Собрание сочинений. Том 45
Шрифт:
«С самого начала руководство общественным организмом взяла на себя страсть приобретения. Затем рядом с ней села за руль страсть наслаждения. Обе они правят п по сей день, между тем как знание склоняется перед набитым брюхом своих плотоядных товарищей.
Подавленная страсть к знанию, таким образом, выродилась во вся¬кий вздор, заблуждения, суеверия, предрассудки, обман и ложь, которые распространялись к выгоде жаждущих иметь и жаждущих наслаж-даться» (стр. 118, 119).
Г-н Адлер передает это следующими словами:
«Итак, страсть к знанию главная действующая пружина общестпенного организма, которая направляет все остальные, но до сих пор это проис¬ходило в недостаточной степени».
Сравните сильный, решительный язык
При этом г-н Адлер заставляет немецкого портного, писав¬шего ясным немецким языком, впасть в напыщенный жаргон новопрусского профессорского социализма. Там, где Вейтлинг говорит, например, просто об обществе, он заставляет его гово¬рить о «социальном государстве».
«Хорошо устроенное общество не знает ни преступлений, ни законов, ни наказаний».
Эту вполне ясную фразу г-н Адлер переводит следующим об¬разом:
«Впрочем, вейглинговское социальное государство не знает ни преступ¬лений, ни законов, ни наказаний».
То, что Вейтлинг считает естественным следствием каждого хорошо организованного общества, приобретает у г-на Адлера характер присущей специфически вейтлинговскому обществу абсурдной утопической выдумки.
Так же как здесь, и в других местах «общество» заменяется «социальным государством».
«Обратимся к социальному государству Вейтлинга»,
— говорит г-н Адлер.—
«Целью государства является благо всех … Гарантии этого, так же как и непрерывного усовершенствования общности {Gemeinschaft} должно давать социальное государство» (стр. 21).
488
ПРИЛОЖЕНИЯ
Обо всем этом у Вейтлинга нет ни слова. Фраза о том, что целью государства является благо всех, была, вероятно, написана г-ном Адлером непроизвольно. Он так часто повторял ее за некоторыми современными социалистами, что его перо к слову «государство» тотчас же само приписало «благо всех». Иначе мы не можем объяснить себе эту фразу. У Вейтлинга мы ее не нашли. Он говорит только о «преобразовании общества», а не о преобразовании государства. Как он думал о последнем, мы покажем на двух примерах.
«Совершенное общество имеет не правительство, а управление, не за¬коны, а обязанности, не наказания, а лечение».
Это напечатано жирным шрифтом в конце третьей главы «Гарантий». А на странице 87 говорится:
«Назовите мне хоть что-нибудь полезное, хоть одно-единственное благо, которым общество было бы обязано понятию «отечества». Я не нахожу и малейшего такого факта, но зато — массу вреда»… «Лучшее средство пре¬кратить вечные столкновения из-за границ — совершенно смести их. Гра¬ницы — это еще одна из многих ошибок, переданная нам по наследству от поколения к поколению».
Общество, идеал которого выдвигал Вейтлинг, должно было быть обществом без правительства, без законов, без границ, то есть без всего того, что составляет понятие государства. Тем не менее г-н Адлер переводит безгосударственное общество Вейтлинга как социальное государство, по-немецки — {«Gesell-schaftsstaat»} «общественное государство».
Мы опасаемся, что и так слишком долго занимали наших читателей, и поэтому оставим дальнейшие замечания при себе. Но и тех, которые мы уже привели, достаточно, чтобы показать, как сегодня пишут историю в Германии. Между тем книга г-на Адлера имеет и некоторые заслуги. Движение, которое он описывает столь величественно, что его не может умалить даже мелочное, искаженное, небрежное и неточное изображение историографа. Автору принадлежит та заслуга, что он первым обновил память об этом почти полностью забытом движении и пробудил интерес широких кругов к нему. Как ни велики недо-статки книги, она все же содержит много полезного материала и весьма поучительна для тех,
кто подойдет к ней критически. Она, возможно, окажется также весьма ценным выигрышем для науки, если побудит серьезного и вдумчивого исследователя углубиться в тему — исследователя, который, разумеется, дол-жен располагать большим временем, чем «почти полтора года».Напечатано е журнале Печатается по тексту журнала
кфге Neue Zeit», IV. Jahrgang, II _ ,
в феврале 1886 г. Перевод с немецкого
Па русском языке публикуется »первые
[ 489
ИЗЛОЖЕНИЕ РЕЧИ Ф. ЭНГЕЛЬСА НА ПОХОРОНАХ ЕЛЕНЫ ДЕМУТ
СТАРЫЙ ДРУГ РАБОЧИХ
Со смертью на прошлой неделе * Елены Демут социалистическая пар-тия потеряла замечательного члена. Родившаяся в день Нового года, в 1823 г., у родителей-крестьян в Санкт-Венделе, она в возрасте 14 лет попала в семью фон Вестфаленов в Трире. Женпи фон Вестфален стала в 1843 г. женой Карла Маркса. Начиная с 1837 г. и до смерти г-жи Маркс в 1881 г., за исключением первых нескольких месяцев ее супружеской жизни, обо женщины постоянно жили вместе. После смерти г-жи Маркс в декабре 1881 г. и Маркса 14 марта 1883 г. Елена Демут переселилась к Фридриху Энгельсу и вела его хозяйство. Вожди социалистического дви¬жения свидетельствовали о
«присущем ей исключительном здравом смысле, чрезвычайной прямоте характера, о неустанной заботе о других, о ее надежности и безупречной правдивости ее натуры». Энгельс заявил на ее похоронах, что Маркс советовался с Еленой Демут не только по трудным и сложным партийным делам, но даже в отношении своих экономических произведений. «Что касается меня, — сказал он, — вся работа, которую я проделал после смерти Маркса, оказалась возможной, главным образом, благо¬даря ее пребыванию в доме, той радости и поддержке, источ¬ником которых она являлась».
Елена похоронена на Хайгетском кладбище, в той же могиле, что Маркс и его жена.
Напечатано в газете «The People*& Печатается по -тексту газеты
Press» 22 ноября 1890 г _ ,
Перевоо с английского
На русском языке публикуется впервые
* Елена Демут умерла 4 ноября 1890 года. Ред.
490 J
ЗАПИСЬ РЕЧИ Ф. ЭНГЕЛЬСА НА МИТИНГЕ ПАМЯТИ ПАРИЖСКОЙ КОММУНЫ
Речь г-на Энгельса (правая рука д-ра Маркса) на митинге, где он присутствовал, была очень хороша. Он обратился к истории последних 22 лет и сказал:
«В начале этого периода только два англичанина были связаны с Интернационалом — Лекрафт и Оджер — и они покинули его вследствие того, что он одобрил политику коммунаров, и вследствие того, что к социализму они относились с отвращением. Осенью 1871 г. состоялась конференция и был впервые поставлен вопрос о создании политической партии, отличной и отдельной от всех других политических партий. В следующем году в Гааге английские делегаты приняли сторону анархистов в осуждении парламентской деятельности ш. В то время рабочий класс не проявлял активности в политике. Теперь положение полностью изменилось. Создание новых тред-юнионов в 1888 г.237 было важнейшим событием, которое когда-либо происходило в истории рабочего класса; оно впервые привело к созданию Независимой рабочей партии 238, которая должна будет погло¬тить все другие партии. Это показывает, полагает он, что уроки Парижской Коммуны не прошли даром и не забыты».
Среди других ораторов на этом собрании были г-жа Элеонора Маркс-Эвелинг (дочь д-ра Маркса), г-н Ф. Лесснер (один из создателей Интерна¬ционала), г-н Эд. Бернштейн и г-н Дж. Коннел. Пусть никогда не умирает память о Парижской Коммуне!
Напечатано в газете «The Labour Печатается по тексту газеты
Elector» Л5 IS, 25 марта 1893 г, „ а
Перевод с английского
На русском языке публикуется впервые
ПРИМЕЧАНИЯ УКАЗАТЕЛИ
[ 491
f 493