Словесное древо

зеленовато-черной большой сахарнице с крышкой, жареный, два фунта, цикория в

пачках. В кухонном столе двадцать фунтов гречи. Ах, если бы чудом всё это уцелело!

Много и другого: макароны, рис, пшено, всего не помню. Быть может, удалось бы со-

орудить посылочку. Какое бы было счастье! Жадно жду письма от Вас. Нельзя ли

вспомнить мужских черных ботинок? Они совершенно хорошие, и мне хватило бы их

надолго. Есть и сандалии. Одним словом, всё, что можно. Побеспокойтесь! До

гробовой доски не забуду Вашего милосердия. Вся надежда, что в течение декабря что-

нибудь выяснится с деньжатами. Иначе меня выгонят на улицу. За угол нужно платить

20 руб. в месяц.

223

С января можн<о бы было ужо нанять отдельн<ую комнатушку^ но, повторяю,

не<где взять ежеме>сячные 20 руб. <Толечка не мо>жет ничего боль<ше сделать. Он>

живет только на <ученическую сти>пендию, соверше<нно без помощи>, так как

родньке его оставили^ переехали на постоянное <местожительство> в Севастополь. За

семьей-то ему было легче, а теперь вовсе тяжело, желательно бы не сломать резной

спинки у моей скамьи. Скамья разбирается, и спинка снимается, только выбить

клинышки с испода и положить спинку плашмя на скамью, перевязать, и она не

сломается при перевозке. В Томске глубокая зима. Мороз под 40°. Я без валенок, и в ба-

зарные дни мне реже удается выходить за милостыней. Подают картошку, очень редко

хлеб. Деньги от двух до трех рублей - в продолжение почти целого дня — от 6 утра до

4-х дня, когда базар разъезжается. Но это не каждое воскресенье, когда и бывает мой

выход за пропитанием. Из поданного варю иногда похлебку, куда полагаю всё: хлебные

крошки, дикий чеснок, картошку, брюкву, даже немножко клеверного сена, если оно

попадает в крестьянских возах. Пью кипяток с брусникой, но хлеба мало. Сахар

великая редкость. Впереди морозы до 60°, но мне страшно умереть на улице. Ах, если

бы в тепле у печки! Где мое сердце, где мои песни?! Еще раз умоляю о письмах. Про

запас прощайте. Кланяйтесь моим знаменитым друзьям — русским художникам и

поэтам!

229. Н. Ф. ХРИСТОФОРОВОЙ

1 января 1935 г. Томск

Дорогая Надежда Федоровна!

К неземной стране Путь указан мне, И меня влечет Что-то всё вперед!

Не растут цветы На пути моем, Лишь шипов кусты Вижу я кругом!

Соловьи зарей Не ласкают слух. Лишь шакалов вой Слышу я вокруг!

Не сулит покой Мне прохлады тень, Но палящий зной Жжет и ночь и день!

Не в тиши идет Путь кремнистый мой — Ураган ревет, Проносясь над мной!

Не среди лугов. Под шумок ручья, По камням холмов Пробираюсь я!

И встречаю я Всюду крови след: Кто-то шел, скорбя, Средь борьбы и бед!

В черной мгле сокрыт Путь суровый мой. Но вдали блестит Огонек живой!

Огонек горит, И хоть вихрь шумит. Но меня влечет Что-то всё вперед!

Поздравляю Вас со Святками, со звездной елкой счастья и благословения. Я

получил Ваше письмо, наполненное грустью о моих грехах. Я поплакал над ним

тихими очистительными слезами. Оно живое доказательство, что я один из тех темных

грешников, ради которых и пришел во плоти Свет на земле, ибо Он пришел не к

праведникам, а к ужасному сборщику римских податей Закхею, к сирофи-никиянке-

блуднице, львице восточных бань и публичных сатурналий, к бесноватому, живущему

во гробах, к гнойным прокаженным. О, какое счастье встать в ряды тех, про которых

сказано в Евангелии от Луки в главе VI-ой, стих 22-ой: «Блаженны вы, когда возненави-

дят вас люди, и когда отлучат вас, и будут поносить, и пронесут имя ваше как

бесгестное». И еще стих 26-ой того же евангелиста: «Горе вам, когда все люди будут

говорить о вас хорошо».

Дорогое чадо Божие — теплая и родная Надежда Федор<овна>. Да не смущается

сердце Ваше и да не устрашается! Не принимайте мои спокойные встречи с

искушениями за самый грех. Будьте в покое, и раскаленные стрелы сатаны возвратятся

туда, откуда они прилетели! Ибо ведь «Христос есть мир (в английском переводе -

покой) наш» (Ефес. II, 14). Никогда не выходите из этого покоя, если Вы хотите

возрастать в очищении. Тогда исчезнет и смущение Ваше. «Что скажет Он, то и

сделайте» (Иоанн. II, 5). Ожидайте всякий день избавления от греха: «Сие пишу вам,

чтобы вы не согрешили» (Иоанн. И, 1). Я же скажу вместе с апостолом Павлом: «Хотя

я ничего и не знаю за собою, но тем не оправдываюсь: судия же мне Господь».

224

Возьмите человека, который по причине многогранности своей души не может жить

среди официальных праведников, выкиньте его из общественных предприятий,

изгоните из общества, — и Христос скажет: «Вот человек, которого Я ищу! Я пришел

взыскать и спасти погибшее!» Еще раз прошу Вас пребывать в покое, дабы не

затемнить уверенности, что «Возвеселится пустыня и сухая земля, и возрадуется

страна необитаемая, и расцветет, как кипарис» (Ис. XLII, 1).

О Ты, дыханье вечности, Дохни на сушь души моей, И мирта цвет, и кипарис

Поднимутся в песках сухих, И у потоков вод Твоих Пустыня станет, как нарцисс!..

Мой дух к Тебе весь обращен, Я всё забыл, стремлюсь к Тебе, Я чудной мыслью

поглощен, Что ты, Нарцисс, теперь во мне! Дождь благодатный и живой — Не тщетно

ждал Тебя душой!

Простите, прощайте! Прошу о письме и милостыне. Душа моя с Вами.

Н.К.

Переулок Красного Пожарника, изба № 12. 1 января 1935 г.

230. Л. Э. КРАВЧЕНКО

20 января 1935 г. г. Томск

Потрясли Вы мне душу, дорогая Лидия Эдуардовна, Вашей заботой обо мне и

милой посылкой.

Поплакал я всласть над Вашими мешочками, так пахнуло мне на сердце чем-то