Сосед будет сверху

Закончив с Вельвет Флауэр все по списку, мы едем в квартиру Робертовны. Сейчас там разворачивается настоящее шоу «Преображение» — ее там красят, чешут, чистят перышки. В общем, направляюсь я туда неохотно, когда Славушка высаживает меня у слишком знакомого подъезда и уезжает за туфлями, которые Эмма решила в последний момент заменить.

Я оглядываюсь на двор вокруг и вздыхаю горько. Если по Офелии, с которой мы виделись почти каждый день, я соскучиться не успела, то по квартире — безумно. Тут я была по-настоящему счастлива и до Дантеса, и после знакомства с ним. Я совсем не спеша иду по парадной, робко нажимаю кнопку вызова лифта. Я стараюсь быть смелой, но пятой точкой чую, что этот день так просто не пройдет.

Створки разъезжаются и... ну конечно!

— Ой, задержите, пожалуйста! — тараторят у меня спиной, и я начинаю притворно суетиться, чтобы все-таки уехать наверх, но, блин, увы и ах.

Маша-видимо-Дантес успевает протиснуться в лифт.

— Простите, я не видела, что у вас такой костюм. Вы не помяли? — она восхищается дорогой тряпкой в моих руках, зачарованно разглядывая название бренда на портпледе, и этим — дура! — оправдывает мою нерасторопность.

Ну просто ангел во плоти! Здравствуй, Ангел!

— Я вам завидую, у них невозможно красивая новая коллекция! Стоит, конечно, космических денег, но определенно стоит. Вы на бал собираетесь?

— Нет, это для Эммы Робертовны...

Не успеваю сказать фамилию, Маша-вероятно-Дантес машет руками.

— Да, да. Точно! Вы ее внучка? Вы были в списках как «плюс один», верно? Хм, Пушкина Александра Сергеевна?

Я наблюдаю, как блондинка достает списки и находит мою фамилию. А она-то тут причем? Какое отношение имеет к мероприятию?

Но это и правда тот самый бал — я вижу логотип, который за неделю уже порядком надоел. Я вижу себя в списке под номером два, но мне бросаются в глаза три одинаковые фамилии в середине таблицы: Дантес Александр, Дантес Оливия, Дантес Лев. И под ними еще Кострова Мария.

Вернула себе девичью фамилию? Или так и не поженились? А может, свою оставила?

— У вас двойняшки? — сухо интересуюсь я.

Для меня это почему-то важно. Как будто я хочу точно знать, вышло ли это случайно или они — результат двух актов прелюбодеяния.

— Да, представляете? Без всякого ЭКО вышла двойня. Все всегда спрашивают, как у меня так получилось, а я и сама не знаю, — болтает без умолку, чтоб ее. — Помню, когда узнала, чуть не умерла от страха. Правда! Я же их не планировала, это вышло случайно. Мы были совсем молодые и... ну, словом, отец Саши был не в восторге, вышел скандал, страшный скандал! В общем, долгая история, при случае обязательно поговорим. Передать привет Саше от вас? — Передайте пендель. — О, или нет, лучше все вместе разопьем по паре бокалов на балу!

— Я, скорее всего, не приду, — уверена, что выходит максимально похоже на парселтанг (магический язык змей, вымышленный язык из мира «Гарри Поттера»), но она понимает меня.

— Ну что вы! Обязательно приходите! Мы с Сашей и детьми будем очень рады вас видеть! — У нее скулы чуть не трескаются от улыбки.

С Сашей и детьми, блять.

— Мне кажется, сегодня в воздухе прямо-таки витает дух праздника, — мечтательно лепечет Маша.

Хуязника, — мысленно добавляю я.

— А еще Саша такой загадочный, ну точно что-то выкинет. Умеет же удивить! Он к этому балу так готовится! Вы обязательно приходите, будет очень интересно!

К счастью, лифт благополучно останавливается, потому что я больше не могу это слушать.

Их с Сашей дети.

Саша что-то задумал.

Он — ДАНТЕС! Он, мать его, Мой Дантес!

И я не готова закончить все так, спрятав голову в песок. Последнее слово должно быть за мной. Дантес должен знать, кого потерял, иначе какой в этом всем смысл? Почему вообще я должна прятаться, а не он?

К Робертовне я уже захожу практически с ноги.

— Так, фея-крестная, меня все достало. Я хочу на бал! — заявляю во всеуслышание, и взгляды присутствующих замирают на мне.

И никакие крысы меня не остановят!

Глава 22

Глава 22

— И чего ты хочешь? — звучит в звенящей тишине голос Эммы, а все остальные будто застыли и ждут, что отвечу.

— Чтобы кое-кто понял, что потерял!

— Ни слова больше!

И в этот миг начинает твориться магия. Я перевоплощаюсь из гадкого утенка в лебедя, и это вовсе не так легко, как было в сказке о Золушке.

Моя личная фея-стилист по имени Семён совершенно беспощаден. Он заставляет меня идти и мыть голову, а после — принять ванну, чтобы расслабиться и убрать с лица выражение, будто я кучу говна учуяла под носом, если дословно.

— Иди и возвращайся порхающей бабочкой, поняла? — прогоняет меня он.

Поняла, поняла, блин.

Я плетусь к джакузи, но сначала принимаю перорально бокал вина. Затем вместе с ароматной пеной провожу пять треков «Two Feet» в ванной, и уже почти настроена убивать красотой.

Когда, завернувшись в халат, я появляюсь в гостиной, Эмма уже собрана, накрашена, одета и готова помогать мудрить надо мной. Она выдает мне комплект какого-то крутого итальянского белья, нежнейшего на ощупь, которое еще и потрясающе садится на моей худощавой фигуре. В зеркале сразу отражается другой человек: из колхозницы в растянутых майках я становлюсь моделью «Виктории Сикрет». У меня в этом белье вдруг и сиськи появляются, и задница, и ноги будто от ушей растут. И слезы в глазах стоят, потому что кое-кто этого не увидит.

Далее Робертовна выдает мне шелковый халат вместо махрового из ванной комнаты — не пойму, чем он ей не угодил — и шлет к Семену, который раскладывает фен, утюжок, и коробку косметики с кистями, как хирургические инструменты перед операцией. И начинается то, чего никто и никогда не делал со мной — я ведь девственница в макияже. Была. Вот сейчас Сёмочка, как его Робертовна зовет, меня и растлил.

Нет, своими руками я, конечно, красилась, но ведь это другое. Своими руками — это круто, но как мастурбация. Не то пальто. А сейчас творится самый явный разврат и вакханалия. На меня мажут и мажут. Кожу массируют, что-то там растушевывают. Открой глаза — закрой глаза. Не моргай, не дыши. Так хорошо — нет, не пойдет. Богиня и….