Эти стихи в переводе сокращены больше чем какие-нибудь другие. Я плохо знаю греческий язык, и Кавафиса читал только с помощью параллельных переводов. Они не могли передать главного во всяком поэте – языка. Где Кавафис архаичен, где прозаичен, где торжествен, где сух и, главное, зачем – я не знаю. Поэтому он всегда казался мне докучно многословным. Он походил на нашего Случевского – безъязычного русского Бодлера, поэта, который чувствовал мир как человек XX века, но был обречен говорить о нем громоздким и неприспособленным языком XIX века. Ни Случевский, ни тем более смутно расслышанный Кавафис в этом не виноваты: виновата смена вкуса, от риторики обилия – к риторике сжатости. Здесь только стихотворения на античные темы: чисто лирические стихи Кавафиса моему чувству недоступны. Стихи расположены в приблизительной исторической последовательности. О Демарате можно прочитать у Геродота, о риторе Героде Аттике у Филострата, о Либании у Либания; поэт Мелеагр – эпиграмматист из евангельской Гадары, а поэт Ламон выдуман. Деметрий – это Деметрий
Полиоркет, царь без царства; Феодот – тот, который побудил последнего Птолемея зарезать бежавшего в Александрию Помпея в угоду Цезарю; Артемидор – тот, который в день убийства Цезаря подал ему письмо о заговоре против него.
КОНСТАНТИНОС КАВАФИС
Молитва
Утонул моряк, а мать и не знает,И свечу пред Господом теплит,И всепонимающими глазамиСмотрит на нее Богоматерь.
Фермопилы
Счастлив, кто стережет Фермопилы духа:Помнит долг,Справедлив и милостив,Щедр в богатстве, щедр в бедности,Сам не лжет, но прощает лгущихИ знает,Что уже за спиною его – враги.
Измена
На брачном пируПелея и ФетидыПел им АполлонО грядущем их сыне, о егоСветлом детстве, бранной славе, бесскорбной старости.Ахилл погиб,И Фетида билась в неистовстве,А потом спросила:«Где же был Аполлон?» —И услышала: это он и грянулВ грудь Ахилла золотою стрелой.Почему?
Троя
Мы как в Трое:Окрыляемся малейшей удачею,А потом АхиллГрянет криком – и мы трепещем.Мы как в Трое:Полагаемся на доблесть и смелость,Но ударит рок —И бежим мимо стен, как давний Гектор.А со стенУж оплакивают нас Приам и Гекуба.
Итака
Когда встанет время отплыть в Итаку —Помолись, чтоб долгим был путь,И он будет мирным —Потому что киклоп, лестригоны, СкиллаНе в морях, а в твоей душе.Долгий путь,Светлые заводи феаков,Щедрые причалы финикиян,Мудрые беседы египтян,А Итака – вдали,Ждущая тебя старцем,Просветленным, умудренным, богатым,Ибо лишь для нее,Каменистой, убогой, скудной,Ты поплыл стать таким, как стал.
Демарат
Демарат, спартанский изгнанный царь,Живет советником при Дарии и при Ксерксе,Готовит их войско для похода на Грецию,Чтобы вернуть себе трон,И молча знает,Что победа останется за греками.Эту тему придумал софист ПорфирийДля очередной декламации.
Эсхил («Сидонские юноши»)
Он велел написать на своей могиле:«Я, Эсхил, славно бился при Марафоне».Он хотел, чтоб читающие воскликнули:«Но его трагедии еще славней!»
Артаксеркс («Сатрапия»)
Горько изнемочьИ прийти к Артаксерксу в Сузы,И просить, и получить все просимое,Потому что нужны тебе не сатрапии,А лишь слово в похвалу твоему слову.
Лакедемоняне («Год 200 до Р. X.»)
«Александр, сын Филиппа, со всеми эллинами, кроме лакедемонян» —Сказано в надписи.Это
правда:Лакедемонян не было —Никогда, ни с кем, ни за кем.Это без нихБыли Граник, Исе, Арбела, Индия,Это без нихМаленькая Греция стала миром.Мы ее наследники —Александрийцы, антиохийцы, бактрийцы —Александра, сына Филиппа, со всеми эллинами.Кроме лакедемонян.
Деметрий
Македонцы предпочли Деметрию Пирра.Деметрий снял златотканый плащ,Надел темныйИ ушел, как актер, сыгравший зрелище.А народ обиделся: «не по-царски!»
Филэллин
Сделай лицо величественным,Диадему на греческий лад,На обороте какой-нибудь дискобол,Надпись без напыщенности,И обязательно причекань: «Филэллин».Нечего смеяться,Что от нас до них и горы и реки:Так ведь пишут и те, кто подальше нас,А захожие софисты бывают всюду.
Герод Аттик
Александр Селевкийский пришел в Афины,А в городе никого:Все ушли послушать Герода Аттика.Александр ему пишет: «пусти хоть сотню»,А Герод: «я вернусь, и со мной афиняне».Много молодыхВ Александрии, Антиохии, Бейруте,Говоря в застольях о любви и мудрости,Замирают на полуслове,Вспомнив Герода Аттика,Потому что куда он, туда и все.
Безымянный («Вот он»)
Человек из Эдессы сидит в АнтиохииИ пишет, пишет: песнь восемьдесят третья.Все давно опротивело. Одна надежда:Лукиану приснилось: «Смотрите, вот он!» —А он это услышит наяву.
Феодот
Если ты велик, победен и славен,Вспомни: все равноДрогнет сердце, когда в АлександрииНа кровавом блюдеФеодотПоднесет тебе голову Помпея.Если ты смиренен и мал,Вспомни: все равноФеодотУже, может быть, стучится в дверь соседа.
Цезарь («Иды марта»)
На пути ввысьОсторожней ставь ногу,Ибо на вершинеЖдет тебя Артемидор с предупреждением,Которого ты не успеешь прочитать.
Александрия («Александрийские цари»)
Трое сыновей КлеопатрыЯвятся народу в гимнасии —Александр,Царь парфян, армян и мидийцев,Птолемей —Финикийский, киликийский, сирийский,И Цезарион, царь царей,В розовом шелку, в аметистахИ сапфирах, в жемчугах и венке.Все это – звук пустой,Но под синим небомПочему бы не прокричать им славуПо-еврейски, по-коптски и по-гречески?
Антоний («Дионис покидает Антония»)
Ночью,Слыша музыку и пение в темнотеУходящей от тебя Александрии,Радуйся,Что она почтила тебя собой,И, давно готовый,Вслушивайся,ПрощайсяИ не думай, что это сон.
Юлиан («Ты не познал»)
Юлиан сказал о Христовых книгах:«Прочитал, познал, не признал».Твой Сократ тебе ответил бы:«Не признал – значит, плохо познал».