Сотник

— Но она больше, — подхватил мою мысль Платов, — и это может стать решающим козырем на поле боя. Принимается! Заберем у бухарцев все их крепостные ружья. Я Карпову скажу, чтобы нос не воротил, а занялся. Какие еще есть идеи?

В голове вертелась идея насчет джина или той же горчичной водки как важнейшего средства дезинфекции на просторах Индостана, но после атаманского трехдневного загула… Я развел руками.

— Больше пока ничего не придумал. Разве что привлечь в наши ряды афганских горцев. Сильные духом воины.

— Разбойники, — отмахнулся Платов. — Сбегут, как жареным запахнет. Впрочем, поступай, как считаешь нужным. Будешь моим чрезвычайным посланником и полномочным министром! Дам тебе особую грамоту.

Он хохотнул, но как-то неуверенно, словно с затаенной печалью.

Пользуясь установившимся между нами доверием, я с участием спросил:

— Матвей Иванович, вижу, что-то вас гложет.

— Эх, Петя, Петя… Все правильно, все я верно решил. Да только приходится идти на подлог. Пономарев приказ о присяге новому царю привез, а мне придется его утаить.

— Раз вы не присягнули еще Александру, значит, и спроса с вас нету, — привел я сомнительный довод и тут же добавил. — Если все у нас получится, слава России воссияет на небесах! Всему миру покажем, на что способны Донцы!

— Думаешь? — неуверенно переспросил атаман. В его глазах заплескала надежда. — Победим, тогда уже мы будем диктовать условия. Торговля с Индией, несметные богатства, которые англичане отняли…

Я хмыкнул про себя. Сколько еще не отняли! Сколько золота да алмазов с рубинами лежат по подвалам храмов и дворцов раджей…

— … это же совсем другие гроши для казны! — продолжал размышлять Платов. — И новые возможности для Войска, настоящий древнеримский триумф. А триумфаторов трогать — себе дороже…

Он посмотрел на светлеющий горизонт. Ночь потихоньку сдавала свои позиции. О чем он думал? О том, что придется казаков обмануть, использовать втемную? Или о славе, которая ждет его там, на юго-востоке, где светил Сириус, звезда Востока, указывающий путь в далекую Индию?

(1) Цит. по: Записки Дениса Васильевича Давыдова, цензурой в России непропущенные, ч. II. Указали источник цитаты, чтобы вы не подумали, что мы от вольного придумали геройскому атаману мысли о побеге из России. И да: М. И. Платов действительно отбывал ссылку вместе с будущим «львом Кавказа», А. П. Ермоловым.

(2) Существует версия, что именно М. И. Платову принадлежит инициатива ввести в казачью форму лампасы.

Глава 11

Солнце заливало золотом роскошные дворики летней резиденции эмира Бухары. Я проснулся не от привычного крика дежурного, не от ржания лошадей или приказов урядников, а от пронзительного, совсем не царственного визга павлина, что важно расхаживал по галерее, веером распуская радужный хвост. Этот крик, похожий на скрип телеги или кошачье мяуканье, создавал странный аккорд, сливаясь с тихим журчанием фонтана, что бил прозрачными струями посреди внутреннего двора стоявшего неподалеку гарема.

Я лежал на мягкой кошме, укрывшись тонким шелковым одеялом, и смотрел на узорчатые росписи потолка, где золотые листья переплетались с синими цветами. В воздухе витало благоухание апельсиновых деревьев и роз, смешанное с тонким ароматом благовоний. По сравнению с полевыми стоянками и лагерями — это был просто рай.

Встав, начал одеваться. Утренней зарядки сегодня не было — сотне перед сложным походом полагался законный отдых. Да и мне тоже. Накинув тонкий прохладный шелковый халат, босой, я подошел к большому зеркалу. Мои щеки, покрытые загаром и огрубевшие от степных ветров, заметно лоснились. Не от вчерашнего необычного бухарско-еврейского плова в мешочек — ум отъешь, какая вкуснотища! Нет, я еще не успел набрать вес, после того как хорошо прокачал тело ежедневными тренировками и суровым походным бытом, немного лишнего мяса на костях мне бы не повредило. Морда лица блестела от утреннего пота. Жара, хоть и утро, уже стояла невыносимая. Но я не жаловался — я кайфовал. В молодом теле, посреди восточной роскоши, в расшитым золотом халате от эмира. Если это сон, пусть он длится как можно дольше. Увы, скоро все закончится: меня ждали холодные перевалы Саланга — место, куда я хотел бы попасть в последнюю очередь, да еще и свою сотню за компанию туда притащить.

«Нужно ребятам напомнить, чтобы проверили бурки и войлочные подстилки», — сделал я себе зарубку в памяти.

Прошелся босиком по прохладному полу — глинобитному, но ровному как стекло, очень приятно охлаждающему стопы и исполненному мастерски — ни трещин, ни сколов. Я коренным образом пересмотрел свое отношение к земляным полам.

Потянулся. Все тело отзывалось приятной силой, но без той привычной ломоты, которая возникает в спине после недели в седле.

Выглянул в комнату, названную мной столовой. Там Марьяна и Зара, уже хлопотали у низкого столика, накрытого тонкими тканями. На нем стояли пузатые кувшины с розовой водой и подносы со сладостями, от которых, казалось, слипались зубы.

— Господин сотник, зеленый чай со льдом, — прошелестела Марьяна, ее голос был нежным, как щебетание птиц. Она протянула мне пиалу, от которого исходил тонкий аромат горных трав.

Зара тем временем ловко принялась заваривать мне кофе на небольшой жаровне. Я после завтрака всегда теперь пил бодрящий напиток. Вот такое правило себе завел, пока есть возможность — утро, кофе, халат. Еле-еле Муса нашел на базаре кофейные зерна у приезжих арабов.

Нет, Зара с Марьяной — то был не мираж. Прибыли девушки вчера в Бухару с вечерним караваном второго эшелона, наконец, до нас добравшегося…

Взгляд мой скользнул по обнаженным плечам персиянки. Ее пышные волосы, распущенные по плечам, казались атласным водопадом, а глаза, томные и глубокие, обещали райское наслаждение. Которого, увы, вчера вечером не случилось. Девушки прибыли уставшие с дороги, а у Зары, как я понял по смутным намекам, еще и начались женские дни. Мои же рассуждения, что правильная наложница найдет способ порадовать своего господина, отклика не нашли. Я еще и нарвался на гневную отповедь Марьяны, которая обрушила на меня водопад возгласов о трудностях, с которым пришлось столкнуться путешественницам по дороге из Хивы. Надо мной пролетела огромная птица «Обломинго».

— Муса! — крикнул я, и мой денщик, словно джинн из лампы, тут же появился из-за циновки. Его единственный глаз, не прикрытый черной повязкой, выражал привычное служебное рвение. Он даже не смотрел в сторону девушек — вот так я его выдрессировал.

— Да, вашбродь?

Я сказал подавать завтрак, и на столе появились свежие, ароматные лепешки из тандыра, густой катык, зеленый нут с сухофруктами.

— Чашник все пробовал? — уточнил я у Мусы.

— Так точно! Лично следил. Прошел уже час.

Как я ни наслаждался роскошью, осторожность была моим вторым именем. Мы были в Бухаре. Сколько ханов и эмиров погибло от отравленной пиалы! Хайдару даже воду приносили в двух запечатанных мехах, а проверенную еду передавали в запечатанном ящике. Я не собирался стать одним из неосторожных. Поэтому нахально пользовался услугами эмирского чашника — он пробовал всю еду и напитки не только для Хайдара, но и для Платова и меня. Шпион-заказчик, о котором поведал ассасин, не выходил у меня из головы.