Спасители. Книга первая. Хрустальный куб

– Костёр скоро рухнет, – выплясывая в такт музыке, предостерёг Агат.

И, словно повинуясь его словам, костёр угрожающе затрещал. Танцующие отпрянули в стороны, а сооружение из полыхающих древесных стволов и ветвей заходило ходуном, и в следующий момент, под радостные крики островитян, рухнуло и распалось. Теперь высота догоравшего пламени не превышала даже метра. По старой традиции молодёжь начала прыгать через костёр по двое-трое. Согласно древним поверьям, огонь вбирал в себя всё самое нехорошее, что есть в человеке, перепрыгивающем огонь праздничного костра, а также исполнял загаданные в этот момент желания. Поверье это уходило корнями в древность, но сохранилось и стало частью современных традиций, особенно полюбившихся молодому поколению.

***

Островитяне весело смеялись, танцевали или просто о чём-то беседовали. Старики сидели чуть в стороне от шумной музыки и распивали вино Дивада. Самый дородный из них, в соломенной шляпе, с густыми усами на широком лице, рассказывал какую-то байку. Периодически в рассказе всплывали забавные подробности, и порядком охмелевшая компания взрывалась дружным хохотом. Лиафар и Агат присели передохнуть и утолить жажду чуть поодаль от развесёлой компании.

– Дядя Горин похоже в ударе!
–  кинув взглядом на усатого рассказчика, сказал Агат.

– Мне никогда не разобрать, правду он говорит или нет, - признался Лиафар.
–  Ему бы сказки сочинять!

– Так он сейчас этим и занимается. Сочиняет на ходу!
–  с уверенностью сказал Агат.
–  Не удивлюсь, если это он или его предки придумали все эти легенды про леших, русалок и…

Агат прервался.

– Глянь туда, никак Агафон на праздник пожаловал?

Лиафар посмотрел в указанном другом направлении и заметил фигуру, скрытую в тени мельницы. Мужчина с пшенично-светлой шапкой волос держался поодаль и надеялся, что никто не обратит на него внимания, однако, как и Агат, некоторые из островитян приметили застенчивого соседа; дети и вовсе стали указывать на него пальцем.

– Подходи, не стесняйся!
–  крикнул дядя Горин - один из всей компании стариков, стоявших вблизи мельницы. Желая ещё красочнее выразить своё дружелюбие, он добавил: - Не кусаемся мы!

Но Агафон не отозвался, даже не шелохнулся. Затем вдруг отвёл взгляд в сторону, устремив его в ночное небо, словно не слышал призыва, а происходящее празднество не заслуживало его внимания.

– Совсем «ку-ку»!
–  ехидно бросил старик Горин и продолжил свой увлекательный рассказ с того самого места, на котором остановился.

Агафон же так и остался стоять с поднятой в небо головой. Друзья, переглянувшись, пожали плечами. Человеку не прикажешь! Да и вряд ли стоило связываться с тем, кого считают безумцем - неизвестно чем всё обернётся.

Друзья попивали напиток из сухофруктов и смотрели на пляшущую толпу – островитяне явно не собирались закругляться, хотя вечер был поздним. Несколько младших детей уже спали на руках у своих мам и те звали мужей, чтобы вместе отправиться домой.

Лиафар вновь глянул в направлении, где в тени стоял Агафон и неожиданно встретился с ним взглядом. Тот вдруг широко улыбнулся, от чего Лиафар пришёл в замешательство, а затем вновь уставился в чёрное небо.

Не успел Лиафар поделиться произошедшим с Агатом (тот смотрел совсем в другую сторону и не увидел внезапной улыбки безумца), как вдруг подул ветер: довольно резкий и порывистый. Крылья мельницы со скрипом закружились быстрее, ленты на шестах и нарядах жителей деревни затрепетали на ветру; от углей, оставшихся от костра, поднялись искры. Чей-то взволнованный выкрик обратил всеобщее внимание к небу, и музыка тотчас стихла. Что-то огромное и светлое двигалось по чёрному небосводу, всё увеличиваясь в размерах.

– Корабль! – крикнул кто-то из толпы.

Островитяне не поверили своим очам; старик Горин протёр глаза, словно думал, что объект в небе ему привиделся. В вышине действительно парило большое деревянное судно в форме исполинского орла. Нос корабля украшала орлиная голова, бока были оформлены сложенными из дерева огромными крыльями, а из спины чудной древесной птицы тянулись вверх мачты с белоснежными парусами, раздутыми ветром. Корабль медленно, но верно летел по воздуху в направлении «Островка». Лиафар перевёл взгляд на то место, где стоял Агафон, но не обнаружил его там - его и след простыл.

Раскрыв от изумления рты, островитяне наблюдали за чудом: корабль опускался в поле чуть в стороне от праздника. Борта его не было видно, как и людей на нём. Но вот, едва он коснулся земли, а гигантские вёсла врезались в твёрдую почву, невидимая сила спустила трап. Островитяне с опаской двинулись к летательному судну и затаили дыхание в ожидании чего-то…

Из-за крыла показалась высокая фигура в синем плаще. По трапу спустился седобородый мужчина, из-под плаща которого на уровне пояса выглядывала украшенная голубым камнем рукоять вложенного в ножны меча.

«Мудрец!» – сразу решил Лиафар.

Чужеземец спустился на землю и встал в свете огней. Его лицо не было старым, но казалось суровым и усталым, и в то же время, как ни странно, излучало явное добродушие. Его звучный бодрый голос усмирил ветер и пронзил тишину.

– Доброго вечера и славного празднования! – поздоровался он и чуть поклонился, и все увидели, что голова его покрыта ещё более светлыми, чем борода, седыми волосами, убранными назад. – Прошу прощения за то, что помешал вашему празднику.

Многие из островитян обратили взоры на старосту Велимира, застывшего на месте с приоткрытым ртом. Поймав на себе взгляды и словно вспомнив, кто здесь староста деревни, он тихо откашлялся и выступил вперёд.

– И вам здравствуйте! А… вы кто будете? – спросил он, стараясь скрыть свою расстерянность за учтивой улыбкой.

– Меня кличут мудрецом, – отвечал незваный гость. – Я прибыл из дальних стран. Не хотел вам помешать - не думал, что в такой час буду приземляться в разгар праздника, - мужчина сдержанно улыбнулся.
–  Ещё раз прошу меня простить. А привело меня важное дело - я разыскиваю Спасителя!

В ответ последовало недоумённое молчание. А у Лиафара, стоявшего в толпе, бешено забилось сердце в груди. Находясь в полном смятении, он пытался разобраться в путающихся мыслях. Мог ли он быть уверен, что он и есть Спаситель? Уверен ли, что всё это не сон? Что ему делать? Как быть? Казалось, всё происходящее было плодом его фантазии, сначала проявившейся в облике обворажительной Виринеи, а теперь в виде загадочного путешественника, прилетевшего на плавательном судне.