Стигма

– Андрас! – повторила я, пытаясь его остановить.

Но в то же время бедра мои дрожали, колени раздвигались, а голос превращался в тихий хрип. Сердце кружилось, как комета. Из моей груди вырвался долгий выдох. Я старалась не терять ясности сознания, несмотря на его обволакивающий запах, на то, как наша одежда терлась между нами и как его наглый и нетерпеливый, как у животного, язык разжигал во мне желание. Он прикусил шею, вырвав из меня стон. В порыве возбуждения я схватила его руки и оторвала от себя.

Андрас поднял глаза, когда я оттолкнула его и по инерции качнулась. Порывисто дыша, я прижала его руки к дивану, моя шея была влажной от его поцелуев. Я просто крошечная по сравнению с Андрасом и не могу тягаться с ним в силе, но иногда мне удавалось застать его врасплох, сократить разрыв и одолеть громаду его тела.

– Остановись… – сердито прошептала я, задыхаясь.

Я с трудом удерживала вертикальное положение и не могла унять дрожь в ногах. Жгучая пульсация пробегала по нервам, пробираясь по истомленной плоти бедер к низу живота. Я разгорячилась и стала невыносимо чувствительной к его прикосновениям. Никто никогда не вторгался в мое личное пространство с такой бесцеремонностью, с такой мятежной дерзостью, способной распалить меня до предела. До сих пор никому не удавалось прикоснуться к чему-то внутри меня, пробраться между скалами души и разлить там сияние, поднять бурю, сверкнуть молниями в моих расколотых небесах.

Но, казалось, он послан именно для этого – побудить меня прикоснуться к прекрасным вселенным, а затем снова бросить в мир хаоса. И мне хотелось остановить его, обернуть вокруг него все его несчастья и запереть в измерении, где эмоции не существуют; где он не мог причинить мне боль, не мог дотянуться до меня или прикоснуться, где его глаза не сумели бы высечь во мне чувство, которое я никогда не осмеливалась назвать по имени.

– Чего ты хочешь? – Его ироничный взгляд скользнул вверх, чтобы встретиться с моим.

– Чтобы ты перестал это делать.

«Все это.

Перестань вторгаться в меня, перестань отравлять мою кровь.

Перестань смеяться, называть меня зверюшкой, по-дурацки дразнить меня и выводить из себя. Перестань манить меня своим сиянием, перестань вспоминаться мне с сестрой на руках и улыбающимся на фоне сверкающей елки.

Ты восстанавливаешь руины на месте моего сердца, и я никогда тебе этого не прощу».

Я незаметно сглотнула, и мои пальцы задрожали. В груди звучала столь печальная увертюра, что она казалась гимном капитуляции или сигналом к битве, проигранной с самого начала.

Правильнее было связать Андраса, засунуть кляп ему в рот и надеть намордник, чтобы обезвредить, но у меня были только руки.

В отчаянье я водила ими по его коже. Коснулась больших мозолистых ладоней, а затем, не понимая, что делаю, раздвинула его пальцы своими.

Андрас наблюдал за мной. Его глаза изучали меня так настороженно, настолько внимательно, что это казалось враждебным. Он впивался в меня взглядом, будто пытаясь понять мои намерения. Я снова увидела ту жгучую неприязнь, то острое, инстинктивное чувство, которое предостерегало меня от действий.

– Я думал, ты ненавидишь до меня дотрагиваться, – пробормотал он, плохо скрывая это чувство за язвительным тоном, но я не ответила на его провокацию.

Впервые я этого не сделала. Потому что каждый раз, когда он переставал ко мне прикасаться и просто смотрел на меня, я чувствовала ясное, как свет, безумное, бессмысленное желание быть чем-то: крошкой, частицей, жалким осколком блестящего, пугающего хаоса, который он рождал во мне.

И я поняла, что он имел в виду раньше. Имя – важная штука, потому что оно способно многое изменить в этом мире.

Правда заключалась в том, что для Андраса я хотела быть именем.

Мне хотелось оставаться у него на губах, быть там, когда он подумает обо мне, прогонит меня, а затем проклянет. Мне хотелось жить в его мыслях, пока он курит сигарету, пока идет по улице или смотрит в сверкающую за окном темноту города, думая, что она слишком яркая, чтобы напоминать глубокую черноту моих глаз.

Я хотела, как темное чудо, войти в его сны и перевернуть там все вверх дном, а затем делать снежных ангелов на пепле этого хаоса.

Потребность быть для кого-то важным словами не выразить. Ее можно только увидеть в чьих-то глазах и признать, что они взяли у тебя все, что ты хотел взять у них.

– Называй меня по имени, – тихо прошептала я.

Мой голос был тонкой ленточкой. Его взгляд следил за движениями языка, скользившего между зубами, когда я произносила эти слова:

– Если ты это сделаешь, я уйду.

«Это то, чего ты хочешь. Это то, чего ты всегда хочешь, когда смотришь на меня так, как сейчас. Ты хочешь захлопнуть дверь перед моим носом и стереть меня со страницы своей жизни, как чужие каракули».

Разве нет?

Саркастическая усмешка тронула уголки его губ.

– Хм, что бы это значило?

Он глумился надо мной, как будто одной мысли об этой ловушке было достаточно, чтобы я казалась смешной. Я отпустила руки Андраса, проведя по его ладоням кончиками пальцев, при этом выражение моего лица оставалось твердым.

– Если ты этого не сделаешь… я подумаю, что ты хочешь, чтобы я осталась.

Компромисс! Я кое-чему научилась у этого мерзавца.

Андрас тоже это понял, но я не позволила ему сказать что-либо еще.

Придвинулась ближе, пробежалась по его трицепсам, затем остановилась на широкой груди. У него было достаточно времени, чтобы понять, что я собираюсь сделать. Я встретилась с ним взглядом, прежде чем приоткрыть рот и прижаться им к ложбинке между грудными мышцами.

Мои влажные и теплые губы впились в слова Et in Arcadia ego на его горячей коже.

Внезапно Андрас схватил меня за лямки комбинезона. Я резко выдохнула, когда он оторвал меня от груди и дернул, заставив мое сердце резко забиться. У меня перехватило горло. Я оказалась в миллиметре от его лица, зажатая в напряженной позе, с напрягшимся нутром, его хищное очарование пробудило болезненный импульс где-то под ребрами.

– Я хочу, чтобы ты ушла, – выпалил он, снова задев мою гордость.

Андрас хотел показать, что ему наплевать на меня, что это я цеплялась за его руки, как будто не он втянул меня в эту непристойную ситуацию. Как всегда, он хотел самоутвердиться, но я впилась ногтями в его крепкие мышцы и оскорбила его лукавым взглядом.

– Имя… Давай! – подгоняла я его яростным шепотом.

В ответ он просунул пальцы в шлевки комбинезона и снова дернул меня на себя, прижав плотнее к себе. В нашей игре я применила против Андраса его же прием, что ему сильно не понравилось, и он дал мне это понять, так сильно сжав мое бедро, что я чуть не вскрикнула.