Солнце любви
Шрифт:
– Кому конкретно?
– Лучше у нее спросить. Подземельному — вполне возможно, он вечно нуждался.
– Выходит, ваш брат жил — предположим, с четверга — у кого-то из соседей. Почему не у родных?
– Насчет дяди не знаю, а на меня он обиделся еще тогда, во время следствия: мне пришлось дать против него показания. Вот наш диалог в четверг вечером. «Ты же умер», — сказал я призраку (отцу — так мне мерещилось во сне). — «Нет, я пришел к тебе».
– И это все? Что вы молчите?
– Я безумно испугался и сказал: «Уйди, мне
– Вы много пьете?
– Да нет же! Напиток был сокрушительный.
– Расшифруйте разговор, как вы его понимаете.
– В свете случившегося так. Брат простил меня за мои показания на следствии и попросил прощения за ложное свидетельство о своей смерти, которое он каким-то образом устроил. И предупредил, что жизнь в зоне (в «том мире») невыносима.
– Предупредил? — тотчас прицепился следователь. — Он считал, вам угрожает арест?
– Ну, знаете! Павел просто ответил на мой вопрос.
– И пришел, как обещал, в ночь субботы?
– Наверное. Меня не было дома.
– И другой брат, двоюродный, опять-таки обеспечил вам алиби. В вашей семье крайне развиты родственные чувства.
– Так объясните же, как профессионал, свое видение происшедшего.
– Не путайте роли: вы мне должны объяснить.
– Я ничего не понимаю!
– Да ну? У вас с убитым были очень серьезные счеты — настолько серьезные, что он инсценировал свою смерть и много лет скрывался от родных. А вернувшись, остановился у соседа, вероятно, раскрыв ему кое-что. Сосед, через сутки после встречи с вами, найден мертвым. Еще через сутки погибает брат.
– Он убит в полночь?
– Да, примерно в то же время, что и Подземельный. Тем же способом. А откуда вам известно про время?
– В десять вечера меня предупредили по телефону: если я хочу узнать про убийство, то должен быть дома в полночь.
– Кто? — рявкнул следователь. — Кто предупредил?
– Усвойте наконец! — сорвался и Петр Романович. — Я не подозревал, что брат жив!
– Он звонил?
– Судя по всему, да. Голос как будто знакомый, но мне, конечно, и в голову не пришло, подумал: Ипполит дурачится — и спросил: «Поль, ты?» — «По-французски я», — был ответ. Павел по-французски Поль.
– Какие-то выверты и выкрутасы. нет чтоб прямо объявиться. Дальше!
– Передаю буквально: «У меня орудие убийства, на нем кровь». — «Где?» — «На мертвой голове». Я закричал: «Где?» — «На тротуаре в Копьевском переулке». И все, связь оборвалась.
– Что означает этот бред?
– Не представляю! Я сразу спустился в переулок, но ничего подозрительного.
Следователь перебил:
– У вас призрак проходит сквозь стены и убивает
своей мертвой безумной головой! Вы заранее делаете ставку на невменяемость?– Неужели я произвожу такое впечатление? Нет, мне нужна истина и. как вы верно заметили в прошлый раз, я бы придумал что-нибудь поскладнее.
– Орудие убийства опять не найдено.
– Вот видите! И как значительно, с нажимом он произнес — «на мертвой голове» — тут скрыт глубокий смысл, это иносказание с символическим подтекстом…
– Да будет вам! В брючном кармане убитого обнаружен носовой платок со следами крови.
– А, по-вашему, платком убили!
– Не советую иронизировать.
– Чья кровь? Можно определить?
– Вещдок направлен в лабораторию. Если допустить, что ваш разговор с братом не выдумка, если убрать этот самый символический подтекст и допустить, что за девять лет (инсценировка собственной смерти чего стоит!) он стал прихически сильно уязвим, — то что мы имеем? Павел явился свидетелем или соучастником эпизода с Подземельным, каким-то образом овладел орудием убийства со следами крови.
– На «мертвой голове»!
– Никаких безумных иносказаний! Свидетель явно в стрессе. Вы спрашиваете: «Где?» Перед ним в воображении возникает образ убитого Подземельного, голова в крови — про это он вам и говорит.
– Да как же он мог его видеть, если все ходы-выходы были перекрыты!
– Это вы со своим кузеном так утверждаете, а на самом деле.
– Клянусь своей жизнью!
– Втянули меня в чертовщину! — Следователь нервно закурил; Петр Романович попросил папиросу, которая затрепетала в дрожащих его пальцах (оба отметили и переглянулись), и сказал:
– Да, чертовщина. Подумав, что этим звонком меня Ипполит разыгрывает, я пошел с ним в «Китеж».
– Вот из-за этого пресловутого Ипполита я пока не арестовал вас.
– Не удастся: я докажу свою невиновность.
– Докажите!
– На это нужно время.
– У вас его нет.
– Антон Антонович, заберите мои документы, возьмите с меня подписку о невыезде, приставьте соглядатая наконец — только дайте несколько дней.
Следователь молчал, задумавшись
– У меня нет денег ни на залог, ни на побег!
– Зато есть сильный адвокат.
– Есть! На суде дядя разнесет ваши домыслы — всего лишь домыслы! — вдребезги.
– Не запугивайте. Я уверен, какая- то тайна стоит между Петром и Павлом.
– Мои показания, которые он простил.
– Это вы так говорите. А вдруг между вами стояла та девушка?
– Проститутка?
– Да, Маргарита Страхова.
– Я не был с ней даже знаком и увидел мельком в день ее смерти!
– Допустим. Но с каким чувством, однако, вы произнесли слово «проститутка».
– С каким?
– С ненавистью. У вас явный синдромчик — сексуальный загиб насчет женщин этого типа.
– Эти твори погубили все. его жизнь.
– И вашу? Их что — было много?