Ставрос. Падение Константинополя
Шрифт:
* Верховая порода лошадей, выведенная на территории современной Туркмении (Ахал-Теке) предположительно около 5000 лет назад. Для всех мастей ахалтекинских лошадей характерен яркий золотистый или серебристый оттенок шерсти.
* Кносс – древнейшая столица Крита, располагавшаяся у северного берега моря, южнее Ираклиона (Кандии).
========== Глава 122 ==========
Феодора проснулась и улыбнулась, ощутив прижимавшееся к ней
Она пошевельнулась, и Леонард открыл глаза. Он улыбнулся.
– С добрым утром.
Феодора бегло улыбнулась ему и постаралась вывернуться из его рук, чтобы рассмотреть, не поздно ли; она вспомнила о детях. Но Леонард привлек к себе ее голову и поцеловал; и московитку опять захватило пережитое ночью чувство слабости и силы, единения с ветром, небом, землей… и с этим человеком, новым повелителем своей судьбы, чью судьба она сама решала, подобно великой богине. Валент тоже любил любить ее на земле, под звездами…
Феодора с усилием вырвалась из объятий критянина; она, пошатнувшись, встала. Попыталась поправить волосы, которые безнадежно спутались. Она посмотрела вдаль:
горы и купы деревьев уже четко выступили на розовом небе.
– Господи! Нужно ехать назад, и быстрее! – ахнула московитка.
Все ее существо теперь рвалось на берег, к кораблям – к детям.
Леонард, поднявшийся следом, схватил ее за руку: он гневался.
– Успокойся! Ничего с ними не случится, я оставил на берегу не меньше полусотни воинов!
Феодора притопнула ногой, хотела ответить резкостью… а потом вздохнула и улыбнулась.
– Ты прав.
Даже будь они сейчас с детьми – если бы грозила серьезная опасность, их маленький отряд ненамного увеличил бы общие силы.
Феодора поцеловала Леонарда сама.
– Пойдем найдем остальных.
Взяв за руку этого восхитительного и страшного человека, она ощутила, точно они одни в целом мире - первозданном мире, сотворенном только для них. Это был уже второй Адам – вторая проба: сочетавшийся с тою же Евой…
Они обогнули мощную черную колоннаду дворца, с красными капителями, и за углом столкнулись с Феофано. Царица амазанок вскинула руки и рассмеялась от неожиданности.
– Нашлись, пропащие!
В смехе ее Леонарду почудилось что-то неприятное. Он посмотрел лакедемонянке в глаза – это тоже был сильный зверь, вожак… и ревнивый любовник. Леонард порою не знал, в женском или мужском роде думать о Феофано.
Комес улыбнулся и подал царице руку.
– Хорошо ли вы спали?
Феофано подавила зевок, пожимая ему руку.
– Чудесно.
Она оглянулась на Марка, чей могучий силуэт возник у нее за спиной. Феодора усмехнулась. Продолжает ли бедный лаконец еще надеяться?
– Где остальные? – спросил комес.
– Вон там, встают… Я послала Христофора за водой к ручью, где царская гробница; а оставшимся велела ждать его и не мешать вам, - ответила Феофано; и комес нахмурился. – Сейчас умоемся, позавтракаем и поедем назад.
Леонард
кивнул: прибавить было нечего. Феофано прекрасно распорядилась его людьми.Царица ушла, вернувшись к мужчинам; комес и Феодора опять остались вдвоем. Феодора прижалась к критянину, взяв его под руку: она отчего-то была очень взволнована коротким разговором своих покровителей.
Леонард окликнул ее.
– Так ты согласна? – тихо повторил он вчерашний вопрос: теперь, при свете дня, ему представлялось, что ночное “да” он вырвал у нее ласками.
Феодора кивнула; она ничего не сказала. Улыбнулась извиняющейся улыбкой.
– Я пойду напою Борея…
– Я помогу тебе с конем, - тут же откликнулся Леонард. Они вместе отправились ухаживать за лошадьми, переговариваясь друг с другом только односложно. Отчего-то им было мучительно неловко – хотя они только что согласились сделать важнейший шаг друг к другу, после которого не разлучаются!
Они поели захваченного с собой хлеба и сыра, запивая чистой водой из ручья; потом в молчании поехали обратно в лагерь.
Без них на берегу ничего не случилось; и, узнав Феодору, к ней сразу бросились старшие дети. В темных глазах Варда светился вопрос, который вот-вот был готов вскочить на язык. В глазах Анастасии тоже: она, хоть и тихоня, была не глупее брата!
Феодора улыбнулась, краснея под взглядом детей.
– Идемте, - она взяла сына за руку и за плечо притянула к себе дочь. – Идемте, я кое-что вам скажу.
Разговор получился совсем коротким. Потом детей сразу увела Магдалина.
Наконец оставшись одна, Феодора расплакалась от облегчения.
Когда Феодора ушла объясняться с детьми в сторонке, Феофано и Леонард тоже остались вдвоем; они незаметно отошли от всех товарищей. Леонард увидел в серых глазах лакедемонянки приглашение к разговору; и безмолвно подчинился.
Когда они остановились на влажном песке, напротив “Киприды”, на которой не было видно ни одной живой души, Феофано повернулась к комесу.
– Комес Флатанелос, надеюсь, ты понимаешь, что мы никогда с тобой не помиримся?
Леонард видел совсем близко огромные глаза Феофано, чувствовал ее гармонию, силу… и видел ее седину, морщинки, которыми на лице царицы была начертана трудная повесть ее жизни. Когда Феофано приоткрыла яркий рот, среди ее белых зубов показался один, который начал крошиться.
– А разве мы ссорились, царица? – мягко спросил комес.
Глаза спартанки вспыхнули, она сделала шаг к нему:
– Не смей меня жалеть!
И прибавила, нагнув голову и понизив голос:
– Ты ведь понимаешь, о чем речь?
Леонард кивнул.
– Ты одолеваешь одного мужчину за другим, борясь за Елену, и они остаются позади - но женщина нет!.. Ты понял? – спросила Феофано.
Лакедемонянка точно ощетинилась: она была страшна в этот миг.
Леонард склонил голову.
– Я понимаю, почему ты зла на меня, - сказал он. – Я знаю, сколько ты отдала ей… ты для нее больше, чем мать, сестра, подруга… и любовник сразу, - грустно усмехнулся Леонард.