Стигма

– О том, что произошло вчера? – издевательски вкрадчиво спросил он.

– Ты не должен больше подходить ко мне после того, что произошло вчера, – твердо сказала я сдавленным голосом, вложив в слова всю свою решимость.

Андрас наклонил голову набок, нисколько не смутившись. Темно-рыжие пряди обрамляли его лицо, подчеркивая голубизну глаз.

– Да ну? – пробормотал он, переходя на шепот. – Спорю, ты назовешь причину.

– Причину? Причину?! – Потрясенная, я указала на него пальцем и выдала: – Ты меня поцеловал!

Произнести такое – все равно что получить еще один бесстыдный поцелуй в губы – дыхание обжигало, жгучий стыд пылал на моих щеках, разъедая их белизну.

Лицо и грудь опалило жаром, к горлу подкатил комок, я еле его сглотнула, и Андрас, иронично прищурившись, не без удовольствия любовался моей реакцией.

Я сжала пальцы, борясь с желанием подбежать и ударить его по лицу.

– Ты… ты…

– Да ладно, ты знаешь намного больше слов, – поддразнил он, не отводя взгляда.

– Ты высокомерный ублюдок.

Он поджал губы.

– Подлец!

– М-м-м…

– Клянусь, что я…

Я вздрогнула. Меня коснулось что-то мягкое. Я посмотрела вниз и увидела, что Олли обнимает меня за колено, прижимаясь к нему щекой. Ее сощуренные от радости глазки сияли, как два маленьких полумесяца.

Олли застала меня врасплох. Я почувствовала, как меня окутывает ее ласковое тепло; от нее исходил сладковатый запах талька и ванили.

Сбитая с толку, неспособная даже пошевелиться, я подняла глаза на Андраса. И увидела, что он смотрит на девочку с непонятным выражением, без всякого удивления или смущения, как будто у него есть ключ к пониманию чего-то, чего я даже не замечала. Я не знала, о чем он думал в этот момент, но где-то в глубине его глаз уловила проблеск боли, которая на мгновение, казалось, захлестнула его душу.

– О-ла, – протянула Олли тонким голоском.

В следующий момент Андрас так резко встал с дивана, что я вздрогнула от неожиданности.

Этот гигант, казалось, занял собой все пространство гостиной. В животе как будто сжалась пружина, когда я почувствовала, как властная аура Андраса разливается в воздухе, наполняя его притягательным напряжением. Я оглянулась на дверь, потому что его присутствие вызывало у меня желание убежать.

Андрас медленно пошел ко мне тяжелыми шагами, двигаясь с таким спокойствием, что я снова задрожала в панике. Я попыталась отступить, но ручки Олли обвили меня, заперев в клетку из нежности и удерживая там, не давая возможности вырваться.

– Я так и знал, что ты обвинишь меня, ведь это единственный способ убедить саму себя, что ты этого не хотела. Чтобы не пришлось признаться себе, что ты ответила на поцелуй, прежде чем твоя гордость меня оттолкнула. Разве не так?

Меня охватил озноб. Сердце забилось быстрее, когда я вспомнила ощущения прошлой ночи: пульсирующий зов в моих глазах, жадные пальцы на его плечах, тяжелое дыхание, умоляющее его подойти, схватить меня и разорвать мою душу с той же силой, с какой мне хотелось разорвать его душу…

Я покачала головой, ощущая во рту неприятный привкус лжи.

– Мне ничего от тебя не нужно.

Крик сорвался с моих губ, когда его рука схватила меня за бедро и крепко его стиснула. Олли все еще держалась за мою ногу, а я, изогнувшись, невольно прижалась к Андрасу, дрожа и чувствуя, как легкие обдает горячей волной. Словно желая оттолкнуть Андраса, я положила руки ему на грудь, и ладоням было больно прижиматься к его каменной груди, натиск его тела не обещал мне свободы.

Между ног я почувствовала его ногу. Моего лица коснулось его теплое дыхание. Меня зачаровывал его пронзительный взгляд. Пальцы Андраса так требовательно впились в мое бедро, что тело мое бурно отреагировало на ощущения, которых я никогда до этого не испытывала.

– Хочешь, притворимся, что не замечаем, как ты вздрагиваешь каждый раз, когда я смотрю на тебя и вижу, как у тебя перехватывает дыхание? – прошипел он, выдыхая свой безжалостный шепот мне в лицо. – Давай не замечать, что тебя постоянно тянет ко мне прикоснуться, что тебе хочется подойти ко мне ближе, что ты пытаешься сократить расстояние между нами, как если бы это было тебе жизненно необходимо. – Он возвышался надо мной, схватив меня одной рукой, а другую сжав в кулак и демонстрируя силу, не нуждающуюся в проверке. – Давай думать, что при виде меня твое сердечко бьется ровно, что ты не дрожишь от желания самоутвердиться передо мной, найти меня и приблизиться ко мне. Давай притворимся, что все так и есть, хорошо? Но даже в этом случае у тебя не получится быть убедительной.

Я отпихнула его локтем, освобождаясь от губительного тепла его тела.

Он отпустил меня, позволил уйти, как и всегда, когда я убегала, наивно думая, что способна физически противостоять его воле. Я знала, что, если бы он захотел, я осталась бы там, где велела мне оставаться его рука. Однако, прочитав мысль о собственной беспомощности в его жестких глазах, я сразу захотела заявить о своих правах и свободах.

– Ты думаешь, что знаешь меня? И про мою жизнь тоже знаешь? – От обиды я зажимала слова зубами, превращая их в шипение, полное желчи. – Ничего ты не знаешь!

Олли захныкала, пытаясь привлечь мое внимание. Ее встревожили наши напряженные голоса и то, как грубо я убрала ногу, чтобы высвободиться из ее ручек. Но мои глаза по-прежнему были прикованы к парню, который пристально смотрел на меня.

Он был всего лишь одной из многочисленных шуток, которые подбрасывала мне Вселенная.

Андрас не значил для меня ровным счетом ничего.

Как ничего не значили и эти нелепые ощущения, эта глупая одержимость, это едва уловимое отчаяние, охватывавшее меня каждый раз, когда он был рядом.

– Ты из тех, кто плачет под душем, чтобы не видеть своих слез. – Андрас чеканил слова, его взгляд был пугающе тверд. – Ты из тех, чья улыбка может свести мужчину с ума, но ты не используешь ее по назначению. Ты из тех, кто скорее сломается, чем согнется, кто устраивает катастрофы в жизни других и даже не удосуживается спросить на это разрешения, – тихо прорычал он, впиваясь в меня острыми лезвиями своих глаз. – Ты как карусель, на которой можно убиться.

В его голосе почему-то звучала обида. А может, мне послышалось?

Я растерялась, оттого что он сказал эти слова такой девушке, как я, – молодой и в каком-то смысле неопытной, но уже много чего пережившей.

Он как будто увидел мою суть, дух, который был во мне, и женщину, в которую я когда-нибудь превращусь. Увидел неудержимое и гордое существо с израненным сердцем, существо, которое никогда не станет чьей-либо добычей. Это животное шипело, царапалось и скалило зубы, пугливое и дикое, маленькое и большое одновременно, его невозможно укротить и тем более приручить.