Смертельно безмолвна - 2

по макушке Эбигейл. Девочка шмыгает носом, отходит в центр поляны. И теперь спокойный

взгляд оборотня падает на меня. – Тебе тоже.

Мы расходимся, делая вид, что все в порядке, что все под контролем, что я не боюсь, а

Джейсон не переживает. Мы живем во лжи, которая позволяет нам дышать. Это именно та ложь

во благо, которую не любят и оскорбляют. Но ложь бывает полезной. И дело даже не во лжи

окружающим. Тут дело во лжи самому себе . Быть храбрым трудно, когда у тебя трясутся

поджилки, ты осознаешь риск, понимаешь, что шансов мало, а врагов так много. Тогда ты и

начинаешь врать сам себе, чтобы не тряслись руки, когда пальцы хватаются за лук, чтобы перед

глазами не стояла пелена, когда ты целишься в сердце противника. Это и есть ложь во благо.

Ложь, которую я готов принять, и с которой я готов жить.

Я становлюсь за густыми, высокими кустами и достаю из кармана спички.

План довольно опасный. Эбигейл впитывает способности ведьм только тогда, когда они

находятся рядом. Очень жаль, что она не может накапливать их в себе, как копилка. У нас было

бы на миллион проблем меньше, а сейчас я должен притаиться за кустами, будто трус, и ждать,

когда Ариадна подойдет достаточно близко, чтобы Эби смогла сравняться с ней по силе.

Надеюсь, отвар Норин Монфор сработает, и мы хотя бы избавимся от Меган.

Более того, внутри меня таится надежда. Вера в то, что Ариадна никогда ребенку не

причинит зла. Она ведь хорошая. Всегда была хорошей. В ней должны сработать чувства, в

голове у нее должно что-то щелкнуть. Самоотверженная, отчаянная, смелая - вот та Ари,

которую я знаю, которую я так хочу вернуть. Она поможет мне избавиться от пустоты в ее груди, ведь, ничто так не характеризует Ариадну, как безумное желание жить и защищать своих

близких. Такое не исчезает бесследно, не испаряется просто так.

Мы ждем минут пять. Хэйдан поглядывает на меня, ссутулившись возле деревянных балок

пристани, а я поглядываю на него, ожидая, когда же враги клюнут на наживку, но, в то же время, надеясь, что этот момент вообще никогда не наступит.

Пять минут – звучит мало, но для меня эти пять минут показались целой вечностью.

Неожиданно поднимается сильный ветер. Эбигейл сжимает в кулаки пальцы, и я тут же

подаюсь вперед, устремив взгляд в глубину леса. Куда она смотрит? Что она увидела?

Бронзовые волосы Ариадны сверкают в утреннем свете и переливаются медью. Она не

спешит, проходя мимо шершавых стволов сосен, не торопится, переступая через листья и

изогнутые корни. Она медленно приближается, и вместе с ней к нам приближается мрак. Он

тянется за Ариадной, будто фата невесты. Тащится по земле, заставляя растения гнить, а деревья

хрустеть и трещать от боли. Ари должна внушать страх. Должна внушать ужас.

А я лишь вижу проблему, которую надо разрешить.

– Малышка, – шипящим голосом протягивает Ариадна и наклоняет голову в бок. Она не

просто смотрит на Эбигейл. Она пожирает ее пустым, безразличным взглядом, который

впивается в жертву ядовитой хваткой, впивается и не выпускает на свободу. – Здравствуй.

Я нервно сглатываю, приготовив спички.

– Иди сюда, – шепчет Ари, протянув вперед бледную руку, – я не причиню тебе боль.

Ее худые пальцы играют с воздухом, и ветер поднимается еще более свирепый. Небо

темнеет, окунувшись в темно-бардовые тучи, а озеро оживает, резво качаясь из стороны в

сторону, словно капризное дитя. Природа оживает в руках опытного мастера, и Ариадна с

невероятным удовольствием подчиняет себе то, что по праву принадлежит ей.

Власть над людьми, власть над стихиями. Власть над Смертью.

Эби молчит, и она молодец: нет смысла разглагольствовать с тем, кто пришел, чтобы лишить

тебя жизни. Только в кино перед сражением впихивают прелюдию, после которой обычно и

страдают те, кто больше всего болтает. И я киваю сам себе, как идиот. Все у нас получится, Эбигейл умная, она сумеет перехитрить Ариадну. Но лишь одно мне неясно. Я параноик, без

сомнения. Но почему Ари пытается заманить Эби? Почему не действует?

Взмах ее руки убьет всех нас, один взмах, и конец. Почему она позволяет нам играть по

нашим правилам? Мы не кретины, мы понимали, что идем почти на самоубийство, но с таким

сопротивлением, нам нечего бояться. Неужели Ариадна специально медлит?

– Ну же, – шепчет она, подстегивая Эби, подначивая ее, – ну же!

– Centuplum in caveam! – Восклицает Эбигейл, вытянув вперед руку, и прокатывается по

ладони острым лезвием. Кровь вспыхивает багровым букетом, заливает пальцы. Ари на Эби

глядит с нескрываемым интересом, покачивается назад, а затем прищуривается.

Не знаю, дошло до нее, наконец, что это ловушка или нет, но отступать некуда; мы с

Хэйданом выбегаем из засады и падаем на колени позади Эбигейл. То же делают и Дюк с

Джейсоном, только они усаживаются за спиной Ариадны, таким образом, создавая вокруг двух

ведьм неровный круг. Сначала засохшие листья с пальцев сдувает Джейсон. Затем на землю

громоздкими каплями падает вода с пальцев Хэрри. Я резко прохожусь спичкой по маленькому

коробку, огонь вспыхивает перед моими глазами, и я бросаю его к ногам Ари, не решаясь

поднять взгляд, не решаясь посмотреть ей в лицо. И, наступает очередь Дюка. Что-то во мне

скручивается от плохого предчувствия. Однако Роттер послушно сгребает в ладонях землю и

сжимает ее изо всех сил, едва слышно прошептав: centuplum in caveam.

Слышится хлопок. Эбигейл стремительно покидает круг, падает в руки отца, а мы не можем

пошевелиться, наблюдая за тем, как из-под земли выкатывается блестящая волна, в конечном

итоге, превратившаяся в прозрачный купол. Он замыкается над головой Ари, и уже в следующее