Социальная утопия и утопическое сознание в США

которой выражается действительно существующее извращение, естественным образом воспроизводится в представлениях агентов этого способа производства»24 «Извращенные» общественные отношения, в систему которых

нключен субъект, воспроизводят превращенное сознание и

и качестве условия собственного существования, и в качестве критической реакции на эти условия. Иначе говоря, этот индивид (и представляемая им группа) поставлен

историей в такое социальное положение, которое позволяет ему видеть общество лишь под определенным

«углом», скрывающим действительные социальные детерминации. Они «упрятаны» от его непосредственного взора, и чтобы их зафиксировать и проанализировать, необходимо выйти — реально или абстрактно — за пределы границ, в которых он находится.

Однако из этого вовсе не следует, что утопическое сознание должно непосредственно выводиться из однозначно

истолкованной социальной «ситуации» индивида или

группы, ассоциируемой с априорно критическим отношением к существующим общественным отношениям, как это

делает Мангейм. Гораздо плодотворнее Марксова методология, когда тип сознания «выводится» не только из отрицания или поддержки существующих общественных структур (хотя отношение к последним со стороны субъекта сознания, несомненно, должно приниматься в расчет), а из

всей противоречивости бытия класса и его отдельных представителей, из тех объективно фиксируемых напряженностей, которые определяют функционирование субъекта в

системе общественных отношений.

Социальная детерминированность утопического сознания не означает также, что оно должно рассматриваться

исключительно как результат действия превращенных

форм бытия или механическое отражение социального статуса субъекта. Утопическое сознание — это еще и продукт

познавательного процесса. Познавая объект, субъект познания неизбежно подвергает его идеальному преобразованию — мысленно разлагает его, опускает в нем какие-то

элементы и звенья, «разрывает» объективную связь вещей. В итоге возникающий в его сознании «слепок» (образ, идея) вещи может при определенных условиях выступать

24 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 26, ч. III, с. 471.

21

по отношению к материальной субстанции как ее произвольная форма. При этом субъект может видеть в познаваемом объекте только то, что он хотел бы в нем видеть и

не замечать того, что он по тем или иным мотивам (известным или неизвестным ему) не хотел бы видеть, что, например, мешает ему функционировать в определенном

качестве. Подобного рода когнитивная процедура совсем

необязательно жестко связана с социальной «ситуацией»

субъекта, т. е. с его положением в обществе и сознательным отношением к существующим порядкам. Здесь сказывается и общий уровень развития общества, и уровень индивидуальной культуры, и психические особенности индивида, и его непосредственные жизненные заботы.

Таким образом, следуя марксистской традиции, при

рассмотрении утопического сознания мы обращаем первостепенное внимание именно на способ его продуцирования

(полагания идеала) и уже отсюда выводим способ его

функционирования и роль в обществе. Именно способ полагания идеала, присущий утопическому сознанию, определяет такие его черты, как «несоответствие» окружающему бытию, трансцендентность и критичность25, о которых говорил Мангейм.

Утопическое сознание может быть определено как сознание, порывающее с объективными законами функционирования и развития общества и полагающее его идеальный образ путем произвольного конструирования, а социальная утопия — как произвольно сконструированный

25 Ни трансцендентность, ни критичность не являются сущностными признаками утопии. Можно строить свою деятельность

в расчете на принципиально новые, пока еще реально не существующие институты и ценности и при этом не быть утопистом, если эти институты и ценности не конструируются на

основе имагинативного произвола, а выступают итогом научного

анализа выявленных тенденций общественного развития. И, напротив, можно ориентироваться на сохранение, а не разрушение существующих социальных структур и при этом выступать

с утопических позиций. Вообще надо заметить, что «несоответствие окружающему бытию» присуще в той или иной мере

разным типам сознания, поскольку они в чем-то «опережают»

данное бытие, а в чем-то неизбежно «отстают» от него. Суть

дела, таким образом, не в самом факте «несоответствия», а в его природе. Только специфика природы «несоответствия» и

трансцендентности данного типа сознания (раскрывающаяся

в способе продуцирования) позволяет выявить и зафиксировать

его качественную определенность.

22

оираз желаемого (и в этом смысле идеального) общества28.

Утопическое сознание получает широкое распространение и приобретает массовый характер, как правило, и периоды радикальных социальных, политических, культурных и научных сдвигов, в эпохи социально-исторических катастроф, когда, говоря словами Германа Гессе, «пересекаются две эпохи, две культуры и две религии...

когда целое поколение оказывается между двумя эпохами, между двумя укладами жизни в такой степени, что утрачивает всякую естественность, всякую преемственность в

обычаях, всякую защищенность и непорочность» 27.

Расцвет утопического сознания приходится на периоды

распада традиционных общественных связей, зыбкости социального бытия, туманности исторических перспектив, т. е. на периоды безвременья. В такие радостно трагические, исполненные надежд и отчаяния эпохи индивид, наделенный обостренной социальной чувствительностью, испытывает неодолимую потребность «подняться над

временем», освободиться от «пут», детерминирующих его

деятельность отношений, а в итоге — либо «подтолкнуть»

26 «Утопический подход,— пишет И. В. Бестужев-Лада,— произвольное, не связанное непосредственно с провиденциализмом

представление о желаемом будущем, которое субъективно кажется научным, т. е. опирающимся на знание, а не на веру, но

объективно оказывается неоснованным на научном понимании

закономерностей развития природы и общества и потому неосуществимым (по крайней мере в том виде, в каком задумывается)» (Бестужев-Jlada И. В. Окно в будущее. М., 1970, с. 16).