Сосед будет сверху
Шрифт:
Черт возьми, их пальцы соприкасаются, и они оба смотрят на сплетенные руки. Не могут вымолвить и слова. Команда застывает, никто будто бы и не дышит. Даже Офелия прижимает уши к голове и молчит.
— Привет, — тихо говорит Александр Сергеевич.
— Привет, — произносит как-то до дрожи робко Эмма и кусает губы, а я вижу, как Семён еле сдерживает стон — она ведь портит помаду.
Дед выставляет локоть, и Эмма с невероятным трепетом его обнимает — именно обнимает.
— Идем? — кивает она, не забыв про меня.
— Идемте, — шепчу я под нос, беру золотую цепочку в тон платья — поводок
Даже в одном лифте с охренительными Эммой и дедом не хочу ехать, поэтому останавливаюсь в коридоре. Пусть побудут наедине.
— Ой, вы спускайтесь, я кое-что забыла, — тараторю я и выталкиваю их за дверь.
А затем, обернувшись ко всем, вскидываю руки.
— Так, это капец! Если они не поженятся — я не знаю, что будет, — сообщаю я команде Эммы.
— О да, — Семён согласен со мной.
Он пудрит меня напоследок, угощает двумя глотками вина — больше не дает, чтобы я не опухла, и только после устремляюсь на выход.
— Ну что, подруга? Прорвемся? — говорю я Феле, и она будто бы подмигивает. — Мы начали это вместе, вместе и закончим, да?
Я вскидываю подбородок и переступаю порог с идеально ровной спиной. Я попрощаюсь с тобой Дантес — раз и навсегда. Сегодня!
Глава 23
Глава 23
Когда мы идем по красной ковровой дорожке к «Бонжуру» под вспышками фотокамер, я с трудом верю в происходящее. Щипаю себя за локти, но не просыпаюсь, значит, это не сон? И как мое жалкое существование на тридцати пяти квадратах с дедом превратилось вот в это? Я не понимаю.
Кстати о нем. Поймав модно остриженный затылок в толпе, я спешу к ним с Эммой, пока тот придерживает дверь. Дед версии «два-ноль» держится молодцом. Со стороны может даже показаться, что он класть готов на весь местный пафос, но я слишком хорошо его знаю — пиздецки нервничает, как сказал бы сам. А еще глаз оторвать от Эммы не может. Мы с Офелией даже заглядываемся на этих двоих и одинаково склоняем головы набок.
— Ага, подруга. Может, и мы с тобой будем так счастливы? — Офелия тявкает в знак поддержки.
Не хотелось бы только ждать сорок лет.
В здании Эмма «со спутником» привлекают еще больше внимания. Все наперебой галдят и пытаются поговорить со звездой вечера и ее темной лошадкой, но она с достоинством проносит себя мимо простых смертных, которые тут же строят теории — я-то чуть позади иду и все слышу. Уже деда и в олигархи записали, и во владельцы какой-то крупной компании, о которой я — как и дед, уверена — ни разу не слышала.
— Вообще-то он из правительства, — утверждает какая-то модница в леопардовой накидке. Это разве не прошлый век? — Я точно видела его фотографии! Да, из самого аппарата президента.
Интересно, из какого такого аппарата? Самогонного? Вот дед поржет потом, когда я ему все это под пивко с фисташками расскажу.
Я прикрываюсь рукой от назойливых вспышек и тенью следую за парочкой «Твикс», но ноги сами и очень внезапно вдавливаются в пол и наливаются свинцом, не позволяя мне шагу ступить.
Офелия суетится у меня в ногах, цепляется лапами за бисерную вышивку платья, а я глаз оторвать не могу от картины маслом: улыбающийся Дантес в черном смокинге, обернувшись несколько раз вокруг себя, ставит на ноги светловолосую девочку и опускается на колено, чтобы поправить бабочку мальчишке с надутыми щеками.Дантес Оливия, Дантес Лев и… ага, та самая Кострова Мария в красном платье. Все в сборе, чтоб их, да такие милашки! Она еще Саше плечо так наглаживает, а он ей, скотина кобелиная, позволяет.
Блин!
Не хочу, но слезы моментально выступают на глазах. Из горла вырываются еще не рыдания, но какой-то полувсхлип. Я уже собираюсь попрощаться с макияжем, когда передо мной материализуется Робертовна и толкает нас с Офелией за широкую колонну.
— Сашенька, — зовет она меня, видит все и понимает без слов.
— А г-где… где дед? — Я пытаюсь дышать и держаться, но голос ломается, заикаюсь. И только крепкие объятия Эммы не дают мне разреветься.
— Отвлекающий маневр, — ухмыляется она, вздернув тонкую бровь вверх. — Послала его за шампанским, ему же ни к чему знать о наших коварных планах?
— К-каких? Планах?
— Эй, Арнольд! — Эмма зовет кого-то, размахивая руками, а я про себя даже чуточку смеюсь.
Ну смешно ведь? Сейчас подойдет тот парнишка с баклажановой головой из старого мультика, который обожал и показывал мне все детство дед? Или мини-Шварценеггер? Или…
— О, Арни, сынок! Как я рада тебя видеть! — заливает Робертовна, как соловей, а я офигеваю, потому что Арни, который подходит к нам, очень похож на красавчика Арми Хаммера в самых лучших его проекциях.
Он такой высокий, что мне приходится даже голову запрокинуть, чтобы лицезреть идеально зализанные волосы и выбритую будто бы под лупой бородку. У этого лощеного парня в туфлях из крокодиловой кожи определенно нет ничего общего с мультяшкой, которую я себе представила.
— Тебе нравится моя девочка? — спрашивает Робертовна его прямо в лицо.
Мы с Офелией переглядываемся, а у той в глазах явно светится вопрос, о ком из нас речь.
Эй-Арнольд осматривает меня бегло, кивает Эмме, и она тут же тянется, чтобы нашептать ему что-то на ушко. Так мило, лишь бы дед не увидел, а то драки нам не избежать.
— Вы поболтайте, а я Пушкина найду, вдруг заблудился. — Она загадочно улыбается и незаметно мне подмигивает. Осторожно прикладывается щекой, чтобы не оставить на лице след помады, и… уходит?
Что за?
— Значит, Саша, — выдает вместо приветствия тот самый Арни.
Он определенно хорош собой, да и голос не подвел — я прям слышу эти соблазнительные нотки. Только мои соски настроены на другого. Да и взгляд магнитит в противоположную сторону, чтоб его!
— Ну и что она тебе сказала? — Я не хочу тянуть кота за яйца, лучше сразу все выяснить.
Эй-Арнольд усмехается, кивает каким-то своим мыслям и, по всей видимости, решает тоже котов не мучить.
— Что ты безумно влюблена в какого-то хрена, — я удивляюсь, и он повторяет: — Да-да, Эмма сказала именно «хрена», видимо, серьезно парень провинился, и что нужно небольшое шоу. А это мы умеем.