Смертельно безмолвна - 2

отражении. Или, возможно, мне просто надоело целый день валяться в постели и с

маниакальной сосредоточенностью раз за разом обдумывать план действий.

Дол проводит меня в гостиную.

На диване сидит отец, рядом с ним сидит неизвестный мужчина: он толстый или нет, жирный, как кусок сала. Еще и потный кусок сала с мокрой спиной и блестящими щеками

английского бульдога. У незнакомца почти нет волос. Лысина сверкает в ярком свете. И к этой

лысине, словно пиявки, прилипли черные пласты кудрей. Когда-то он этими кудрями покорял

девчонок. Сто процентов. Хотя, о чем это я? Разумеется, нет.

– Мэтт, – папа нервно вскакивает на ноги и потирает ладонями колени, – я хотел тебя

познакомить с мистером Рокетсоном. Слышишь? Подходи ближе.

Свожу брови. Что за чертовщина происходит? Я останавливаюсь и сплетаю на груди руки.

Если он думает, что я просто так выполню то, о чем он меня просит – он ошибается.

– Что за мистер Рокетсон?

– Приятно увидеть тебя воочию, Мэттью! – Толстый мужчина, от которого несет так сильно,

что глаза слезятся, подпрыгивает ко мне и протягивает пухлую ладонь. – Очень!

Я не пожимаю руку.

– Кто вы?

– Это психиатр, Труман Рокетсон, – важным голосом поясняет Долорес, а я гляжу на нее

через плечо и чувствую, как мое лицо возгорается. Руки падают сами собой. Я пялюсь на

женщину и действительно верю, что она проговорила нечто на иврите.

– Что? – Наконец, мой язык отмирает. – Что ты сказала?

– Психиатр. Мы решили, что тебе нужно поговорить с кем-то.

У меня нет слов. У меня нет сил. Первые несколько секунд я не знаю, что ответить и что

закричать, потому что прибываю в странном, туманном состоянии, во время которого так и

тянет разбить кому-то морду. Но здесь отец и Долорес, их бить как-то неправильно... Выходит,

не повезет толстому ублюдку, но у него и так жизнь не классная, да? Разве стоит подливать

масло в огонь? Мои сумбурные мысли вертятся в голове, словно сумасшедшие, и, решив, что

напугать отца больше попросту невозможно, я смеюсь. Прыскаю со смеху и отворачиваюсь.

Оглядываю круглыми глазами комнату и отцу в лицо смотрю растерянно.

– Ты пригласил в дом мозгоправа? – Кривлю губы и вновь усмехаюсь. – Ого. Смелый

поступок, пап, очень смелый. Кого он будет лечить?

– Мэттью, пожалуйста.

– Что? Я задал обычный вопрос.

– Прекрати.

– Он сможет тебе помочь! – Горячо восклицает Долорес и приближается ко мне. – Он тебя

выслушает, найдет способ избавиться от...

– Чего?

– От проблем, – договаривает отец, сведя брови, – а у тебя ведь много проблем.

– Ты серьезно? – Я больше не смеюсь. Я начинаю злиться. – Невероятно.

– Мэттью, тебе нужна помощь! Слышишь? Сынок, тебе нужен человек, который тебя

услышит, который поймет, что творится в твоей голове.

– И ты решил, что этим человеком должен быть какой-то Балу из Детройта?

– Ради Бога, простите, – щебечет Дол, поджав от стыда губы, – он пошутил.

– Да, мистер Рокетсон, я великий шутник, – рычу я, стиснув зубы.

Неожиданно мне становится очень неприятно. Вместо того чтобы понять меня, отец

пригласил в дом чужого человека. Я знаю, что напугал его. Знаю, что заслуживаю злость и

недоверие. Но в таком поступке проскальзывает неуважение, будто я кусок дерьма. Никто не

хочет марать руки, и поэтому пригласили докторишку в перчатках. Меня тошнит. Здесь нет моих

родных. Я вдруг отчетливо ощущаю, что я остался один.

– А знаете что, – на выдохе протягиваю я, взмахнув рукой, – вы тут оставайтесь. А я, пожалуй, пойду.

– Мэтт, пожалуйста.

Я поворачиваюсь к папе спиной, делаю несколько шагов и останавливаюсь, так как в мое

плечо впивается его рука. Отец тянет меня назад, а я порывисто подаюсь к выходу.

– Ты никуда не пойдешь.

Оборачиваюсь. Я всегда любил отца. Но сейчас я его ненавижу.

– Мэтти, – хрипит он, приблизившись ко мне почти вплотную, – я ведь помочь хочу.

У нас похожие глаза. Мы одинаково разговариваем. Одинаково движемся. Но что-то в эту

минуту разрывается, связь между нами исчезает. Пять лет назад у меня умерла мама.

А сегодня у меня умер отец.

– Ты просто должен был спросить. – Бросаю я.

– Мэттью.

– Я бы рассказал.

– Так расскажи сейчас, – папа хватается ладонями за мои плечи, – я здесь, я рядом.

Сбрасываю его руки и равнодушно повожу плечами.

– Нет. Тебя здесь нет.

Он собирается сказать что-то еще. Но я схожу с места. Поднимаюсь на второй этаж и

скидываю нужные вещи в огромный рюкзак, перекидываю костюм через плечо. Я выхожу из

дома под бормотание Дол о том, что я совершаю огромную ошибку.

Мне наплевать на ее слова.

Близкие люди должны доверять друг другу. Они должны верить друг в друга. Никто в этом

доме никогда в меня не верил. Я всегда был плохим сыном, плохим братом. Что бы я ни делал, отцу всегда было мало. Хорошие оценки и успехи в спорте – мало. Я подорвал его доверие в тот

день, когда попал в аварию, и с тех пор он не прощает мне ничего, будто вместе с капотом

машины вдребезги разбились и наши отношения.

Я не хочу ехать к Монфор. Не хочу видеть Джил. До полуночи еще много времени, и я решаю

поехать в парк, чтобы оказаться как можно дальше от знакомых лиц. Хотя, они в этом городке

повсюду. Куда не сунься. Я припарковываюсь в тени деревьев. Пикап Хэрри неуклюже глохнет, когда я преждевременно снимаю ногу с педали сцепления. Но плевать, на все плевать. Включаю

радио, откидываюсь в сидении и прикрываю глаза.

Наверно, я должен чувствовать себя одиноким. Но я не чувствую.

Я представляю, что со мной рядом сидит Ариадна. Та самая, что смеялась на уроках по