Словесное древо

интересно. Сообщите, как живет Надежда Григорьевна, — я не знаю ее адреса, —

хотелось бы написать ей письмо. От Н<адежды> А<ндреевны> получил письмо и 50 р.

уже в Томске. Лучшие перлы из моих сердечных морей вплетаю в ее венец Сирин-

птицы. Поплакал я, когда прочитал в ее письме, что прекрасный Собинов отзвучал

навеки. Как мало остается красивых людей в нашей стране! Не могу оторваться от

письма, но так трудно говорить на бумаге. Простите. Не забывайте. Помогите, чем

можете. Адрес: г. Томск, переулок Красного Пожарника, дом № 12.

24 октября 34 г.

224. В. Н. ГОРБАЧЕВОЙ

1 ноября 1934 г. Томск

Дорогая Варвара Николаевна. Получил двадцать пять. Благодарю от всего сердца.

Живу в углу на окраине Томска у жестянщика-старика со старухой. Очень мучительно

на чужих глазах со своими нуждами душевными и телесными. Комнатки отдельной

220

здесь не найти, как и в Москве. Это очень удручает. Дрова сорок руб. возик. Везде

железные топки с каменным углем. Смертельно скучаю. Прошу о письме. Кланяюсь

земным поклоном. 1 ноября.

225. Б. Н. КРАВЧЕНКО

7 ноября 1934 г. г. Томск

Дорогой Боречка - волнуюсь невыразимо, что не могу получить ответа на свои

телеграммы и письма к вам. Прошу усердно, как только получишь это письмо —

отвечай. Ставлю Зинаиду Павловну в известность, что, не получая в продолжении

четырех месяцев ничего резонного на мою доверенность на вещи, я вынужден был

послать доверенность на имя другого человека, живущего в Москве близ того дома, где

я жил и где находятся мои вещи. Они свалены в сарай и мне пишут, что они

расхищаются, потому что это общий сарай для всех жильцов дома. Не зная, что делать,

я ухватился за возможность пристроить мое бедное имущество к доброму человеку,

благо он изъявил сердечную готовность помочь мне в моем горе, весьма жестком поло-

жении. Я теряю последние силы буквально от недоедания, быть может, удастся что-

либо продать, и мне перешлют сколько-нибудь деньжат. Я буду иметь возможность

платить двадцать руб. в месяц за конуру, и меня не выгонят на снег под 45-тиградусный

мороз. Морозы в 40° здесь начались с половины ноября, а я в лохмотьях, без валенок, о

которых умоляю Толечку, он мне обещал прислать валенки с калошами. Если же

возможно, то зашейте их в тряпку покрепче и пришлите. Мои условия по суровости

вам не могут быть понятны, но они ужасны. Умоляю о валенках! Вещи доверяю

Клычкову. У него большая квартира и если Толечка пожелает что-либо взять, то это

можно во всяк<о>е время. Лишь бы уцелело мое барахло и было вывезено из сырого

общего сарая. Конечно, половина вещей пропала, но что же сделать?! За тысячи верст я

бессилен этому воспрепятствовать. Деньги 20 рублей от Толи за октябрь мне переслали

из Колпашева в Томск. Он обещал высылать аккуратно каждый месяц 20 руб. В уплату

за комнату мне нужно знать, будут ли они высылаться в дальнейшем?

Освободится комната в январе, и я могу занять ее, если буду знать, что меня не

забудут этими двадцатью рублями. Какое было бы счастье уйти от чужих собачьих глаз

в свой угол!

Милый Боречка — отвечай! Найди возможность поставить меня в известность о

себе.

Кланяюсь со слезами.

Извести Ильюшину бабушку, что я от нее жду милый гостинец — посылочки, такой

же как и первый раз посылали в Нарым.

Сообщи ей мой новый адрес: г. Томск, переулок Красного Пожарника, изба № 12 —

мне.

7 ноября 1934 г.

226. В. Н. ГОРБАЧЕВОЙ

26 ноября 1934 г. Томск

Дорогая Варвара Николаевна, не знаю, как и благодарить Вас за заботы обо мне.

Кланяюсь Вам земным поклоном и умываюсь слезами. Прошу Вас не забывать меня

весточкой. Можно ли наведаться в Оргкомитете — передано ли во ВЦИК мое

заявление? Надо об этом по возможности чаще напоминать Комитету, потому что он

может тянуть передачу годами, как тянул мои заявления о пенсии, пока я сам не

добился личного свидания с Калининым. Мне пишут из Москвы, что дама, к которой я

просил Вас позвонить — была очень больна, вероятно, она еще медленно

поправляется. Но весьма бы было любопытно, а быть может, и полезно под каким-либо

интересным предлогом, который бы был не похож на просьбу о деньгах — получить от

нее разрешение свидеться — и передать ей мой документ лично. Быть может, она что и

221

сделает, если захочет. Я послал Вам доверенность (и список вещей). Когда будете ее

предъявлять, нельзя ли узнать, почему на предъявленную Зинаидой Павловной

Кравченко доверенность не последовало разрешения получить вещи? Это мне очень

важно знать. О результате Вашего предъявления доверенности известите меня

письмецом. Как вещи? По возможности их нужно проверить по списку. В первую

очередь нужно попытаться продать ковер и складень красный, обложенный медной

оковкой, Неопалимой Купины. Этот складень принадлежал Андрею Денисову - автору

книги «Поморские ответы». Писан же он тонким письмом в память Палеостровского

самосожжения иже на езере Онего, при царе Алексии. Сплошной красный цвет

выражает стихию огня. Этому складню всего бы больше приличествовало быть у меня

— связу<я> меня, сгоревшего на своей «Погорельщине», с далекими и близкими

отцами и дядичами, но что же делать? Они простят меня, слабого и уже одной ногой

стоящего во гробе. За складень раньше мне давали полторы тысячи. Теперь сколько

дадут. Предложите его Николаю Семеновичу Голованову, изв<естному> дирижеру из