Смертельно безмолвна - 2

– Эй, ты чего? – Неожиданно меня спрашивает знакомый голос, и я медленно убираю от

лица руку. Хэйдан взволнованно глядит на меня, из-под очков у него торчат густые, уж слишком, брови. Он садится рядом, а я как можно безразличней бросаю.

– Все в порядке.

– Кошмар?

Хочу сказать «нет», но больно по-идиотски выгляжу. Поэтому лишь киваю и пялюсь на

книжный шкаф, рядом с которым пару минут назад стояла моя мама.

– Мне каждый день что-то снится, – признается Хэрри, – это наше подсознание.

– Общение с Эбигейл на тебя плохо влияет.

– Наоборот, очень даже хорошо.

Он усмехается, а у меня до сих пор дрожь бегает по спине. Идиотский сон.

– Слушай, ты можешь со мной говорить, ладно? – Брат толкает меня в плечо, а я ему в глаза

гляжу благодарно: я знаю, что Хэрри всегда рядом, но я не привык трепаться.

– Ладно.

– Что ж, поднимайся, соня. Впереди сложный день! – Хэйдан на выдохе вскакивает с

постели и ударяет ладонями по коленям. – Надеюсь, у нас все получится.

– Да уж. – Хриплю я, прикрыв глаза. – Я тоже надеюсь.

Потому что в случае неудачи именно мне придется корить себя всю жизнь: по какой-то

странной причине, именно я даю добро на все наши немыслимые выдумки. И именно я несу за

них ответственность.

– Слушай, я хотел извиниться за то... за то, что сорвался, – я вновь смотрю на брата, а он

стягивает с лица очки и грустно покачивает головой. – Если тебе интересно, я всегда на твоей

стороне. Серьезно. Я сказанул глупость, мол, тебе все равно...

– Забудь.

– Я идиот.

– Есть немного.

– Просто мне стало не по себе. Вы так просто с Джейсоном согласились на план Эби!

– Не говори чепухи, Хэрри. – На выдохе поднимаюсь с постели и скрещиваю руки. У

Хэйдана на губах проскальзывает виноватая улыбка, а я даже не могу притвориться, что у меня

все под контролем, что во мне не бушует страх и не пылает колючая неуверенность.

Или же могу?

– Никому не нравится то, что мы собираемся сделать, – твердым голосом отрезаю я, с

нажимом выделяя каждое слово. – Но у нас нет выхода. Ты ведь это понимаешь?

– Ты как всегда берешь на себя всю ответственность.

Я хмыкаю, прохожусь пальцами по волосам и вдруг решаю пошутить:

– Могу поделиться.

Лживые улыбки, лживое спокойствие. Я все-таки хорош в притворстве.

– Лучше бы ты со мной переживаниями поделился, гений.

– С чего ты вообще взял, что я переживаю? У меня все нормально.

– Ага, конечно.

– Сходи, проверь Эби. И ее папашу. Я надеюсь, он не убежит в самый неподходящий момент.

– Натягиваю теплый свитер и свожу брови. Да уж, будет крайне весело, если что-то пойдет не по

плану, как обычно с нами и случается. Но, на сей раз, у меня есть план Б.

Прохожусь ладонью по холодному металлу браунинга, что спрятан за спиной, и тихо

сглатываю. Меня не пугает груз, давящий на плечи, не пугает предстоящая встреча с Ари и ее

приспешниками. Меня ничего не пугает, кроме неизвестности.

После томительных рассуждений я пришел к выводу, что Эбигейл Роттер, в качестве

приманки – ужасная, но стоящая идея. Ариадна определенно попытается поймать Эби, а я

попытаюсь поймать Ариадну. План рациональный. Я не вижу в нем просчетов.

В полдень мы должны прибыть на восточную пристань Астерии. Нахождение рядом с

водоемом, как ни странно, напитает Эбигейл силой, ведь вода – ее стихия. Сомневаюсь, что мне

до конца понятен механизм подобного симбиоза. Ведь огонь никогда не придавал Ари мощи.

Или она никогда со мной этим не делилась. Но я не берусь спорить. Безумие и неадекватность

этого мира больше не удивляют меня. Если Эби так проще – я согласен.

Изначально планировалось, что круг будет состоять из Мэри-Линетт, меня, Хэйдана,

Джейсона и, собственно, самой Эбигейл. Но затем объявился вечно набитый дерьмом отец Эби,

Дюк Роттер, и заявил, что не отпустит дочь в одиночестве. Мне показалось, я увидел в его глазах, словах и прочей важной чепухе, проявление родительского духа. Или как это называется?

Поэтому я согласился. Но пришлось сменить фигуры. Естественно, я захотел, чтобы из круга

вышел Хэйдан, но я и двинуться в его сторону не успел, как он бросил, что врежет мне, если я

пикну. На удивление я ему поверил. Тогда Джейсон предложил убрать Мэри-Линетт, ведь у

Норин нет активной силы, и она оставалась без присмотра.

Предложил – это, конечно, мягко сказано.

Хэрри целый вечер уговаривал Мэри-Линетт остаться дома. Я никогда еще не видел, чтобы

эта женщина злилась, словно фурия, загнанная в угол. Обычно Мэри бросает шутки и ест

яблоки. Но вчера она сама на себя была не похожа. Собственно, Джейсон не промах, он знает, что нужно сказать, чтобы вразумить Монфор, и надавил на самое важное: охрану сестры. Мол,

никто не сможет присмотреть за Норин лучше, что сама Мэри-Линетт, и это переубедило

младшую Монфор в одночасье. Злиться она не перестала. Но хотя бы больше не сдавливала в

пальцах вещи до такой степени, что они превращались в искореженные и обезображенные куски

мусора.

Джейсон отвечает за воздух, Хэрри – за воду. Дюк Роттер – за землю. А я – за огонь.

Я сам вызвался. Просто сказал, что разберусь со спичками. А внутри, будто кретин, с

больными фантазиями, вообразил, что это как-то свяжет меня с рыжей бестией. Я идиот.

Мы приезжаем без четверти двенадцать, выбираемся из машины и смотрим на сосны и

плавающую в тумане пристань. Сегодня морозное утро, но мне не холодно. Я ощущаю в груди

неистовый пожар, и только хороший результат сможет его потушить.

– Слушай, Мэтт, можно вопрос, – шепчет Хэйдан, выросший рядом и кривит губы.