Смерть ростовщика

Ко второму году войны кожа снова натянулась на залитом жиром теле Кори Ишкамбы. У него отвис второй подбородок, а живот вырос больше прежнего. Капитал его перевалил за два миллиона – доходы от денег, отданных в рост, множились, как мухи на падали, производя ему бесчисленных «потомков».

И все же, несмотря на радующие его сердце доходы. Кори Ишкамба не забывал Мирзу Абдуллу, и каждый раз перед едой, – а еда перепадала ему теперь по нескольку раз в день, – он поминал своего обидчика проклятиями и страшной бранью.

На третьем году войны, в 1916 году, трудовой народ был совсем разорен, люди мечтали о куске черствого хлеба, который мог бы составить, по распространенному среди мусульман выражению, их куты-лайамут [39]. Спекулянты же нажились так, что уж и не знали, на какие еще товары могли бы они потратить свои капиталы. А для купцов, ведущих торговлю с Москвой, даже золото и бриллианты не имели цены. Они не нуждались в деньгах ростовщиков. Поэтому у Кори Ишкамбы на третий год войны дела заметно ухудшились. Ему пришлось все свои деньги вложить в банк и довольствоваться теми небольшими процентами, которые это давало.

Правда, с крупной суммы, которая превышала два миллиона рублей, он даже по банковскому расчету получал немало, но это не могло удовлетворять его страсть к наживе. Чем богаче, тем алчнее он становился.

Он жаждал, как и в предыдущие годы, получать с крупных ссуд по двадцать пять – тридцать процентов,

Но осуществить эту мечту ему не удавалось, и он с сожалением твердил: «Увы, те дни унесла вода! Тот кубок разбился, и влага пролилась!»

В довершение всего и с едой стало хуже. Богачи, не нуждаясь больше в его деньгах, не подпускали его к своей скатерти, а в банке, где он имел текущий счет, его угощали один раз – в десять утра – сладким чаем, и только. Поэтому он поневоле довольствовался пловом, которым, согласно условию, его ежедневно кормили снимавшие у него худжры, да угощениями на свадьбах, если ему удавалось на них попасть, или горячими поминальными блинами на мазарах. Начиная с 1916 года Кори Ишкамба опять начал худеть.

Как-то раз я встретился с ним и спросил, почему он похудел. Кори Ишкамба начал рассказывать:

– Раньше по нескольку раз на день я ел кази, плов, манту, персидский плов, пельмени, жареных кур, жаркое из молодого барашка, баклажаны. Теперь из тех домов, где меня угощали всем этим, ушла благодать, хотя их хозяева и стали еще богаче. Уже давно я не смачивал губ своих в этих домах. А ведь сказано: «И коровы и бараны жиреют от корма!» Как же мне не тощать, когда не находится еды, соответствующей моему аппетиту! – Немного помолчав, он добавил с признательностью: – Дай бог всего хорошего банку! Как только прихожу туда к утреннему чаю, тотчас передо мной ставят стакан и сахарницу, полную сахара. Я кладу, сколько влезет, доливаю потом стакан горячим чаем и напиваюсь всласть. Управляющий не выражает неудовольствия, если я выпью сразу три стакана! Он только радуется этому!

– Но ведь теперь денег у вас много, – сказал я дядюшке Кори – и вы состарились! Не унесете же вы свои деньги в могилу! Почему бы вам не готовить для себя каждый вечер то кушанье, которое захочется, почему не поесть в свое удовольствие?

В ответ он прочел стихотворение, которое сочинил о ростовщиках один из поэтов того времени:

Ростовщику вовек не понять –

Как можно корку нищему подать?

Немыслимо – как сталь разбить стеклом

Или как зубы о кисель сломать.

* * *

К концу того же 1916 года еще одно обстоятельство стало подрывать силы и здоровье Кори Ишкамбы–это «неуместные», как он говорил, проказы бухарских шутников.

Если они узнавали, например, что Кори Ишкамбэ положил свои деньги в «Соединенный банк», один из них, подойдя к нему, шептал по секрету:

– Вы слышали, дядюшка Кори, про «Соединенный банк»? Плохи у них дела! Говорят, крупный капитал этого банка попал в руки неприятельских солдат. Не сегодня-завтра владельцы объявят себя банкротами. Будьте осторожны!

Услышав такую новость, Кори Ишкамба бежал в «Соединенный банк», сейчас же забирал оттуда свои деньги и переводил их в «Русско-Китайский (Азиатский) банк».

Конечно, это не оставалось тайной для шутников. Кто-нибудь другой снова подходил к Кори Ишкамбе и повторял о «Русско-Китайском банке» то, что его товарищ вчера говорил о «Соединенном».

Кори Ишкамба так же поспешно переводил деньги в третий банк. Благожелатели советовали ему вложить свои капиталы в Государственный банк; уж он-то будет стоять прочно, как сама Российская империя. Но в Государственном банке проценты были меньше, чем в частных, а Кори Ишкамба не мог пойти на убытки.

Но в конце концов частным банкам так надоели эти «операции» Кори Ишкамбы, что они отказались принимать от него деньги, и он вынужден был вложить весь свой капитал в Государственный банк.

Однако прошло немного времени, и до Кори Ишкамбы стали доходить слухи, что и Государственный банк накануне краха. Каждый раз, когда в газетах появлялось сообщение о поражении царских войск на фронте, шутники и озорники передавали их Кори Ишкамбе, преувеличивая опасность, грозящую банку, и советуя остерегаться и беречь деньги: ведь очень может статься, что Государственный банк лопнет, и тогда – прощай капиталы, «собранные потом и кровью».

Но как мог ростовщик уберечь свои деньги? Если даже банку грозит крах – что он в состоянии предпринять? Из страха перед ворами и грабителями Кори Ишкамба не мог хранить деньги дома или в худжре какого-нибудь караван-сарая. Где было их держать, как не в банке?

Наконец Кори Ишкамба начал понимать, что над ним попросту смеются. Он начал расспрашивать, что пишут в газетах, хотя раньше, как правоверный мусульманин, избегал даже приближаться к тому месту, где их читают. Он недоверчиво слушал тех, кто передавал ему газетные сообщения, и стал просить грамотных людей читать ему вслух, чтобы слышать известия собственными ушами.

Постепенно в газетах стало появляться все больше сообщений, свидетельствовавших о близком крахе. И без шуток озорников они приводили ростовщика в ужас. Он поделился своими страхами с управляющим Государственным банком.

– Если, не дай бог, царь потерпит крах, что тогда мы с вами будем делать? – спросил Кори управляющего.

– Власть царя тверже камня, прочнее гранитной скалы! – утешил тот ростовщика. – Ведь управляют этим государством министры его превосходительства – умнейшие люди мира, поэтому, слава богу, никакой беды не случится. В тюркских и татарских газетах пишут враги государя императора, они распространяют всякие слухи и ложные сообщения. Верные вести можно найти только в русских газетах! – Немного помолчав, он добавил: – Да и не каждой русской газете можно верить. И среди русских газетчиков немало заклятых врагов священной особы государя императора. Не верьте слухам и сообщениям разных газет. Приходите прямо ко мне, я каждый день буду читать вам самые солидные русские газеты, и вы будете получать самые верные сообщения.

После этой беседы Кори Ишкамба стал являться в банк еще до утреннего чаепития. Он шел в кабинет управляющего, и тот громко читал ему вслух первую попавшуюся газету. Но вместо того чтобы переводить прочитанное, он сам сочинял что-нибудь такое, что могло бы понравиться Кори Ишкамбе. Услышав такие «новости», тот говорил:

– Даст бог, никакой беды не случится с государством великого императора, защитником и опорой этого банка, а следовательно, и моим покровителем... Пусть ослепнут враги его величества, пусть отвалятся у них языки, несущие всякие небылицы! – И он шел от управляющего в буфет банка, накладывал в стакан побольше сахару и, заливая его горячим чаем, пил медленно, смакуя. Насладившись чаем, ростовщик выходил на улицу и, заметив около какой-нибудь лавки читающих газету, подходил, узнавал, что в них сообщалось, и потом уверенно опровергал, рассказывая с сильными преувеличениями услышанное от управляющего банком. Однако ему всякий раз, чтобы пугнуть его, возражали: