Собрание сочинений. Т. 1

IV

Этот юноша любезный Сердце радует и взоры: То он устриц мне подносит, То мадеру, то ликеры. В сюртуке и в модных брючках, В модном бантике кисейном, Каждый день приходит утром, Чтоб узнать, здоров ли Гейне? Льстит моей широкой славе, Грациозности и шуткам, По моим делам с восторгом Всюду носится по суткам. Вечерами же в салонах, С вдохновенным выраженьем, Декламирует девицам Гейне дивные творенья. О, как радостно и ценно Обрести юнца такого! В наши дни, ведь, джентльмены Стали редки до смешного. <1911>

V

ШТИЛЬ

Море дремлет… Солнце стрелы С высоты свергает в воду, И корабль в дрожащих искрах Гонит хвост зеленых борозд. У руля на брюхе боцман Спит и всхрапывает тихо. Весь в смоле, у мачты юнга, Скорчась, чинит старый парус. Сквозь запачканные щеки Краска вспыхнула, гримаса Рот свела, и полон скорби Взгляд очей — больших и нежных. Капитан над ним склонился, Рвет и мечет и бушует: «Вор и жулик! Из бочонка Ты стянул, злодей, селедку!» Море дремлет… Из пучины Рыбка-умница всплывает. Греет голову на солнце И хвостом игриво плещет. Но из воздуха, как камень, Чайка падает на рыбку — И с добычей легкой в клюве Вновь в лазурь взмывает чайка. <1911>

<ДОПОЛНЕНИЯ ИЗ ИЗДАНИЯ 1922 ГОДА>

В КРЫМУ *

Турки носят канифоль. Ноздри пьют морскую соль, Поплавок в арбузных корках… Ноги свесились за мол… Кто-то сбоку подошел: Две худых ступни в опорках. «Пятачишку бы…» — «Сейчас». Чайки сели на баркас. Пароход завыл сурово. Раз! Как любо снять с крючка Толстолобого бычка И крючок закинуть снова! <1912>

У НАРВСКОГО ЗАЛИВА *

Я и девочки-эстонки Притащили тростника. Средь прибрежного песка Вдруг дымок завился тонкий. Вал гудел, как сто фаготов, Ветер пел на все лады. Мыв жестянку из-под шпротов Молча налили воды. Ожидали, не мигая, Замирая от тоски. Вдруг в воде, шипя у края, Заплясали пузырьки! Почему событье это Так обрадовало нас? Фея северного лета, Это, друг мой, суп для вас! Трясогузка по соседству По песку гуляла всласть… Разве можно здесь не впасть Под напевы моря в детство? 1914 Гунгербург

ОГОРОД *

За сизо-матовой капустой Сквозные зонтики укропа. А там вдали, — где небо пусто,— Маячит яблоня-растрепа. Гигантский лук напряг все силы И поднял семена в коронке. Кругом забор, седой и хилый. Малина вяло спит в сторонке. Кусты крыжовника завяли, На листьях — ржа и паутина. Как предосенний дух печали, Дрожит над банею осина. Но огород еще бодрее И гуще, и щедрей, чем летом. Смотри! Петрушки и порей Как будто созданы поэтом… Хмель вполз по кольям пышной сеткой И свесил гроздья светлых шишек. И там, и там — под каждой веткой Широкий радостный излишек. Земля влажна и отдыхает. Поникли мокрые травинки, И воздух кротко подымает К немому небу паутинки. А здесь, у ног, лопух дырявый Раскинул плащ в зеленой дреме… Срываю огурец шершавый И подношу к ноздрям в истоме. <1914>

СИЛУЭТЫ *

Вечер. Ивы потемнели. За стволами сталь речонки. Словно пьяные газели, Из воды бегут девчонки. Хохот звонкий. Лунный свет на белом теле. Треск коряг… Опустив глаза к дороге, ускоряю тихий шаг. Наклонясь к земле стыдливо, Мчатся к вороху одежи И, смеясь, кричат визгливо… Что им сумрачный прохожий? Тени строже. Жабы щелкают ревниво. Спит село. Темный путь всползает в гору, поворот — и все ушло. <1914> Ромны

ВОЗВРАЩЕНИЕ *

Белеют хаты в молочно-бледном рассвете. Дорога мягко качает наш экипаж. Мы едем в город, вспоминая безмолвно о лете… Скрипят рессоры и сонно бормочет багаж. Зеленый лес и тихие долы — не мифы: Мы бегали в рощах, лежали на влажной траве, На даль, залитую солнцем, с кургана, как скифы, Смотрели, вверяясь далекой немой синеве… Мы едем в город. Опять углы и гардины, Снег за окном, книги и мутные дни — А здесь по бокам дрожат вдоль плетней георгины, И синие сливы тонут в зеленой тени… Мой друг, не вздыхайте — здесь тоже не лучше зимою: Снега, почерневшие ивы, водка и сон. Никто не придет… Разве нищая баба с клюкою Спугнет у крыльца хоровод продрогших ворон. Скрипят рессоры… Качаются потные кони. Дорога и холм спускаются к сонной реке. Как сладко жить! Выходит солнце в короне, И тени листьев бегут по вашей руке. <1914> Ромны

«Еле тлеет погасший костер…» *

Еле тлеет погасший костер. Пепел в пальцах так мягко пушится. Много странного в сердце таится И, волнуясь, спешит на простор. Вдоль опушки сереют осины. За сквозистою рябью стволов Чуть белеют курчавые спины И метелки овечьих голов. Деревенская детская банда Чинно села вокруг пастуха И горит, как цветная гирлянда, На желтеющей зелени мха. Сам старик — сед и важен. Так надо… И пастух, и деревья, и я, И притихшие дети, и стадо… Где же мудрый пророк Илия?.. Из-за туч, словно веер из меди, Брызнул огненный сноп и погас. Вы ошиблись, прекрасная леди,— Можно жить на земле и без вас! <1922>

БЕЛАЯ КОЛЫБЕЛЬ *

Ветер с визгом крадется за полость. Закрутился снежный океан. Желтым глазом замигала волость И нырнула в глубину полян. Я согрелся в складках волчьей шубы, Как детеныш в сумке кенгуру, Только вихрь, взвевая к небу клубы, Обжигает щеки на юру… О зима, холодный лебедь белый, Тихий праздник девственных пространств! Промелькнул лесок заиндевелый, Весь в дыму таинственных убранств. Черный конь встречает ветер грудью, Молчаливый кучер весь осел… Отдаюсь просторам и безлюдью И ударам острых снежных стрел. <<1913>>? <1916> Кривцово

СУМЕРКИ *

Хлопья, хлопья летят за окном. За спиной теплый сумрак усадьбы. Лыжи взять, да к деревне удрать бы, Взбороздив пелену за гумном… Хлопья, хлопья!.. Все глуше покой, Снег ровняет бугры и ухабы. Островерхие ели, как бабы, Занесенные белой мукой. За спиною стреляют дрова. Пляшут тени… Мгновенья все дольше. Белых пчелок все больше и больше. На сугробы легла синева. Никуда, никуда не пойду… Буду долго стоять у окошка И смотреть, как за алой сторожкой Растворяется небо в саду. <<1913>>? <1916> Кривцово

НА ПРУДУ *

Не ангелы ль небо с утра Раскрасили райскою синькой? Даль мирно скользит до бугра Невинною белой пустынькой… Березки толпятся кольцом И никнут в торжественной пудре, А солнце румяным лицом Сияет сквозь снежные кудри. На гладком безмолвном пруду Сверкают и гаснут крупицы. Подтаяв мутнеют во льду Следы одинокой лисицы… Пожалуй, лежит за кустом — Глядит и, готовая к бегу, Поводит тревожно хвостом По свежему рыхлому снегу… Не бойся! Я кроток, как мышь, И первый, сняв дружески шляпу, Пожму, раздвигая камыш, Твою оснеженную лапу. <<1913>>? <1916>