Ставрос. Падение Константинополя
Шрифт:
Она запнулась, до сих пор с трудом представляя себе, как загоняют зверя, хотя столько раз жарила и подавала своему хозяину козье мясо и оленину.
– Мы найдемся, - выручил ее Теокл, дружески похлопав госпожу по плечу.
И два храбреца, не откладывая дела, ушли.
Феодора дожидалась их день и другой – а на третий Леонид явился один: он явился бегом, весь в грязи, в порванной и окровавленной одежде, едва живой от усталости. Едва остановившись при виде хозяйки, воин присел, задыхаясь.
Феодора бросилась к нему.
– Леонид!..
Она почти силой подняла его на ноги и заставила пройтись; воин так навалился на нее, что чуть не уронил.
Потом оттолкнул госпожу и стал прохаживаться один, тяжело дыша, с серым лицом. Он силился что-то сказать. И наконец произнес:
– Теокл… Он ранен, я пришел сказать! Я перевязал его и нес сколько мог на спине, но дальше обессилел! Нужно забрать его, госпожа!
Феодора села на каменистую землю, вырывая редкие пучки травы.
– Ранен? Кто ранил его?..
– Не знаю! Случайная стрела, попала ему в бок! – ответил Леонид.
Он посмотрел в лицо госпожи с таким видом, что никаких слов больше не потребовалось. Феодора схватилась за голову.
– Они не дадут нам уйти…
Леонид молча покачал головой.
Потом умоляюще прибавил:
– Нужно забрать его как можно скорее… Пожалуйста, госпожа, поскорее!
Феодора немного овладела собой.
– Пойду позову на помощь Валентовых воинов, уж они-то наверняка тут все горы носом перерыли!
Она побежала к дому, и разыскала у полуразрушенной стены, среди цветущего вереска, троих черных раскосых людей, которые сидели на корточках и о чем-то разговаривали на своем непонятном и невнятном языке. За спинами у них были наборные турецкие луки и колчаны со стрелами. Когда пленница подошла, разговор замолк, и азиаты обернулись.
Феодора испугалась, увидев их пустые глаза. С таким же выражением, с каким смотрели на чужую женщину, они могли бы изрешетить ее стрелами – и ничего при этом не почувствовать!
– Помогите мне… Прошу вас, - сказала она, почти умоляя. – Один из моих воинов ранен, нужно принести его сюда!
Несколько мгновений воины Валента не двигались и не отвечали – Феодора уже испугалась, что ее не поняли. Потом один из них кивнул и встал; остальные – следом.
Феодора повернулась и пошла вперед, показывая дорогу. Сердце ее бешено колотилось.
Она подвела азиатов к Леониду, и они ушли все вместе. Ей подумалось, что Леонид может тоже не вернуться – и с кого она тогда спросит?..
Но Леонид вернулся; и с ним, уложив на носилки, сооруженные из плащей, принесли бледного окровавленного Теокла. Тот был в сознании и даже пытался улыбаться.
Феодора бросилась к раненому со слезами; она клялась себе, что никогда больше не отпустит своих людей от себя, тем более - на такое рискованное дело!
Конечно, она нарушит эту клятву, и ее люди тоже не согласятся. Если им дадут время…
Феодора сама выхаживала Теокла, вместе с Леонидом, - и оба были очень благодарны ей. Феодора недоумевала – почему дочери Валента не пытаются бунтовать, как она? Но поразмыслив, перестала удивляться. Прежде всего, потому, что они – женщины,
а Валент им отец; и у них нет в подчинении никаких людей, хотя они и гораздо знатнее ее, боярской холопки. Но девицы – всегда заложницы в отцовском доме, что здесь, что на Руси…И они, конечно, надеются, что отец устроит их судьбу. Согласятся и на турок – что еще им остается?
Теокл поправился быстро: рана у него была глубокая, но неопасная. Когда он стал выходить из дому и снова взял в руки оружие, вернулся хозяин.
Валент Аммоний, подъезжающий к дому, показался Феодоре чужим и мрачным… в первые мгновения, когда московитка узнала его, он испугал ее так, точно она опять увидела его во главе тысячи азиатов, грозивших ей и ее детям смертью. Но когда она подбежала ближе, вместе с Мардонием, Валент посмотрел на них и широко улыбнулся.
Улыбка совершенно преобразила его лицо.
Он махнул рукой сыну, и мальчик радостно подбежал: отец подхватил его в седло и расцеловал. Потом уже, спустив на землю сына, позвал русскую жену.
Феодора ответила на крепкое объятие и поцелуй - но так, что Валент отстранил ее от себя и впился в нее взглядом:
– Какая холодная встреча! Ты мне не рада?
– Тебя так долго не было, что я отвыкла, - сказала Феодора, прижимаясь к нему.
Валент нахмурил четкие черные брови.
– Едем домой – приготовишь мне поесть с дороги и ванну! Успеешь привыкнуть!
Феодора кивнула; ее царапнула обида и страх. Валент не вспомнил о том, что обещал ей привезти; ничего не сказал о том, чем занимался, с кем виделся! Но, может быть, расскажет позже.
Валент и в самом деле оттаял после сытной еды и купания – он просто очень устал, и не желал разговаривать, как всякий усталый мужчина; но когда он отдохнул и повеселел, сразу же приказал Феодоре принести свои седельные сумки, из которых вытряхнул прямо на вытертый ковер груду свитков.
– Это тебе! Развлекайся – надолго хватит!
Феодора засмеялась, всплеснув руками.
– Ты что, ограбил кого-нибудь? Так много!
Новый муж смеялся в ответ, ничуть не оскорбившись таким предположением. Подмигнул ей.
– Ограбил кого следует, женушка!
Феодора перестала улыбаться и молча собрала свитки, перевязав их бечевкой: ей пришлось сделать это несколько раз, связывая книги по десять штук. Теперь она не сомневалась, что Валент ради нее пошел на крупную кражу. Хотя – так ли это важно? Может, и лучше, что книги будут сохраняться у нее, а не достанутся ученому турку – для бахвальства или неученому – в костер!
Главное, чтобы Валент никого не убил…
Когда она закончила с книгами, муж вдруг позвал ее из дома.
– Поедем прогуляемся!
Феодора не решилась перечить, хотя было уже поздно; наверное, у Валента нашлась какая-то причина этого потребовать. Она приказала оседлать Тессу и свежую лошадь для мужа.
Они поскакали по тропке, по которой уже не раз прогуливались верхом при свете дня; сейчас Феодоре было боязно, но и восхитительно… наедине с этим ужасным и восхитительным человеком, которому могло взбрести в голову что угодно!