Совершенные. Тайны Пантеона

Он тихо рассмеялся – и я, не сдержавшись, тоже.

– В основном. Хотя бывали и исключения. – Он выразился скривился. – Но да, это были жительницы ближайшего городка. Честное слово, я слишком долго не понимал, почему все они на рассвете решают преодолеть жуткую горную дорогу, чтобы послушать проповедь наставника. Нет, он был неплохим оратором, но до прихода десятки миль по серпантину. Да и в городе были свои приходы…

– И когда ты понял, что дело не в красноречии настоятеля? – хмыкнула я.

– Когда одна из прихожанок предложила мне деньги. Много денег. На эту сумму можно было отстроить еще один приход. За… время, которое я с ней проведу.

Я ощутила желание найти мерзкую стерву и перерезать ей горло. Нет, сначала пытать раскаленными щипцами. А потом – перерезать!

– Вот же гадина! Она была уродливой старухой, ведь так?

– Ей было не больше тридцати. И она считалась самой красивой вдовой города. И самой состоятельной.

Я покосилась на темные пряди Августа. И почему теперь мне совсем не хочется их гладить? Хочется сжать в кулаке и дернуть! Темное и злое сдавило горло. А понимание, какое именно чувство вызвало мою ярость, разозлило еще больше. Ревность, вот что это было!

Я заставила себя успокоиться. Черт возьми, это же Август. Святоша Август. Которого однажды поцеловала девушка с розовыми волосами…

Ревность исчезла – и дышать стало легко.

– Ты ей отказал, она не смирилась и начала угрожать? Попыталась тебя… соблазнить? Или даже похитить?

Август кинул на меня удивленный взгляд.

– Откуда ты знаешь?

– О святые, она взяла тебя силой?

– Конечно, нет! – хмыкнул разрушитель. – Даже в семнадцать я был гораздо сильнее этой женщины. Она сняла одежду и пыталась меня… хм, поцеловать.

Я представила юного Августа и раздетую женщину. Красивую и довольно молодую. Картинка в голове мне отчаянно не понравилась.

– И что же ты сделал?

– Пришлось связать вдову поясом от ее же платья, – пожал Август плечами. Во тьме его глаз блеснули насмешливые искры. – Я оставил ей свое Писание, открыв на главе о чистоте тела, помыслов и Духа. Велел прочитать тысячу раз, а потом принять епитимью. К счастью, после этого вдова оставила меня в покое, больше я ее не видел. Но потом были другие… С похожими предложениями и желаниями.

– Из-за этого ты решил дать обет безбрачия? Из-за того, что слишком многие хотели… обладать тобой?

Он опустил голову, пряди упали, скрывая лицо.

– Хм… Пожалуй. Но еще я действительно хотел служить Истинному Духу. Видел в этом свое предназначение. Возможность помогать людям, делать что-то… правильное. Настоящее. Наставник часто повторял, что лишь полное отречение от земных благ и желаний дает свободу и счастье. Что цель моей жизни – принести благо другим людям.

Я скривилась. Да уж… у нас с Августом удивительно разные жизненные принципы.

– Бернар сказал, что от послушников семинарии не требуют столь полного отречения.

– Настоятель Бернар очень… добр. Мой наставник придерживался более строгих взглядов. И я тоже, – задумчиво ответил Август. – Моя внешность могла помешать служению. Я хотел нести веру, а не быть… быть…

– Мужем? Любовником?

Он резко повернул голову, и наши взгляды встретились. И я вдруг ощутила, как близко он сидит. Мои пальцы почти касались мужского плеча. И если он лишь немного наклонится… наши губы соприкоснутся.

Нельзя думать об этом. Нельзя.

Напряженный мужской взгляд скользил по моему лицу, делаясь все темнее. Желание – горячее, едва сдерживаемое, то самое, что ночами будило нас обоих, врываясь в наши сны, отпечаталось на его лице. И я снова ощутила властную и давящую силу, что толчками выплескивалась из Августа. Он качнулся ниже.

– В семинарии я не понимал, почему все эти женщины приходят, чтобы меня увидеть. И почему они желают меня, – тихо сказал Август, не отрывая от меня взгляда. – Не понимал их чувств. Их тяга казалась мне чем-то… низменным. Потому что сам я ничего подобного не испытывал. Их лица и тела, их призывные взгляды… Это вызывало лишь досаду. Я советовал им молиться усерднее и чаще, дабы желания плоти более не имели над ними власти.

Еще ниже. Дыхание закончилось. Мир исчез…

– Я не понимал… Пока кое-что не случилось.

– И что же?..

Пряди черных волос пощекотали мне щеку, так низко склонился Август. Его взгляд скользил по моему лицу. Я замерла, забыв, что надо дышать…

В распахнутое окно ударили крылья и под потолком заметалась летучая мышь. Ткнувшись в погашенную лампу и запищав, тварь унеслась обратно.

Август сжал губы, и тьма исчезла. А разрушитель отодвинулся.

– Я посижу здесь, пока ты не уснешь. – Голос прозвучал глухо. – Закрывай глаза.

– Вот так и будешь сидеть на полу? – помолчав, чтобы сделать вздох, сказала я.

– Да.

– Август. – Я зажмурилась. – Иногда мне хочется тебя прибить.

– Я знаю, – в его голосе звучала улыбка.

И от этого мне стало тепло.

Мне хотелось спросить обо всем, что меня тревожило. О Песках, в которых он не был. О пробуждающейся темной силе. О странной нашей дружбе, сводящей с ума… Или это не было дружбой? Почему он пришел, чтобы спасти меня? Рискуя собой, рискуя всем? Могло ли это значить чуть больше, чем его проклятый синдром спасителя?

Я хотела спросить так много, но ощущение безопасности и тепла завладело телом и разумом и я… уснула.

Глава 16. Танцы и сражения

Несколько дней мы с Августом друг друга избегали. Хотя завтрак и малина исправно появлялись на моем столе, сам Август держался в стороне. Может, его слишком сильно беспокоило то невысказанное, что с нами происходило.

Нас тянуло друг к другу. Наши ночи наполнили грешные сны. А днем мы отводили глаза, опасаясь увидеть правду.

Если бы еще недавно кто-то сказал мне, что я буду нервничать и смущаться при виде молодого мужчины, я бы расхохоталась в лицо этому дураку. Смущенная Кассандра Вэйлинг? Да скорее замерзнет огненная бездна, а демоны начнут плясать джигу и выращивать фиалки!

Но сейчас мне было не до смеха. Вся моя храбрость куда-то испарилась, а я ощущала себя растерянной и испуганной. Я не понимала, что со мной происходит, и сочла за лучшее исключить из зоны своей видимости источник непонятных эмоций.