронзили стрелы неистовства.

«Я убью этого человека. Я должна его убить. Уничтожить. Изрезать его тело».

— Просить прощения я не собираюсь, так как считаю, что поступил рационально. Твоя мать была безумна, она бы всё равно рано или поздно нашла бы свою смерть, — сардонически хмыкнул Камеи, смотря в опустевшую хрусталь стакана.

«Что я должен сделать?» — спрашивал себя Акабаяши, крепче сжимая ледяную вспотевшую ладонь.

Со стороны могло показаться, что Никки абсолютно спокойна и благоразумна, она даже не проронила ни слова за весь красочный и душещипательный монолог. Он чувствовал каждой клеточкой тела боль и ненависть, что переливалась по крови, сигналом в мозг отдавая безумные, но вполне оправданные приказы.

И самое страшное, что в этой комнате не было ни правых, ни виноватых. Мать Никки была безумна, и кто знает, что стало бы с самой Никки — не умерла бы она от опытов, что над ней ставил собственный родитель? Но Никки лишилась семьи, всего, что у неё было, да ещё по сути и близкого человека, что теперь цинично кичится убийством сестры.

Нужно её увести от греха подальше. И Мизуки не успел — Авакусу подскочила на ноги, и он уже готов был тут же сбить её с ног. Однако её действия поразили не только его, но даже и самого Камеи, застывшего с открытым ртом.

— Вот оно как! — буднично потешалась Никки, глупо всплеснув руками. — Тогда…тогда… спасибо, дядя Камеи за то, что спасли меня! Конечно, если бы вы ещё и вытащили мою сестру, цены бы вам не было, но я слишком многого желаю, да? Это уже была бы сказка.

Под ошарашенную реакцию якудза, что даже слова не могли вставить в этот одновременно эмоциональный и спокойный в плане отсутствия резни монолог, Никки вышла из-за стола, продолжая благодарно вздыхать:

— Серьёзно, я очень благодарна за этот разговор, но меня уже наверняка ищут. Так что я пойду, не буду мешать мужским делам.

И, отвесив шутливый поклон и кокетливо подмигнув, Никки скрылась за дверью.

Непозволительно надолго повисшую тишину нарушил комментарий облегчённо вздохнувшего Камеи:

— Я думал, она меня прирежет этим ножом. Но всё-таки, кажется, в Азуми она пошла только внешностью, что к счастью.

Акабаяши вряд ли мог с этим согласиться, в самых страшных представлениях уже прикидывая, не пошла ли Авакусу на самом деле за пистолетом.

Холодный поток ветра ударил отрезвляющей пощечиной, когда Никки выбежала на веранду прочь от напыщенно-фальшивого фасада, скрывающего тень подпольного мира, что сейчас сияла и искрилась в свете банкетного зала. Лишь наедине, где свидетелем ей была луна, Авакусу истошно закричала, согнувшись пополам, извергнув из себя всю агонию, что скопилась в сердце за проведенный наедине с Камеи час. Продолжительный крик унесло эхо ветра, а в ответ ей был лишь любезно-весёлый шум из зала, какофония из учтивого смеха и гомона голосов.

Если бы у неё была сила как у безголового байкера, она бы одними тенями сплела их в паутины и раздавила одним нажатием. Если бы у неё была сила, как у Хейваджимы Шизуо, она, сорвав целую балюстраду, смела их всех со своего пути одним ударом. Если бы… если бы она только была аномалией под стать Икебукуро.

Если бы она была… А ведь она и так городская легенда. Фальшивая, самопровозглашённая. Кукла Вуду. Кукла Вуду бы хромировала весь зал, но что потом? Заставила бы увидеть их худшие кошмары, а что дальше? Убила бы? Хватило бы у неё сил собственноручно взять ружьё и всех их перестрелять?

Утерев выступившие слезы, Никки кинулась внутрь к одной из хозяйских комнат, где хранилась коллекция оружия. На любой вкус — от старинных мечей самураев эпохи Токугава до современных снайперских винтовок. Прекрасный музей, по которому Никки кружилась от стены к стенду, представляя, как прекрасно бы тем или иным оружием пустить рубиновую краску, что наконец-то окрасит тени в этом зале. Она уже потянулась к приглянувшемуся старинному мушкету, когда её резко одёрнули назад. И не успела оказать сопротивления, как лямку с предплечья беспардонно сорвали, едва не порвав платья, обнажая плечо.

— Какого! — прошипела Авакусу и тут же попыталась нанести удар локтем, но её перехватили и прижали к стене, спустив платье ещё ниже. Сейчас она проклинала себя за то, что не взяла с собой антихром, но голос, который она услышала, заставил колени подкоситься, а яду вновь наполнить сердце.

— И всё-таки ты не Долли. — Камеи оторвал племянницу от стены и толкнул от себя, примирительно подняв руки. — Пардон, пардон. Мне нужно было до конца удостовериться, что ты не она. Но татуировки нет, последние подозрения сняты.

Никки готова был растерзать его одним взглядом, сколько ненависти в ней было, она натянула лямку на законное место и словно хищник, огибающий жертву, прошла кругом от ненавистного ей человека. Точно, у Мики ведь была татуировка дракона, какую делают все Акатацу, на правом плече. Так значит, целью Акабаяши было изначально убедить Камеи, что Никки не Кукла, а не сдать её? Она едва не прикрыла глаза в блаженстве — тягостные мысли отпустили её. Но открыв янтарные очи, она в упор посмотрела на Камеи, что сложил руки треугольником.