Старый, но крепкий 4

— В общих чертах.

— Ладно, давай ещё раз…

Я вздохнул. Мы начали, и спустя пару секунд я снова отлетел, получив в плечо копьем с шариком на наконечнике.

— Не получается, — вздохнул он.

— Ладно, — поморщился я. Мои плечи и бедра напоминали огромные синяки, в то время как Шалом не пропустил ни одного удара. — На сегодня, пожалуй, все.

— Чего так?

Я киваю на мастера Линя, который опирается на посох и с хитрой полуулыбкой наблюдает за нами.

— А-а… Доброе утро, мастер Линь!

Я подошел к старику, поприветствовал его. Мастер кивнул, смотря на меня с прищуром.

— Снова удивляешь меня, Китт. У тебя есть редкий талант, знаешь ли. Отлично «читаешь» противника. Видишь слабости, предугадываешь ходы.

— Спасибо!

— И это не просто интуиция или хорошая тренировка, — продолжил он, не сходя с мысли. — Такие, как ты, появляются раз в десятилетие. Гении! Или удачливые ребята, случайно нашедшие в руинах кое-какие таблички.

Его слова повисли в воздухе. Старик пристально наблюдал за тем, как я отреагирую, пытался выудить хоть намек на правду. Я хлопнул глазами и широко улыбнулся.

— Я просто усердно тренируюсь, мастер! — ответил я с искренним энтузиазмом.

Линь хмыкнул и покачал головой.

— Ну-ну. К слову, в Вейдаде ходят слухи, что твой отец, Брон, очень часто находил всякое интересное в заброшенных храмах, деревнях и даже бывал на погостах.

Моя улыбка блекнет. Лихорадочно раздумываю, что я могу противопоставить Линю и понимаю, что ничего. Он уже знает мою тайну.

— О чем вы, мастер?

— Для того, чтобы ты продолжал жить в секте так же, как живешь, тебе нужно принести клятву, — говорит мастер Линь после короткой паузы.

Киваю. Линь продолжает:

— Клятва наложит на тебя определенные ограничения. Ты не сможешь причинить секте вред — ни делом, ни бездействием. Не ученикам и не прочим членам секты — им можно, а самой секте. Понял? Не разрушать здания, структуру секты, не принимать решений, которые негативно повлияют на всех практиков секты Тьмы.

— Понял, мастер.

Он внимательно посмотрел на меня. Затем его голос смягчился, и он вдруг добавил:

— Ах да… Оказывается, ты — мой внучатый племянник. Вот неожиданность! Потерянный родственник, которого я только год назад нашел и все это время за тобой приглядывал.

Значит, теперь я накрепко привязан к этим людям своими тайнами. Пока я — практик секты Тьмы, пока я верен ей, меня никому не выдадут. И даже не ставят условий гораздо более жестких — всего лишь требуют принести клятву.

Что ж, племянник так племянник. Я изобразил фальшивое удивление и воскликнул:

— Ничего себе! Как я рад наконец тебя видеть, дедушка!

Линь нахмурился и пробурчал:

— Не переигрывай. Пошли к алтарю, там ты и принесешь клятву.

Мы спустились через то же неприметное здание и теперь шли по коридорам подземелья. Каждый наш шаг отдавался глухим эхом в темноте. Воздух был сухой, пахло пылью. Стены, выложенные грубым камнем, были покрыты рисунками, которые, как я понял в прошлый раз, изображали техники. Я провел ладонью по одной из них, будто пытаясь ощутить рельеф.

Через мгновение на камне вспыхнула черная печать, едва заметная в темноте. Это была моя страховка. Если все пойдет не так, как я надеюсь, я смогу вернуться сюда в мгновение ока. Если старик ведет меня на заклание, я выберусь.

— Не отставай, — бросил через плечо Линь, не замедлив шага. Не заметил, или сделал вид, что не заметил моих манипуляций.

— Да, мастер, — отозвался я и поспешил за ним.

Мы шли дальше. Факелов с собой не брали — они нам были не нужны. Оба мы видели в темноте. Но эта способность не делала коридоры менее зловещими: вокруг шевелились тени, еще чернее окружающей тьмы. Другое дело, что теперь они меня не слишком-то и напрягали. Да и вообще — после посвящения всё вокруг ощущалось максимально… родным?

— Видишь эти рисунки? — вдруг спросил Линь, кивнув на одну из стен.

— Да. Это техники?

— Когда-то были, — кивнул он. — Но их давно усовершенствовали и перенесли на свитки. А те, что остались здесь… ну, скажем так, они не стоят того, чтобы их изучать.

Линь говорил с таким равнодушием, будто все эти фрески и рисунки на стенах — не больше, чем детские каракули.

— Раньше здесь проводили испытания для тех, кто хотел вступить в секту, — продолжил он после паузы. — Запирали их в этих подземельях на сутки. Без еды, без воды. Только пара десятков свечей, тьма и эти рисунки вокруг. Тем, кто хотел выжить, нужно было изучить любую технику.

— И что случалось?

— Выживало трое из десяти, — сказал он спокойно. — Но те трое выходили другими. Сильнее, чем сейчас. Духи выпивали неудачников и одаривали силой оставшихся. Потом мы отказались от этой практики. Слишком жестоко, даже для нас.

«Даже»?

Мы спустились еще ниже. Лестницы становились круче, воздух холоднее. Линь вдруг заговорил о другом:

— Китт.

— Да?

— Помнишь, когда мы путешествовали, ты говорил мне, что хочешь сделать человечество лучше? Не изменились ли твои цели?

— Нет, — ответил я после короткой паузы. — Не изменились.

— Тогда напомни мне, чего ты хочешь достичь? — спросил он.

Я вдохнул глубже и заговорил с жаром, которого сам от себя не ожидал:

— Я хочу сделать так, чтобы люди меньше страдали. От болезней, от нападений духовных зверей. Хочу избавиться от этих существ, которые живут в руинах наших предков. Хочу объединить людей, чтобы они научились давать отпор этому миру вместе. Вместе мы сможем переселиться туда, где больше Ци и меньше тварей. Где люди могут жить лучше.

Я видел перед собой счастливых детей в бедняцких кварталах с соломенными крышами — они бегали босиком по грязным улицам и смеялись так искренне, будто не замечали разрухи вокруг себя. Этот контраст всегда разрывал меня изнутри: как можно быть счастливыми в таком мире? Как можно принимать это? Очень просто: они просто не видели другой жизни.

— Люди заслуживают большего! — сказал я громче, глядя в спину шагающему впереди Линю. — Они могут быть сильнее всех опасностей этого мира. Мы можем быть сильнее.

Не знаю, что конкретно зацепило старика в моих словах, вот только он остановился и повернулся ко мне. Лицо мастера было спокойным, но в глазах поселилась странная грусть.

— Достойная цель, — сказал он тихо. — Как я и говорил раньше… достойная цель. Но сейчас я буду искреннее с тобой. Ты ученик секты и имеешь право знать правду.

Он сделал шаг вперед и жестом указал на коридор перед нами.

— Мы почти у алтаря. Когда дойдем, я покажу тебе, что делает твою цель невозможной.