Старшина Гор

– Даже не рассчитывай, мое слово крепче гороха.

– Слова еще не дала, да и я…

– Да знаю, дочь кого-то из верхушки клана, не моего уровня.

– Ты сдался?

– Сама же сказала, я еще не ввязался в бой, чтобы сдаваться. Слушай, на что ты так взъелась на меня с первого дня обучения?

Сейла улыбнулась. Эх, хороша, хороша Маша, да не наша.

– Следи за периметром, Сейла! – не дал я девушке ответить. – Особенно за подступами к башне, с середины площадки не увидишь, подойди ближе к краю – здесь видно лучше. Взгляд не фокусируй, просто веди от края до края. Так глаза меньше устанут. Чтобы не терять внимательность, лучше прохаживаться, так и не замерзнешь.

Первая смена до сумерек прошла в том же темпе – вяло. Мы периодически стреляли, я все так же ходил между площадками, иногда захаживал на третий уровень. Разбудил Лома с Сандом. Глаз Лома покраснел еще больше, да и вокруг глаза образовался ореол.

– Видишь?

Тот прикрыл здоровой глаз рукой.

– Не очень.

А вот нашествие и не думало стихать, вяло, но накатывалось на крепость. Наши стрелки в темноте ничего не видели, и если с крепости периодически взлетали осветительные ракеты, то у нас темень полная.

– Ночью получше будет, – пообещал Санд, – глаза привыкнут.

Не стало, глаза привыкли, но каждый выстрел слепил. Ну и, как мотыльки на огонек, в нашу сторону устремился поток.

Твари пяти видов. Ледяные павианы и красные мартышки. Раксы, парги и кусы, ну и по низу таранокоги…

Таранокоги – твари большие, но до второго уровня не дотягивали, впрочем, их опасность в том, что они могут нашу башню сложить пополам, а потом в грунт втоптать. Но они и днем-то плохо видят, а ночью тыкаются только – башня вибрирует.

Лом молотком сбивал павианов и мартышек, не только выкидывал их с площадки, но и, скорее всего, повреждая фатально.

Все остальные – мелочевка, опасная массой. Массу мы и мешали создавать.

Ночь выдалась славная. Помахать топориками успели даже стрелки. А молот Лома передавался все с большим почтением.

– Понял! – сказал Лом, подсаживаясь ко мне.

– Главный вопрос жизни?

– Не, понял, почему башни такие.

– Я тебе больше скажу, Лом, ты это после каждой осады в башне понимаешь, и каждый раз по-своему.

Лом хмыкнул, поведя плечами. В утреннем солнце видно, как от него идет пар.

– Если уж нам нечем заняться, то есть только три вечности: вечность потока, вечность разрушения и вечность битвы.

– Ага, и ни одна из них не ведет к бессмертию, – закончил я за зама любимую присказку ходока-ятори.

Я смотрел на свои пальцы, они подрагивали. Вот кто упивался этим моментом – это мастер тела Сейла. Махала молотом Лома, как я своим топором, уже третий или четвертый час и словно не уставала, а наоборот становилась все более подвижной и энергичной. Лом, когда подходила его очередь, даже не заикался, чтобы вернуть себе молот.

– Как думаешь, надолго ее хватит? – Лом, проследивший мой взгляд, тоже смотрел на Сейлу.

– Сложно сказать, но пока она там, трое здесь.

– А перспектива?

– Уже достаточно светло, пойдем, оценим. – Я поднялся, опираясь рукой о стену. – Заодно Маута проверим.

Маут был здорово потрепан, когда вначале принял на себя первый удар: тогда из темноты появилась дюжина павианов, и он продержался три минуты. Продержался бы и дольше, но подоспела подмога.

– Сейчас он уже не боец, – сухо сказал зам, легко вставая и следуя за мной на третий уровень.

Хлопки выстрелов и треск осечек – звук давно привычный, и если глушит, то уже по привычке.

Стрелков осталось восемь. Две… погибли ночью на втором: так и не оклемавшаяся до конца Ларда и вторая, безымянная для меня. После их гибели выгнали стрелков со второго уровня.

Ник корректирует, остальные стреляют. Увидев нас, аналитик попытался улыбнуться, получилось не очень, помахал рукой, предлагая подойти.

– Ох, – вырвалось неожиданно громкое.

– Гадаж, – подобрал более точное слово Лом.

– Гадаж, – подтвердил очевидное Ник. – У Гадаж кость с полметра, мозг не пробить, шкуру – тоже, если повернет к нам.

– Наш гадаж, – кивнул Лом.

«Гадаж» – хорошее слово было, обозначало странную помесь трибиозуба и кабана. Небольшое, со среднюю лошадь животное имело забавный вид и скверный характер. А потом на одной из планет встретился его старший брат – полный гадаж. Высотой с наш третий уровень, крайне медлительный, но неотвратимый. От такого убежать, просто уйти – проще простого, вот только в осаде этого не сделать.

Этот гадаж сейчас медленно плелся, один, конечно, но это полный гадаж.

– Кто выстрелит, кто попадет в гадажа, лично пойдет его ковырять. Даже не дышим в его сторону, – проорал я.

Гадаж двигался на крепость. Ее каменная стена не сильно выше башни, но массивнее. И комок вполне отвлекал гадажа от башни и даже запустил осветительную ракету в морду твари. Той, конечно, по фигу, но смотрелось эпично.

– Что с таким делают? – спросил подошедший Санд и кивнул на поле.

– Ничего, пока доползет, устанет, отдохнет, там, глядишь, и нашествие кончится, поползет обратно, – экспертно заявил Ник.

– А если нет?

– Стены крепости ему не разрушить, не сразу. Он скорее как лестница наверх. Участок стены, под которую он ляжет придется покинуть, изолировать, а вот башню просто втоптал бы в землю.

– Да уж.

– Что, на первых нашествиях гадажа не было? – спросил я.

– Да, там половины того этого не было. – Санд сплюнул и пошел на позицию.

– Лом, надо закрываться, – вынес я приговор, почесав подбородок.

Лом кивнул, также почесав подбородок, словно передразнивая, но скорее выражая полное согласие со мной, и явно недовольный этим. Закрываться – значит закрываться. Оплата осады идет по количеству и качеству тварей. Стрелки еще смогут стрелять, но ближники – только мелочь ногами давить, бесплатно. Но лучше не получить мешок денег, чем получить телегу.

– Резерва нет, – только выдохнул мой зам, понимая, что устанавливать решетки и панцири будут двое – он да я.

За час поставили решетки на третьем уровне, это здорово уменьшало видимость, но на количестве выстрелов не сказывалось, в такую массу можно стрелять, почти не смотря. Нику закрыли в последнюю очередь, все-таки основная задача башни – отстрел тварей, опасных для обороны. За это время гадаж почти прошел две трети до крепости и устало прилег. Как огромный валун, скала посередине бушующего моря. Через пару часов будут сутки, как оно бушует, без перерыва на сон и обед.