Снег для продажи на юге

Оставшийся последним, Аратов уже на ходу передал свой тяжёлый чемодан кому-то, побежавшему вслед, и неловко спрыгнул на твёрдую землю.

– Славно: доехали почти до дверей, – услышал он, но, оглядываясь, и теперь не увидел подходящего, то есть хотя бы на этаж возвышающегося над бараками, здания; не узнавал он и ничего, похожего на аул, экзотический вид которого – юрты, сакли, верблюды – рисовал себе во время пути.

Его спутники двинулись вперёд, к перекрёстку с другой, асфальтированной улицей, где стоял солдат-регулировщик с флажками, – и вошли в угловой барак.

Остановившись в начале коридора, чтобы привыкнуть к темноте, Игорь услышал, как Платонов позвал:

– Сархан!

Из ближайшей двери выглянул маленький чернявый солдатик в валенках. Узнав пришедших и осклабившись, он, гремя ключами, поспешил в глубину коридора, на перегородке в глухом торце которого теперь можно было различить тускло поблёскивавший жестяной дачный умывальник.

– Вот мы и дома, – потирая руки, вздохнул Пелихов.

Мебель тесной, с наклонным фанерным потолком, каморки составляли стол, стул и две узкие железные койки под тонкими чернильного цвета одеялами. Аратов, ожидавший увидеть в гостинице освещённый вестибюль, конторку администратора, портьеры и приличную обстановку, стоял, не произнеся ни слова.

– А чемодан не привезли? – оглядев вещи гостей, разочарованно пробормотал Сархан.

– Векшин привёз, – успокоил Платонов. – Завтра получишь.

– Что за чемодан? – поинтересовался Пелихов, когда солдат вышел.

– Скоро демобилизация, а Сархан оброс тут добром. Надо вещички укладывать, ан не во что: местный военторг богат разве что полевыми сумками. Чемодан для дембеля – это, знаешь, вещь!

– Мне казалось, что Сархан тут навечно.

– Это мы – навечно.

Аратова беспокоила тишина в гостинице; теперь он понял, что надеялся встретить здесь всех своих сотрудников. Не было слышно и шагов дневального.

– Куда же он пропал? – спросил наконец Игорь, чувствуя, что о нём забыли; никто тут, впрочем, и не обещал ему помощи, он сам увязался за этими людьми, знавшими дорогу. – Или мне надо обратиться к кому-то другому?

– Ты разве приехал впервые? – удивился Платонов. – К Сархану обращаться без толку: солдату нужен приказ. Это же армия, порядок чёткий. Да в гостинице, наверно, и мест нет. Эта комната закреплена за научными отделами, а у вас, испытателей, своё хозяйство. Найди Петю: он должен позаботиться о тебе.

– Легко сказать.

– Они все, наверно, в домиках. Спроси саверинские домики – всякий скажет. Пойдёшь отсюда по параллельной улице – я покажу, – и по левой руке, метров через триста, увидишь две жёлтые финские дачки. Если ваши там, пойдёшь с ними в бюро пропусков.

«А если их нет? – подумал Аратов. – Хорошие шутки: бросить человека в пустыне!»

Домики, резко выделявшиеся пронзительным цветом среди белых либо подкрашенных синькой бараков, он нашел сразу.

– Разве приехал кто-нибудь? – икнув, спросил дневальный, открывший ему дверь.

* * *

Живя в Москве, Аратов мог представить себе на полигоне что угодно, от землянок до небоскрёбов, только не то, что увидел, не эти бараки, сараи, дощатые будки уборных и среди и вокруг всего этого – бесчисленные столбы, вешки, шесты: нигде прежде и никогда потом не встречал Аратов такого преобладания вертикальных линий, как здесь, в степи, где, казалось бы, лишь одна-единственная черта должна была останавливать взгляд – горизонт. Он всё ещё не мог поверить в возможность своего существования здесь, и на душе было неуютно. Ко всему прочему он оказался один посреди чужого посёлка, не зная, куда идти и что предпринять; ясно было, что всё разрешится благополучно в самое ближайшее время, но ему не хотелось бы, отстав от своих, что-то упустить или опоздать куда-то; он допускал даже, что и пуск мог состояться сегодня.

Бредя наугад, он вышел к обшитому тёсом, аккуратному, подмосковного вида домику с вывеской «Книги». Пожалуй, это было то, что нужно: место, где он мог бы скоротать полчаса-час. Обрадовано направившись туда, Аратов столкнулся на высоком крыльце с группой людей, которых видел в самолёте, и уже хотел обратиться к ним с вопросом, как следом за ними в дверях показался Ярош.

– Наконец-то! – вырвалось у Аратова.

– Приятно, когда тебе так радуются, – заметил Виктор. – Кажется, и разлука была недолга. Ну как, получил пропуск?

– Пропуск? Чёрта лысого. Да я не только не знаю ни о каких пропусках, но и с аэродрома чуть ли не пешком шёл: не успел и глазом моргнуть, как все разъехались. Друзья!

– Вы, парни, идите, – обернулся Виктор к своим спутникам, – а я помогу Игорю с пропуском. Увидимся в столовой. Кто-нибудь в курсе, где она?

Ему показали на барак, стоявший через дорогу.

– Потопали, старый. Ну, как тебе новые места? Лето, если бы не мороз, не правда ли?

– Страшная земля, – серьёзно ответил Аратов, щурясь от встречного солнца.

– Азия!

В помещении бюро пропусков было шумно и накурено, к окошкам стояли непомерные очереди, и Аратов хотел было предложить зайти попозже, хотя бы сначала пообедав, но Ярош требовательно протянул руку:

– Давай документы. Пойду в обход, уже научился.

– Способный ты, Витя, – усмехнулся Аратов, но бумаги отдал.

Приоткрыв дверь с запрещающей надписью, Ярош протянул бумаги дежурному офицеру, коротко бросив:

– Из списка Столярова.

– Кто такой Столяров? – полюбопытствовал Аратов.

– Какой-то наш хозяйственник. Тут, похоже, его одного и признают. Пойми, старый, мы и, конечно, КБ Беляева – две головные фирмы, ну а все остальные – смежники, вспомогательные и второстепенные, и военные это очень хорошо понимают.

Процедура оформления заняла считанные минуты.

На улице резкость солнечного света снова изумила Аратова.

– Помнишь, – сказал он, – было такое школьное понятие – живая природа? Так вот, это, кажется, не здесь.

– Зато есть неживая, так что перезимуем, не бойся.

– Ты ещё не был в гостинице!

– Разве мы живём не в домиках?

Виктор широко раскрыл глаза, отчего более прежнего стал похож на Петрушку.

«На Петрушку! – посмеялся про себя Аратов. – Откуда бы здесь тому взяться, кому бы знать про него? Аборигенам такое сравнение в голову не придёт: петрушки в этих местах не жили. Никакой цирк был невозможен. А какой был бы шаг вперёд! Клоуны – это уже дети цивилизации». Он вспомнил недавний вечер в шапито – тогда у него была свобода выбора, идти или не идти, или посмеяться над неожиданным детским желанием: захотел – взял билеты, расхотел – и не досидел до конца; там, дома, он второй раз уже не клюнул бы на эту удочку – на полигоне же вопрос решился без него.