Ставрос. Падение Константинополя
Шрифт:
Леонард закрыл глаза и попытался задремать: он ничего больше не мог сделать. И даже оскорбительно было бы, если бы он замешался в хлопоты вокруг тела патрикия Нотараса.
Леонард, притворяясь спящим, вскоре впал в настоящее забытье. Несколько раз критянин просыпался и снова засыпал; ему кто-то подносил пить, и он чувствовал, что это женщина, но не жена. Служанка.
Леонард два раза поблагодарил ее, потом силы кончились. У него начался жар, обе раны открылись; тогда в комнату набежали люди. Среди них была и Феодора: вместе с этой
“Бедная”, - подумал Леонард; но заговорить с нею опять не посмел.
Когда ему полегчало, он снова заснул; а открыв глаза, увидел, что комната пуста, а с ним сидит другая служанка, которой он даже не помнил.
– Где госпожа? – спросил Леонард.
Служанка покосилась через плечо, потом показала рукой за дверь.
– Госпожа… там, - девушка закусила губу, посмотрела на Леонарда со страхом - и осуждением. Или же нет?
“Ах, я ведь убил человека… убил благородного господина, и в мирное время, против всякого закона, - подумал Леонард. – Будут ли меня судить? Найдутся ли свидетели этого?”
Когда он смог сесть в постели, у него помутилось в глазах и в голове; несмотря ни на что, комес попытался встать. Он пошатнулся, стиснул зубы от боли в раненой ноге и упал назад.
В другом конце комнаты хлопнула дверь, и вбежала Феодора. Она топнула ногой, остановившись посреди спальни.
– Что ты делаешь? Тебе нельзя вставать!..
Она хотела обхватить мужа поперек пояса и уложить силой; но он уже лег сам, улыбаясь ей. Леонард посмотрел жене в глаза и тут же отвернулся. Не выдержал.
– Где ты была?
Он хотел спросить ласково, но получилось так, точно он выговаривал ей.
Феодора вдруг опустилась на колени у Леонардова одра и уткнулась лицом в постель; взяв его здоровую руку, она сжала ее.
– Мы его похоронили, - прошептала она, плача. – Уже. Даже Вард не увидел, сын ведь еще не успел приехать из Неаполя!..
Московитка подняла голову и словно обожгла Леонарда взглядом.
И комес вдруг понял, чему обрек себя: он победил, убил Фому Нотараса, но на самом деле победил Фома Нотарас. Теперь патрикий навеки герой, навеки священ для своей семьи – для своей жены, для сына, для сестры, божественной Феофано… конечно, Феодора не захочет и не сможет утаить от Феофано, какой подвиг совершил ее брат.
Возлюбленный брат – и лучший любовник и союзник Метаксии Калокир теперь лежит на земле Флатанелосов… и Леонард Флатанелос, убийца патрикия Нотараса, будет до конца своих дней чтить его могилу. Достанет ли человеческих сил это вынести?
Тут вдруг новая мысль посетила критянина.
Он быстро спросил:
– Но как вы его похоронили? Ведь это убийство… власти должны узнать!
Феодора засмеялась, так что слезы опять побежали по ее щекам. Утерла глаза.
– Милый мой, какие власти? Ты в своем уме? Мало нам инквизиции!
Московитка опять взяла его руку, поцеловала ее и приложила к своей щеке. Она глядела на своего мужа, а ему было страшно глядеть на нее.
– Мы его погребли совсем тихо, - прошептала она, сглатывая
слезы. – Никто не знает и не узнает. Наши слуги болтать не станут… они себе не враги.Феодора встала с колен и, склонившись над Леонардом, поцеловала его в лоб.
– Спи спокойно, дорогой.
Тут он не выдержал и стиснул ее руку, пока она не убежала.
– Прости меня! Пожалуйста!
– Я не…
Московитка дернулась, но тщетно: Леонард не пускал. Тогда она взглянула на него.
– Я тебя не виню, - сказала Феодора.
Теперь она смотрела ему в глаза – в первый раз после поединка: супруги посмотрели друг на друга долгим взглядом.
– Я тебя не виню, - Феодора покачала головой, утерев глаза концом косы. – Это все гораздо больше, чем твоя вина, ты сам понимаешь…
Леонард кивнул: счастливый, что жена пытается простить его… хотя до конца простить ни его, ни себя не сможет.
Феодора улыбнулась ему и коснулась его заросшей щеки; Леонард успел поцеловать ее ладонь. Она погладила его взмокшие кудри.
– Тебе принести что-нибудь?
Леонард покачал головой.
– Только сама вернись, - тихо попросил он.
Феофано приехала на другой день. Ее уведомили о случившемся только теперь.
Лакедемонянка зашла к раненому в комнату – Вард уже заходил к отчиму. С мальчиком Леонард заговорить так и не смог; и без этого можно было пока обойтись. А избежать разговора с Феофано – нельзя.
Царица амазонок села к критянину на постель, чуть не придавив раненую ногу; Леонард едва не закричал, но спартанка чувствовала, где он ранен, и не задела его. Она не сводила с него своих огромных глаз, и на ее ярких твердых губах дрожала усмешка.
– С возвращением, комес Флатанелос, - сказала она.
Леонард встрепенулся; хотел было начать оправдываться, как перед женой, но потом понял, что это унизительно – и бесполезно. Феофано все понимает: она всегда все понимала раньше, чем люди успевали это почувствовать.
– Ты знаешь, что Дионисий Аммоний привез с собой Феодору Константинопольскую? – вдруг спросила Феофано.
Леонард мало успел узнать о походе Сфорца; и тем более его изумили эти слова.
– Феодору? Статую?..
Лакедемонянка кивнула.
– Теперь ее установят в Риме, как достояние города – так решил и герцог, и Дионисий, - рассмеялась Феофано. – Она настоящая Елена, и теперь будет искушать весь Рим, наконец приехав сюда… но то, что она Елена, не отменяет того, что ты убийца. Мужчины все убийцы, которые рвут женщин на части.
Она резко встала; и теперь Леонард вскрикнул, когда его израненное тело подбросило на ремнях.
– Ты победил, комес, но… надолго ли?.. Посмотрим!..
– прошептала Феофано, сжав кулаки.
Она стремительно вышла, не дав ему сказать ни слова.
Леонард тихо проклял себя, тоже сжав кулаки: боль в раненой руке вырвала у него стон.
Уймется ли когда-нибудь эта ненависть? Может ли уняться ненависть женщины, которая глубоко любила, - ведь женщины никогда ничего не забывают! А ненависть такого существа, как Феофано?