Стигма

Я ощущала себя крайне уязвимой, как будто внутри меня вскрылась рана, которая реагировала тянущей болью на малейшее движение воздуха. Кружилась голова. В общем, я чувствовала себя странно.

– Как поживает Тимми?

Я оторвала взгляд от стойки, которую протирала, и многозначительно посмотрела на Джеймса.

– Ты за ним ухаживаешь? Надеюсь, с любовью? Опрыскиваешь его из пшикалки? Пшик-пшик! – Джеймс сопроводил звук жестом. – Кстати, ты могла бы включать для него музыку. Говорят, это полезно для растений. Вдруг Тимми нравятся симфонии?

– Перестань его так называть, – буркнула я, прогоняя из головы образ кактуса, покачивающегося в такт мелодии Шопена. – Я уже сказала, что не собираюсь давать ему имя.

– Ты знаешь, растения как дети, они чувствуют, как к ним относятся. У них есть шестое чувство, – загадочно намекнул Джеймс, вынудив меня посмотреть на него с некоторым беспокойством. – Ты должна дать ему понять, что любишь его. Что считаешь этот комок с шипами очаровательным. Разве ты не хочешь, чтобы он подарил тебе красивый маленький цветочек?

– Джеймс, иногда ты меня пугаешь, – пробормотала я, продолжая полировать поверхность стойки – до открытия оставалось полчаса. – С каких это пор ты стал знатоком растений?

– Я знаток жизни, – уточнил он смиренным тоном, – широко смотрю на вещи.

Я ухмыльнулась и решила на ближайшее время предоставить Джеймса самому себе.

Официантки уже заканчивали протирать столы и расставлять стулья. Они перебрасывались шуточками, хихикали, что-то обсуждали. Однако среди них была девушка, которую, казалось, не забавляла веселая болтовня.

Руби протирала стол медленными движениями, слегка ссутулившись. Даже ее пышные кудряшки, завязанные в низкий хвост, казались тусклыми, хотя обычно пружинисто подскакивали на голове, придавая Руби ребячливый, бодрый вид. Из нее как будто ушла жизненная сила, она выглядела поникшей, как маленькое деревце, согнувшееся под ветром. Удивительно, как отчетливо и зримо ее подавленность отражалась в каждом жесте, в каждом случайно брошенном взгляде.

– Что не так с Руби?

Я повернулась на голос Джеймса. Он с любопытством поглядывал на Руби, продолжая расставлять бокалы.

Я почувствовала себя немного на взводе.

– Почему ты спрашиваешь меня?

– Не знаю. Думал, вы общаетесь. В тот вечер она сказала своему парню, что ты в курсе про университет и все такое прочее…

Я отвернулась. Неприятное чувство, как прищепка, сдавило мне губы, не позволяя ничего сказать. От любопытного взгляда Джеймса шее было щекотно, он ждал ответа. Однако секунды шли, я молчала, и он понял, что от меня ничего не дождешься.

– Камилла, – тихо позвал он, наклонившись вперед, чтобы привлечь внимание проходящей мимо девушки, – почему Руби сегодня такая потухшая?

Она откинула челку в сторону и пожала плечами.

– Наверное, потому, что стала часто ссориться с парнем, – объяснила Камилла, держа поднос одной рукой, а другую поставив на пояс.

Вопрос ее не смутил. Похоже, обмен подобной информацией здесь в порядке вещей.

– Стелла периодически пытается ее подбодрить, говорит, что между ними все наладится, что она должна верить в их отношения, но Руби все равно грустит.

В этот момент к Руби подошла Стелла и приобняла ее за плечи. Руби выслушала то, что она сказала, медленно кивнула, затем посмотрела на нее с благодарностью, и они вместе закончили протирать стол.

– Понятно, спасибо, что рассказала, – протянул Джеймс, и Камилла, пожав плечами, отошла.

Меня немного удивила заинтересованность Джеймса. И в голове промелькнула догадка.

– Ты хорошо ее знаешь?

– Кого? – спросил Джеймс, не глядя на меня. – Руби? Достаточно. – Он повернулся и поставил бокал на место, закинув полотенце на плечо. – Я помню, как она пришла сюда полгода назад. Новое место, новые люди, работа, которой она никогда раньше не занималась… Она растерялась, – сказал он. – Однажды мы с ней засиделись здесь и проболтали чуть ли не до утра. Она очень стеснительная. Добрая девчонка, но… какая-то потерянная. Не могла сработаться с девушками, не могла ни с кем сблизиться.

Испытывая одновременно интерес и замешательство, я повернулась к Джеймсу и спросила:

– Даже с Камиллой?

– Ну ты же знаешь Камиллу, – вздохнул Джеймс, кивая в сторону блондинки с пышной челкой и мягким, как весна, характером, – живет в своем мире. Она хорошая, но ей не понять человека, который страдает от одиночества. И слава богу. Она переехала сюда из Техаса вместе с лучшими подружками. Для нее что ни вечер – праздник, что ни день – веселье. – Джеймс задумчиво поджал губу. – Конечно, Камилла всегда была очень открытой, милой и часто помогала Руби, но никогда не вникала в ее проблемы. Они просто коллеги, и все.

Я слушала его рассуждения, высвечивающие фрагменты реальности, на которых я никогда не сосредоточивалась. Я знала Руби как толковую, ответственную девушку, которая провела меня по клубу в первый вечер; я видела, как быстро и ловко она лавирует между столиками в большом зале, как всем улыбается. Я и не подозревала, что застенчивость стала для нее серьезным препятствием и по сути обрекла ее на долгое одиночество.

– А Стелла? – пробормотала я, вспоминая, как она смотрела на меня тогда на складе. Она всегда беспокоилась о Руби, возможно, даже больше, чем Руби о ней.

– Стелла раньше работала с танцовщицами, помогала костюмерше и следила за порядком в гримерках. Она недавно перешла в зал. Стелле нравится Руби. И к ее парню Оуэну она вроде бы неплохо относится. Оправдывает его перед Руби, говорит, что взлеты и падения в отношениях – это нормально. Ей приятно, что Оуэн считает ее хорошей девушкой и одобряет их с Руби дружбу. Это ее подкупает.

Я снова посмотрела на девушек, они все еще разговаривали, окутанные мягким светом зала. Стелла легонько пихнула Руби плечом, и та рассмеялась.

Я вспомнила, как горели глаза Руби, когда она рассказывала о собеседовании и о своей детской мечте изучать медицину; вспомнила нотку гордости в ее голосе, когда она сообщила Оуэну, что мы вместе работаем. Она как будто постоянно пыталась приоткрыть маленькую дверь в невидимой стене между нами, говоря: «Видишь, она не заперта? Если хочешь, можешь войти».

– Почему бы тебе не дать ей шанс?

Я отвернулась. Этот вопрос, казалось, прозвучал из глубин моей души, а не из уст Джеймса.