Спираль

Точно в одиннадцать телефон зазвонил. Марина сразу схватила трубку и тут же пожалела, что торопливостью выдала себя — Коринтели ничего не стоило догадаться, как она ждала его звонка.

— Слушаю! — после недолгой паузы произнесла Марина. Ей хотелось хоть как-нибудь исправить свою оплошность.

— Здравствуйте, Марина!

— Здравствуйте!

— Не узнаешь?

— Здравствуйте, Рамаз! — Марина поняла, что притворяться не имеет смысла.

— Ровно через пять минут я буду у твоего парадного.

Женщине не понравилось столь скорое обращение на «ты».

— Однако вы не спросили, еду ли я?

— Не сомневаюсь, что едешь.

— Почему это вы не сомневаетесь? — обиделась Марина.

— Почему? Не стоит по телефону. В машине все объясню. Одним словом, через пять минут жду внизу.

— Я еще не приняла ванну, затем мне нужно одеться, — соврала Марина.

В ответ Рамаз рассмеялся.

— Что вы смеетесь? — смешалась Марина.

«Он, видимо, понял, что я одета и с замиранием сердца жду телефонного звонка».

— Да так! Сам не знаю, что меня рассмешило. Хорошо, будь по-твоему, только ровно в половине двенадцатого спускайся.

— У моего дома не останавливайтесь. Ждите метрах в пятидесяти за аптекой. Я приду, только учтите, что мое согласие не дает вам права на далеко идущие выводы.

— Слушаюсь! — снова засмеялся Рамаз.

«Далеко идущие выводы» было любимым выражением академика Георгадзе. За многие годы директорства в институте он, видимо, не одну и не две своих фразы намертво вколотил в головы сослуживцев.

Марина положила трубку и сама не поняла, как очутилась перед зеркалом. Ей почему-то разонравилось платье, которое она облюбовала час назад.

«Оно придает мне вид немолодой солидной дамы, а я и так если не старше Рамаза, то его сверстница. Это платье старит меня».

Марина быстро стянула его, бросила на кровать и кинулась к гардеробу.

«Может быть, брюки?»

Но и от этой мысли пришлось отказаться. После замужества она располнела и понимала, что брюки уже не идут ей.

Наконец она выбрала платье спортивного типа, поверх натянула голубой джемпер с глубоким вырезом. Сунула ноги в голубые спортивные туфли, надела на запястье широкие белый и голубой браслеты. Выбрала сумочку в тон наряду и остановилась перед недавно приобретенной, еще ни разу не надеванной тонкой кожаной курткой. Выглянула в окно. Стоял последний день октября, но было необычайно для этой поры жарко. Город заливало солнце.

«До вечера вернемся. Куртка ни к чему», — пожалела она.

«Все-таки возьму. Перекину через сумочку. Вдруг похолодает.

Куртка подразумевает, что я готова остаться до вечера, а я самое большое — на два часа», — думала Марина и не верила себе.

Она посмотрела на часы. У нее еще оставалось минут десять. Не зная, за что приняться, как убить время, Марина снова подошла к зеркалу. На сей раз, в спортивной одежде, она понравилась себе больше. Неожиданно ее взгляд упал на обручальное кольцо. Морщась от отвращения, она торопливо стянула его с пальца и спрятала в ящик гардероба. Подошла к столу, отыскала в хрустальной вазочке массивный серебряный дагестанский перстень с зеленым камнем и надела на место обручального кольца. Время тянулось медленно. Марина села в кресло и потянулась за лежащей на столе пачкой сигарет. Она старалась думать о чем-нибудь постороннем и не нервничать. Но сердце, не слушая увещеваний, билось все сильнее и сильнее.

* * *

До Авчала ни один из них не произнес ни слова. Женщина, бережно придерживая лежащий на коленях букет, временами украдкой поглядывала на спутника. Ей явно нравились его волевое лицо, крепкие, сильные руки и крупные лежащие на руле ладони.

— Почему вы были уверены, что я непременно поеду с вами? — вспомнила Марина оставшийся без ответа вопрос из телефонного разговора.

— О-о, это не так просто объяснить, — улыбнулся Рамаз.

— Почему?

— Приедем в Мцхету, там расскажу.

— Какая у нас в Мцхете программа?

— Программа — твое желание. Хочешь, в миллион первый раз осмотрим миллион раз осмотренные храмы, хочешь, сразу поедем обедать.

— До обеда еще далеко. Самое меньшее два часа. Я с удовольствием в миллион первый раз осмотрю миллион раз осмотренные храмы. Только мне не хотелось бы попасться на глаза кому-то из знакомых.

— Тогда махнем в Пасанаури. Не думаю, чтобы в конце октября мы столкнулись там с кем-то знакомым.

— В Пасанаури? — задумалась Марина.

— Да, в Пасанаури. Не пройдет и часа, как будем там.

— Сколько вам лет? — с улыбкой спросила вдруг Марина, тем самым как бы соглашаясь с предложением Рамаза.

— А ты сколько дашь?

Очередное «ты» снова резануло слух Марины Двали. Самого Рамаза ничуть не удивляли ни собственное «ты», ни Маринино «вы». Все семь лет, проработанные Мариной у Георгадзе, академик и его секретарша всегда разговаривали так: он называл ее на «ты», она его — на «вы».

— Сколько дам?

— Да, очень интересно, как тебе кажется?

— Сколько? — Марина прищурила глаз и оценивающе присмотрелась к своему молодому спутнику, — Вероятно, года двадцать три.

Рамаз искренне расхохотался.

— Чему вы смеетесь? Вам больше?

— Значительно больше.

— А все-таки? — Его ответ обрадовал Марину Двали, одна заноза в сердце не давала ей покоя — не намного ли Рамаз моложе ее.

— Да уж семьдесят шестой пошел.

— Не смешно! — надулась она.

— Я не смеюсь. Придет время, и ты убедишься, что я сказал чистейшей воды правду.

В машине установилась тишина. Рамаз ушел в свои мысли. И Марина приумолкла. Она не знала, о чем говорить. Осталось позади село Натахтари. «Жигули» мчались по Военно-Грузинской дороге.

Рамаз всмотрелся в зеркальце. Едущая следом за ними серая «Волга» постепенно сбавляла ход. У Рамаза екнуло сердце, он тоже сбросил скорость, не спуская с «Волги» глаз.

«Где я ее видел? Откуда мне знакома эта „Волга“?»

И тут до него дошло, что она преследует его от самого дома. Когда он выехал на главную улицу и остановился у перекрестка на красный свет светофора, серая «Волга» чуть не врезалась в него. Сейчас всплыло в памяти, что по дороге «Волга» несколько раз нагоняла его, но он не обращал на нее внимания. Не поинтересовался, кто сидит за рулем, кто преследует его, если его в самом деле преследуют.

Неожиданно «Волга» развернулась и покатила обратно.

«Где я видел ее? Где видел?

Сдается мне, что она как-то уже преследовала меня».

И здесь его осенило. Кинокадрами проплыло перед глазами, как после посещения вдовы Георгадзе он вышел на улицу и как серая «Волга» ехала за ним по пятам.

«Неужели эта та самая „Волга“?

Кто знает, сколько раз она следовала за мной, а я не обращал внимания, но если она преследует меня, почему не преследует до конца?

Здесь машины несутся вовсю. Видимо, подумал, что я легко замечу преследование.