Старая школа рул

Как они все не любят получать отказ. Я нахмурился.

— Ты за месяц, — давил Жан, — столько лавэ поднимешь, не сможешь придумать, куда девать. Тянки будут стаями бегать и между собой биться, чтобы тебе отсосать. Или, может, ты из этих?

Он неопределённо мотнул головой в сторону.

— Нет, Князь, я не из этих. Но барыжить точно не буду. И тебе не советую, потому что это всегда заканчивается печально. Опять же слишком много свидетелей. Нас здесь уже четверо, а это стопроцентное палево. Как ты думаешь, солью я тебя, когда мне пятки поджаривать начнут или буду героя изображать?

— Чё?

— Ну, ты если бизнесмен, должен же риски просчитать. Или что, думаешь типа меня на киче завалят раньше допроса, так что ли?

Он потерял управление разговором и поэтому сейчас выглядел немного растеряно.

— Поэтому, сам подумай, вариант гнилой. Да меня всё равно исключат скоро из школы.

— Схера ли это? — удивился он.

— Потому что и сам я не князь, и папа мой нихера не барон. У меня вообще папы нет.

— Чё ты сказал?! — резко подался он вперёд.

— Чё дёргаешься-то? Я тебе прямо говорю, без херни всякой, ничего обидного. Сам-то прикинь. Подумай.

Он стиснул челюсти и пристально меня рассматривал.

— Ладно, мне на химию надо, — заявил я. — А то Медуза с потрохами сожрёт если узнает, что я слился.

Я чуть подвинул одного из дружков Князя и спокойно направился на выход.

— Короче, Крас, — бросил мне в спину Жан. — Даю тебе времени до завтра. А завтра жду положительный ответ.

Я молча вышел.

* * *

В классе Глитч всё ещё стоял у доски. Его выступление, похоже, переросло в общую дискуссию.

— Да нам вообще эта химия не упёрлась! — кричал он и, судя по красному, возбуждённому лицу и растрёпанным волосам, урока он не знал. — Нет, про метанол и этанол ладно, информация полезная. Но все эти органические соединения… Мне это зачем? Химия в обычной жизни ни одному нормальному человеку ещё не пригодилась! Математика — понятно, надо типа деньги считать и количество рулонов обоев. А химия что?

— Краснов, — кивнул мне химик. — Присоединяйся к нашему диспуту. Ты так же как Петров думаешь?

— По поводу химии? — уточнил я.

— Именно, — с ироничной улыбочкой подтвердил он. — Если судить по твоим оценкам, нет ничего более бесполезного.

— Если посмотреть объективно, — пожал я плечами, — вся наша жизнь — это химия. Мы тут все, можно сказать, не цари природы, а банальные химкомбинаты. Вот, например, влюблённость…

Народ засмеялся, загомонил, а химик удивлённо поднял брови, будто с ним заговорил портрет Менделеева.

— Давай, Красивый, влюби нас!

— Она возникает, — продолжал я, — когда мозг взбивает химический коктейль. Дофамин для эйфории, норадреналин для «сердце в пятки», окситоцин и вазопрессин для сладкого чувства тёплой привязанности. Смешайте реагенты — и вот вам уже, как сказал наше всё Ас Пушкин, в крови горит огонь желанья. Ну, и про лобзанья там всяческие. Так что сексуальное влечение вызывается смесью химических веществ. Романтика остаётся романтикой — просто у неё есть конкретная химическая формула.

— Какая осведомлённость, — покачал головой химик. — Надо же.

— Об этом вроде все знают, — пожал я плечами.

Не мог же я сказать, что у нас в судмедэкспертизе мировая тётка работала, Раиса Валерьевна. Круче всей академии наук. Она мне такие вещи рассказывала, кругозор у неё шире БСЭ был, честное слово.

— И страх, — кивнул я Глитчу, — тоже чистая химия. И даже паранойя. Надпочечники жмут тревожную кнопку, в кровь летят адреналин и норадреналин, кортизол подстраховывает — сердце шарашит, зрачки расширяются, кровь уходит в мышцы. Поэтому иногда и обычная ящерица в нашем воображении может превратиться в рептилоида.

Все заржали, а Глитч шутливо погрозил кулаком.

— Ну что же, Петров, садись на место, — похлопал его по плечу химик. — Оценку тебе сегодня не ставлю, но к следующему уроку подготовь полный развёрнутый ответ на сегодняшний вопрос. А ты, Краснов… Хм… Молодец… За слова в защиту химии ты получаешь моё негласное покровительство и шанс исправить свои двойки. Подготовь к следующему уроку доклад минут на пятнадцать о присутствии органической химии в нашей жизни. С иллюстрациями и такими же животрепещущими примерами, как сегодня. И хотя сегодня ты вторгся в область физиологии, всё равно, молодец. А теперь всё, успокаиваемся. Приступаем к новой теме… Садись Краснов.

Я вернулся за парту, за которой меня поджидал Рожков.

— Здорово, — кивнул я.

— Здорово. Живой после вчерашнего?

— В смысле?

— Мышцы болят?

— Есть маленько, ага, — прищурился я, пытаясь понять, с чего бы это он сам сел ко мне за парту.

— Слушай, — не стал тянуть он. — А ты же эту альтушку знаешь, Глотову?

— Что такое «альтушка»? — нахмурился я.

— Так вот, — он показал мне телефон. — Смотри.

Он показал мне фотки в аккаунте Насти. Я их раньше не видел. Тут она была с фиолетовыми волосами и со смешными белыми пушистыми ушками, будто изображала героиню неизвестного мне мультфильма. Она забавно сводила глаза к носу, и это выглядело бы совершенно невинно и по-детски, если бы не выпирающие грудки, сдавленные тесным лифом, и короткая юбка, выставляющая на показ обтянутые колготками ноги. И позы. Вызывающие совершенно определённые мысли.

— Это что за хрень? — нахмурился я.

— Да блин, гонишь что ли? Девочка-кошка из аниме. Она же твоя соседка? Ты её хорошо знаешь?

— А ты с какой целью интересуешься?

— Блин! Не вдупляешь что ли? Сам же только что про коктейль рассказывал. У меня от этого коктейля конкретный стояк. Она, если честно, настоящая бомба, Глотова эта. Можешь меня познакомить?

Я поднял на него тяжёлый взгляд, и то, что я увидел, мне не понравилось. Нет, я конечно не отец ей, не полиция нравов и даже не монах в синих штанах, сам уже прочувствовал химические игры подросткового организма. Но химическая фабрика внутри Рожкова была нацелена на быстрый кайф, а не на долгую игру в любовь.

— Нет, — твёрдо сказал я.

— Ты чё?! — возмущённо воскликнул Рожков. — Я тебя с Икаром познакомил? Представил ему? Ты благодаря мне в самую крутую в городе секцию попал. Краб, между прочим, даже Назару отказал, хотя тот батю подключал. А теперь я прошу тебя сделать то же самое для меня, а ты отмораживаешься? Алё, Красный, ты не охренел?

— Нет, — повторил я. — Тебе чё пояснять нужно?

— Нихера себе! Да! Попробуй, поясни!

— Тише, Рожков, — одёрнул нас химик. — Слушайте, а то двоек нахватаете.

— Икар проводит групповые занятия, — пожал я плечами, — а ты хочешь записаться на индивидуальные.

— Чё ты городишь? Я вообще не врубаюсь.

— Ну, не тормози, Илюха. Место занято, братан.

Он аж рот раскрыл.

— Тебе, — назидательно добавил я, — присунуть некому, а у меня глубокие чувства. Ясно?

— Бля… ты стебёшься, Крас?

— Тебе что, девок мало? Обязательно до моей докопаться надо?

— Я не знал, — недовольно ответил он и отвернулся.

— Теперь знаешь. А почему Воробышек Назара не взял?