Стигма

Его горячее дыхание смешалось с моим, вызывая головокружение. Пряный мужской аромат проникал в ноздри, наполнял легкие.

Нет, дело не в том, что я не могла, я не хотела… не хотела его отталкивать!

И все же я оттолкнула его от себя. Андрас отшатнулся, унося на языке вкус моих губ.

Внезапный холод коснулся моего тела там, где уже не было его рук, как будто я только что содрала с себя кусочки кожи.

Я смотрела на него, тяжело дыша и широко раскрыв глаза, осознавая, что только что произошло.

Осознавая, что жгучее чувство, опаляющее каждый сантиметр моего тела, было опасно далеко от отвращения. И он… Кажется, он это понял. Андрас понял, что под ненавистью во мне пульсировало более неистовое и разрушительное чувство.

Катастрофическое для сердца чувство, потому что оно было ошибочным.

Чувство, которое Андрас почуял, как запах духов, ведь он был повелителем катастроф.

17. Хочешь, притворимся?

Она была необычной. Смотрела на мир по-особенному. У нее были глаза человека, который, потерпев много поражений, научился сражаться одним лишь взглядом.

Темнота накрыла меня, как покрывало. Где-то за окнами в конце узкого коридора занимался рассвет.

Скрип лестницы резанул по ушам, когда завозмущалось дерево ступенек. Жалобный звук усиливался, пока не достиг площадки и не оборвался где-то рядом. Затем – слабое позвякивание бус и новый протест старых половиц против каблуков.

Зажегся свет, и раздался судорожный вздох испуга.

– Боже мой!

Когда вечер закончился, я укрылась наверху. В клубе наступила тишина, изредка нарушаемая чьими-то торопливыми шагами между столиками.

Я все еще не сняла платье. Туфли лежали рядом. Я была похожа на растоптанный цветок – растрепанные волосы, следы помады вокруг потрескавшихся губ. Я нашла в темноте и тишине покой, которого искала.

– Что ты здесь делаешь? Почему до сих пор не ушла? – спросила Зора.

Обтягивающие джинсы, серый свитер и длинное блестящее ожерелье хорошо сочетались с ее французским беретом. Наверное, она поднялась за пальто и сумкой, которые оставила в кабинете.

– Почему ты не переоделась?

Я подняла глаза на женщину, которая когда-то в кабинете за этой дверью дала мне шанс на новую жизнь; которая час назад представлялась мне истинной виновницей недавних событий и главной ответчицей за них – час судорожных, интенсивных и отчаянных размышлений. Но теперь, кажется, я приходила в себя, прежде всего избавившись от острого желания найти виноватого, как это случалось со мной всякий раз, когда не хватало смелости обвинить себя.

– Ты знала, что он живет по тому же адресу.

Зора посмотрела на меня со скучающим выражением лица, явно не желая слушать мои упреки и жалобы.

– Мирея, уже почти семь утра. Ночь была долгой. Иди домой.

Я осталась сидеть, привалившись спиной к двери ее кабинета и упрямо глядя на нее снизу вверх.

– Нет, сначала ты расскажешь мне, как обстоят дела на самом деле.

– Мы уже об этом говорили.

Она шагнула вперед и открыла дверь кабинета. Предвидев это, я уперлась ладонями в пол, чтобы не завалиться назад. Конечно, Зора хотела как можно быстрее от меня избавиться, но я не собиралась позволять ей и дальше меня обманывать. Хватит с меня тайн и интриг.

– Нет, – решительно возразила я, вставая, и босиком пошла за ней. – Ты ушла от ответа! Сказала, что у вас общие знакомые, но ты ведь с самого начала знала, где он живет, ведь так? Еще до того как отправила меня туда. Ты специально меня там поселила!

– Не думаю, что сейчас время об этом говорить.

– И все-таки мы поговорим! – Я сердито захлопнула за собой дверь. – В нашем клубе любят чесать языками, болтать о всякой ерунде, а когда дело доходит до серьезного разговора, все почему-то увиливают!

Я чувствовала себя потерянной. Я запуталась в эмоциях, заполнивших сердце и разум, и, как всегда, когда наступало разочарование, чувствовала себя жестоко обманутой. Мне нужно понять, кто я в этом мире, который раскрыл пасть и проглотил меня. Почему именно мне приходится прояснять ситуации и всегда собирать осколки? Меня не устраивало состояние неустойчивости, ведь я несла на своих плечах слишком хрупкий груз, который мог разбиться.

Я не должна позволять чему-либо или кому-либо задевать сердечные струны и заставить меня потерять единственное, на что я могла рассчитывать, – себя. Мне казалось, что некоторые препятствия расставлены передо мной кем-то намеренно, а мне и без того хватало проблем на опасном пути под названием «жизнь».

Зора бросила на меня предостерегающий взгляд.

– Не повышай на меня голос!

– Тогда ответь! – прошипела я в ярости, когда она повернулась ко мне спиной. – Зачем ты мне солгала? Почему не сказала, что именно он принес меня к тебе в кабинет, когда я упала в обморок? Что, черт возьми, происходит? Скажи мне!

– Если бы я рассказала тебе обо всех случаях, когда он тебе помог, то сильно об этом пожалела бы.

Сначала я подумала, что ослышалась, потому что Зора произнесла фразу так, будто говорила ее себе, а не мне. В любом случае ее слова еще больше запутывали ситуацию.

– Что?

Зора колебалась. Наверное, сейчас прогонит меня, отошлет прочь гневным жестом, но она вздохнула, расслабив плечи.

Когда она обернулась, на ее лице не было и следа резкости, звучавшей в голосе. В глазах был свет – свет правды, который меня потряс.

– Что это значит? – прошептала я.

Похоже, появился слабый проблеск надежды докопаться.

Когда еще мне Андрас помог? Чего я не знала?

Я вспомнила, как пришла сюда в первый раз: драка в гардеробной; Кристин, которая выставила меня из клуба с чемоданом; Зора, которая приехала забрать меня из Кенсингтона…

– Зора…

Я стояла перед ней босиком, в помятом платье, которое делало меня похожей на взрослую женщину. Видимо, ее тронул искренний испуг у меня в глазах, испуг девятнадцатилетней девушки, потому что она сказала:

– Я перед ним в долгу.

Наконец мне открылась хотя бы частица правды. Я не двигалась и не говорила ни слова.

– Когда и как это произошло, тебя не касается. В любом случае я не в том положении, чтобы игнорировать его личные просьбы. Больше я тебе ничего не скажу, Мирея. Не имею права.