ВдругТемнота подземелья просиялаНесказанными бесплотными ликами —Дрогнул Юлиан и невольно по детской привычкеПерекрестился.Все пропало, и вновь настала тьма.Он сказал:«Мне страшно:Эти светлые исчезли от ужасаПред крестом».Но посвящающие ответили: «Нет:Они исчезлиИз презренья к твоему малодушию».
Симеон
Да, я знаю эти стихи и прозу —Получше Либания, похуже Мелеагра, —Но
сейчас мне не до них.Я случайноПроходил мимо Симеонова столпа.Христиане толпились, молились, млели,А я вздрогнул: насЕще не было на свете, а онИ стоял, и стоит тридцать пять летНа столпе, чтобы ближе слышать Бога.Но из поэтов я больше люблю Ламона.
Посидония
В городе ПосидонииУ Тирренского моряЖили древние греки,Но потом смешались с тирренами,Забыли обычаи и языкИ лишь раз в годуСобирались на греческий праздник,Садились в круг,Вспоминали слова, кто какие знал,Горько плакали,А потом расходились по домам.Так об этом сказано у Афинея.
В ожидании варваров
– Отчего народ в перепуге? – Идут варвары, скоро будут здесь.– Отчего сенаторы не у дела? – Идут варвары, их и будет власть.– Отчего император застыл на троне? – Идут варвары, он воздаст им честь.– Отчего вся знать в золоте и каменьях? – Идут варвары, они любят блеск.– Отчего ораторы онемели? – Идут варвары, они не любят слов.– Отчего не работают водопроводы? – Идут варвары, спрашивайте их.– Отчего все кричат и разбегаются? – Весть с границы: варвары не пришли, Варваров вовсе и не было.Что теперь будет?С варварами была хоть какая-то ясность.
Предстоящее
У Аполлония Тианского сказано:Боги знают грядущее,Люди настоящее,А мудрецы предстоящее —То, что на пороге, всего страшней.
БАЛЛАДЫ, 2
Книжка Збигнева Херберта, из которой переведены эти стихи, называлась «Пан Когито» (cogito: «мыслю, следовательно, существую»): «чуть глуповатый, сильно озадаченный и всегда искренний», говорилось на обложке о ее герое. Я переводил эти стихи, заглядывая в английский перевод; при нем был отзыв Бродского: «Херберт хоть и поляк, но не романтик: он не накаляет температуру стихов, а понижает, пока они не начинают обжигать восприятие читателя, как железная изгородь на морозе». Я – тоже не романтик, глуповат и озадачен, поэтому стихи мне понравились. Переводил я их для собственного удовольствия, то есть с конспективными сокращениями, помеченными на полях. Два мифологических стихотворения были в сборнике напечатаны как проза, но я их тоже разбил на верлибры.
ЗБИГНЕВ ХЕРБЕРТ
Пан Когито смотрится в зеркало 20/28
Кто выделывал наши лица? Ктопостническую душузаслонил обжорливым подбородком?Это он, а не я сдвигал глазаиз кустов, выслеживая пришельцев,и топырил уши, ловя далекийтопот мамонтов по степям.Низкий лоб, мало мыслей: женщины,золото, земля, князь за всех,не давай себя сбить с коня, —и сквозь ветер, сквозь стены, с крикомв пустоту они рухнули в меня.Я румянил и пудрил себя салонностью,подпускал в глаза зеленого веронеза,чистил уши Моцартами, а ноздриароматом старых книг, но опятьвижу в унаследованном лицесредневековые грехи, древнекаменные страхи,яблоко от яблони недалеко —я побит в поединке с своим лицом.
Пан Когито и его бездна 11/39
Дома все хорошо, а за дверью – бездна.Не Паскаля, не Достоевского, а своя.Не бескрайняя, не ужасная, зато рядом —(как пес, как
сыпь на коже) —у прилавка в булочной, за газетой в кафе.Она узенькая, ноги не просунуть,но ведь вырастет, и тогда будет худо.А пока ее можно засыпать горстью песка,но пан Когито этого не делает.Возвращаясь домой, он бережноукрывает ее ковриком у порога.
Пан Когито и его мысли 11/28
Говорят: шевельнулась мысль, —но это преувеличение.Мысли не шевелятся.Они неподвижны,как деревья в сером пейзаже,как одноногие цапли на пустом берегумыслей, но чужих.Неподвижны, потому что идти им некуда.И они сидят на камнях и ломают рукипод тусклым небомчерепной коробки.
Пан Когито видит сны 12/19
Сны мельчают. Деду и бабке снилисьмраморные лестницы, пурпур, факелы,сердце птицей, в руке серебряный меч,а на лицах маска первой любви.Им гремел пророк Исайя из клубов дыма,ужас был, как татарское нашествие,счастье было, как дождь золотой.А мне снится: я бреюсь перед зеркалом,вдруг звонок, счет за газ, а я без денег,и я вижу себя в зеркале и с криком вскакиваю.Ах, приснился бы мне красный палач,чтоб вздохнуть с облегчением.
Пан Когито представляет себе мифологию
Царевич Минотавр,законный сын царя Миноса,рос с большой головой дебила.Модный мастер Дедал,изобретший архитектурную педагогику,выстроил ему лабиринт —коридоры индукций и дедукций,лестницы абстракций,от простого к сложному на всех уровнях —Минотавр ничего не понимал.Чтоб избавиться от такого позора,Минос выписал киллера Тесея,и тот сделал свое нужное дело.И тогда у головы Минотаврав выпученных глазахвспыхнул ум —порождение жизненного опыта.Так рассказано в надписи линейным шрифтом А,до сих пор не расшифрованным.
Пан Когито еще раз представляет себе мифологию
Прометейпишет мемуарыо месте героя в системе необходимостейи как согласовать экзистенцию и судьбу.В печке огонь, в кухне жена,к ужину придут священник и доктор.На стене чучело орла и письмос благодарностью от кавказского тирана,огнемвыжегшего взбунтовавшийся город.Прометей улыбается:этот мир ему не нравится, но что делать?
Пан Когито представляет себе историю 18/30
Калигула говорит:Я любил моего коня-сенатора.Он сиял незапятнанною попоной меж сенатской сволочи.Он не говорил речей, был душою стоики, наверно, ночью в стойле читал философов.Я хотел женить его на моей Цезонии,чтобы вывести цезарей-кентавров,но не вышло: оттого Рим и пал.Я любил его так, что хотел распять,но мешало его благородное телосложение.Я хотел объявить его божеством,но десяток дураков с мечами были против.Он спокойно принял весть, что я умер,он с достоинством претерпел изгнаниеи скончался бездетным на бойне в Анции.О посмертной судьбе его кониныистория умалчивает.