Сонеты 69, 70, 120 Уильям Шекспир, — лит. перевод Свами Ранинанда
Шрифт:
As I had title in thy noble husband!
I have bewept a worthy husband's death,
And lived by looking on his images:
But now two mirrors of his princely semblance
Are crack'd in pieces by malignant death,
And I for comfort have but one false glass,
Which grieves me when I see my shame in him.
Thou art a widow; yet thou art a mother,
And hast the comfort of thy children left thee:
But death hath snatch'd my husband from mine arms,
And pluck'd two crutches from my feeble limbs,
Edward and Clarence. O, what cause have I,
Thine being but a moiety of my grief,
To overgo thy plaints and drown thy cries!
William Shakespeare
АКТ II. СЦЕНА II. Дворец.
Входит КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА с распущенными волосами; РИВЕРС и ДОРСЕТ после неё
ГЕРЦОГИНЯ ЙОРКСКАЯ
Ах, как Я сочувствую твоему горю,
Так как Я в праве отозваться о твоём благородном муже!
Я ошеломлена смертью достойного супруга,
И жила, ради любования на его облик:
Но теперь два зеркала, отражающие его королевское подобие
Расколоты вдребезги на части злобной смертью,
И Я для утешения оставила, но лишь одно фальшивое зеркало,
Что удручает меня, когда Я увижу моё бесславие в нём.
Ты являешься вдовой, и ты — ещё мать,
И остались у тебя дети, которые могут тебя утешить,
Но только смерть выхватила моего мужа из моих объятий.
И выщипала два костыля из моих слабых рук,
Кларенса и Эдварда. О, какой резон имею Я,
В твоём существовании, но зато половиной моего стона,
Дабы превзойти твои стенания и заглушить твои рыдания!
Уильям Шекспир «Ричард III» Акт II, Сцена II, 48—83.
(Литературный перевод Свами Ранинанда 11.07.2023).
В некоторых случаях, подстрочник оборота речи «thou art», «твоё мастерство», как правило раскрывал глубинные особенности мифологических образов или героев, а именно, структуру иерархического ранжирования действующих лиц, так, например, при применении литературного приёма «аллюзия», который можно встретить в строках 9-10 сонета 3. — Confer!
«Thou art thy mother's glass, and she in thee
Calls back the lovely April of her prime» (3, 9-10).
«Ты — мастерство зеркал твоей матери, и она у тебя (от того)
Призывающая обратно замечательный Апрель её расцвета» (3, 9-10).
Строки 9-10 сонета 3 дают читателю прямую ссылку к персонифицированной матери-природе из древнегреческого мифа, в тексте которого есть мистические зеркала Хроноса, в которых можно было увидеть: прошлое, настоящее и будущее. Примечательно, но в этих строках раскрылась причина описания поэтом образа «весны» в строках 8-9 сонета 1, где также речь шла весне, как об персонифицированном «сезоне года». То есть одной из «hover Horae», «парящих Хорай», описанных в первой строке сонета 5 с прямой ссылкой на сюжет древнегреческого мифа, где в хороводе мистического танца юные сёстры Хораи, венчают Пандору. — Confer!
«Thou that art now the world's fresh ornament,
And only herald to the gaudy spring» (1, 8-9).
«Ты, будто мастерство ныне, узор свежий мира (появляясь),
И лишь, герольд огласивший приход аляпистой весны» (1, 8-9).
В порядке чередования времён года месяц Апрель, действительно, соотносится к весне. Столь выразительный поэтический образ адресата сонетов, юного графа Саутгемптона, в контексте сонетов являясь действующим лицом.
При помощи которого он отображён в качестве «Солнечного Апреля», отнюдь не случайный, так как он интегрирован в мифологический контекст, как производная.
Тогда, как персонифицированный образ «Солнечного Апреля», являлся весенним месяцем Весны, персонифицированного «season», «сезона года», одной из четырёх сестёр «парящих» Хорай (Horai, Horae), согласно древнегреческому мифу.Литературный образ «солнечного (взора) глаз» строки 9 сонета 49, мы можем обнаружить в сонетах 3 и 98, что указывает на прямую образную связь с образом прекрасного «солнечного Апреля» этих сонетов, который являлся идентификационным маркером «шекспировского» языка аллегорического иносказания для обозначения юного Саутгемптона в текстах оригинала Quarto 1609 года. Что вполне могло послужить слишком очевидным объяснением, откуда и каким путём в литературных кругах Лондона возник псевдоним — «Солнечный» у юного графа Саутгемптона. К примеру, в качестве одного их образов сборника любовной лирики «Партенофил и Партенофа», «Amoretti and Epithalamion» Барнабе Барнса.
Морфосемантический и лингвистический анализ сонета 70.
Сонет 70 коренным образом отличается от последующей группы сонетов 71—74. Однако, с предыдущим сонетом 69 его связывает структура построения последних строк 9-14, обращённых от первого лица к юноше, но следующий пункт, указывающий на связь с сонетом 71 получил подтверждение из-за применения литературного приёма «аллюзия» со ссылкой на Святое Писание. Тем не менее, для сравнения привожу тезисы современных критиков, ввиду того что моя точка зрения может не совпадать с их версиями по причине смены научной парадигмы в моей исследовательской работе.
Сонет 71 является одним из 126-ти сонетов, входящим в последовательность сонетов «Прекрасная молодёжь», «Fair Youth» (сонеты 1—126). Сонет 71, также неразрывно вошёл в малую группу четырёх сонетов 71—74, которые, по определению критика Уайта представляют собой «humble bids for affection, cast in tones of deepest gloom», «скромными попытками на проявление привязанности, выдержанной в тонах глубочайшего уныния». (Wait, R. J. C. «The Background to Shakespeare's Sonnets». New York: Schocken Books, 1972. Print. pp. 73—74).
Сонеты 71 и 72 связаны между собой в пару сонетов, связанных единой тональностью повествовательной тематики. (Vendler, Helen. «The Art of Shakespeare's Sonnets». Cambridge: Harvard University Press, 1997. Print. p. 327).
Критик Кригер объяснял призывы поэта к обожаемому другу сотрудничать со Временем и окружающим миром двумя способами. He pleads for him to not allow love to outlast the poet's life and to not bestow more values on the poet and his work than is warranted». Он просит его не допустить, чтобы любовь пережила жизнь поэта, и не придавать поэту и его творчеству большого значения, чем это оправдано». (Krieger, Murray. «A Window to Criticism: Shakespeare's Sonnets and the Modern Poetics». Princeton, New Jersey: Princeton University Press, 1964. Print. p. 120).
По существу, повествующий поэт в сонете 71 развил идею о том, что он сам является одной из причин неких «vulgar scandal», «вульгарных скандалов». По его мнению это привело к тому, что с тех пор юноша «is suspect of the wise world», «вызывает подозрение у мудрого мира». (Baldwin, T. W. «On the Literary Genetics of Shakespeare's Poems and Sonnets». Urbana: University of Illinois Press, 1950. Print. p. 248).
Невзирая на утверждения критика Хелен Вендлер об неразрывной связи сонетов 71 и 72, мне показалось очевидным, что эти сонеты не представляли собой пару сонетов входящих в «the diptych», «диптих», это, — во-первых.