Спасите, мафия!
Шрифт:
— Зачем? — растерялась я.
— Ты до сих пор плачешь, — хмыкнул Каваллини, и я уставилась на асфальт, чувствуя, что отчаянно краснею. Да уж, сто лет я уже не проливала слезы перед посторонним. Впрочем, это не были слезы отчаяния или страха — это были слезы радости от того, что я победила. Но как это нашему сиятельному монарху объяснить? Да никак, его излишки пафоса все объяснения отметут…
— И чего Принцесса стесняется? — ухмыльнулся он, заставляя меня вновь повернуть к нему зареванную моську и возвращаясь к своему благому начинанию. — Ты ведь не плакала до тех пор, пока я не поднял тебя. Принцессе нечего стыдиться! Это слезы радости и победы, а не трусости и поражения.
Логика моя, в случае с Бельфегором, просто нервно курит анашу в стороночке… Он то ли и
— Всё-то ты знаешь, — пробормотала я, глядя на соломенную челку и думая о том, что всё же это до ужаса приятно — знать, что тебя понимают и принимают таким, какой ты есть…
— А то! — пафосно изрек он. — Я ведь Принц!
— Нет, просто ты гений, — хмыкнула я. — Есть принцы-идиоты, а ты Принц-гений. Ну и неадеквата туда же до кучи добавь.
— Думаешь, Принц сумасшедший? — процедил Бэл. Вот ведь холерик, право слово! Какой из него сумасшедший? Да никакой!
— Нет, конечно, — пожала плечами я, а он вернулся к прерванному моей прошлой фразой действу, под названием: «Вытри харьку ближнему своему». — Сумасшедший, шизофреник — это не к тебе. Но то, что ты не такой, как все, факт. Аномальный ты. Ну и не совсем «адекватный» по понятиям обычных людей. А такое сочетание я могу описать лишь одним словом — «неадекват». Причем к болезням и мыслительным способностям эта характеристика отношения не имеет.
— Принц отличается от простых людей, — протянул Бельфегор, складывая платок и пряча его в карман. — Но он не псих. Он адекватен, просто его действия не все понимают.
— Если тебя это расстраивает, не буду больше так тебя называть, — пожала плечами я. — Но для меня это слово не несет негативной окраски, так что не принимай близко к сердцу. Я и сама неадекват.
— А Принц вообще ничего близко к сердцу не принимает, — усмехнулся Бэл своей обыденной маньячной лыбой.
— Прямо как я, — рассмеялась я и откинулась на спинку лавочки, смачно шмыгнув носом.
— Принцу отойти, чтобы Принцесса имела возможность привести себя в порядок? — проявил учтивость и манеры Бельфегор. Где они были, интересно, когда он девушку на крыше в одиночестве бросил?! Впрочем, он ведь был рядом… Но мне от этого хоть и было легче, но не настолько, чтобы страх прошел, и потому я хоть и не злюсь на него — знаю ведь, что он помочь хотел — всё равно немного раздражена!
— Да, — ответила я. — Освободи жизненное пространство на время наведения леди марафета.
— Конечно, — усмехнулся Бэл и встал. — Не хочу наблюдать сию неэстетичную картину.
Я фыркнула, а Принц свалил в туман, и я тут же начала сморкаться в собственный платок и пытаться отыскать в клатче зеркальце. Ну и что, что клатч — крошечная сумка? Он всё равно разновидность дамской сумочки, а потому их законы «Бермудского треугольника» и «Черной дыры» на него точно так же действуют, и найти в нем что-то можно лишь с ищейкой и группой добровольцев-поисковиков под руководством владелицы этого самого клатча и его содержимого! Отыскав-таки старую пудреницу, я скептически осмотрела свою зареванную моську и, тяжко вдохнув, сделала вывод о том, что слезы женщину совсем не красят, а наоборот, уродуют. С мыслью: «Ну и ладно, зато посмеялась от души, а мелочи вроде красной опухшей физиономии не важны», — я убрала пудреницу и платок обратно в клатч. Заметив это, к лавочке подрулил доселе пасшийся неподалеку монарший енот с любовью к виду крови, и мы, посидев еще минут двадцать и болтая о Минке и его привычках, направились к автобусной остановке, по дороге заглянув в зоомагазин. Надо же просьбы сестры выполнять… Хоть иногда.
До места отправки машинки марки «ПАЗ» мы добрались без происшествий, в пять ноль семь (опоздания никто не отменял) вмялись в автобус, и Принц усадил меня на сидение в самом конце салона, а затем отгородил ото всего мира собственными полосочками. Через три остановки мне всё же пришлось встать, и операция по вжиманию меня в окно, испробованная этим утром, была повторена. Доехали до деревни мы на удивление мирно и спокойно, а выпав на свежий воздух, я поймала
Бэла за руку и тихо прошептала:— Спасибо.
— Не за что: Принцесса еще не преодолела свой страх, — многозначительно изрек Бельфегор, но ладонь мою в ответ всё же сжал, а затем поспешил меня добить: — А потому мы будем продолжать наши тренировки!
Я закатила глаза, понимая, что он не отвяжется, и вяло согласилась, а Принц, ухмыльнувшись, потащил меня к дому тети Клавы, которая встретила меня подозрительным взглядом и вопросом: «Он тебе что-то сделал?»
— Нет, наоборот, он мне помог, — туманно ответила я. — Ты же знаешь, я не люблю толпы. Ну а тут… В общем, Бэл мне очень помог.
— Хорошо, если так, — пробормотала дама в синем платье, и мы с Принцем, попрощавшись с ней, поскакали в сторону нашей фермы.
====== 35) А вот и «молоко за вредность»! Кажись, труды мои хоть в чем-то не напрасны! ======
«Дарить свое страдание другим — это самое большое проявление доверия, какое только может быть». (Алессандро Д’Авения)
POV Кати.
Проснулась я и вдруг поняла, что сегодня мне предстоит самый ужасный день в моей жизни. Спросите, с какого перепоя? Отвечу. Да даже если и не спросите отвечу, надо ж мне на жизнь-тоску пожаловаться? Мне сегодня предстоит податься в рабство ко Главе всея Дисциплины, а для этого я обязана сначала договориться с ним о переносе заплыва на вечер, а затем съездить с Принцем за штанами! Плюс, что-то мне подсказывает, что, учитывая характер нашего дисциплинарного маньяка и тот факт, что ему сегодня придется передо мною, жалким травоядным, галстучка лишиться, настроение у него будет хуже, чем когда его битвы с Занзасом лишили! Короче говоря, что-то я как-то волнуюсь, потому как по шее огребать неохота, но если он собирается в ледяной воде по полчаса зависать, я всё равно молчать не стану. Эх, ладно. Что будет, то и будет. Мария Антуанетта готова взойти на плаху…
Вот в таком вот настроении я и занялась домашними делами. Быстренько закончив с завтраком для животных, я занялась завтраком для людей, и, решив никого не ждать, ну, кроме Ямамото — он, как и вчера, сегодня немного припозднился и пришел не к подкормке песиков, а когда я завершала обряд сервировки стола, я быстренько, прямо со скоростью майора Пейна, позавтракала. Прирулившая Лена одарила меня счастьем, сказав, что берет поездку с Высочеством на себя, и я, обнадёженная удачным началом дня, ускакала бодрой рысцой в дальние дали, то бишь на трудовые подвиги, бросив удивленному моей активностью мечнику: «Дел так много, что впору себя клонировать!» Работала я и впрямь в этот день как в пятую точку ужаленная: мы с Торром галопом объехали территорию участка, а затем я очень тщательно, но довольно быстро осмотрела лошадей, не начиная свои любимые обнимашки чуть ли не с каждым коником и разговоры с ними. Нет, я не псих, но я люблю болтать с животными: они всё прекрасно понимают, и думается мне, что даже побольше людей… Тренировку с Торром на конкурном поле, обычно проводимую мной после обеда, я вообще решила отменить, и, быстро завершив все оставшиеся мелкие дела, ломанулась готовить обед. Внаглую свалив на Ямамото приготовление суши, я сваяла рыбный суп «на всех», включая и рабочих, и мафию, а также гречаники, те самые «котлетки» из гречневой каши, умилившие нашего холеричного Принца. Сваяв отбивные, я налила в термос горячего чаю и сбегала в кладовку за пледом и махровыми полотенцами в количестве трех штук: два больших и одно маленькое — надо же нашему Главе голову вытирать, правильно? Запихнув всё это добро в спортивную сумку, я быстренько пообедала и начала сгружать суши в герметичный контейнер.
— Да что происходит? — с улыбкой, но почему-то напряженной, вопросил Ямамотыч.
— Тайна мадридского двора! — с пафосом Бельфегора изрекла я, но потом, подмигнув, добавила нормальным голосом: — Я буду помогать Хибари-сану в небольшом дельце, только не спрашивай в каком, а то меня великий и ужасный камикорос постигнет.
— Помогать?! — опешил Такеши и аж как стоял возле своего стула, так на него и сел, а затем рассмеялся и заявил: — Ничего себе! Прав был Скуало, говоря, что нас решили изменить в этом мире.