Стигма

Когда они увидели меня, что-то хищное вспыхнуло в их зрачках. Молодые люди переглянулись и уселись около меня. Я чувствовала их легкую нервозность, но старалась не обращать внимания.

Отработанными движениями я приготовила для них напиток – в два квадратных стакана положила по кубику льда и налила немного «Калипто», свои действия я сопровождала рассказом об итальянской технологии производства, выдержке в дубовых бочках и о правилах дегустации.

– Чтобы лучше распробовать, рекомендуется не глотать напиток сразу, а подержать его на языке, – объясняла я, – дать возможность ликеру растечься по нёбу. Напиток следует распределить по всему языку, только так можно по достоинству оценить его текстуру и оттенки. Попробуйте, и вы почувствуете…

Весельчак выпил ликер залпом. Остроносый, глядя на него, залился звонким ребяческим смехом. А потом тоже одним махом забросил золотистую жидкость себе в глотку. А жаль, подумала я, ведь если смаковать этот ликер должным образом, можно ощутить его изысканный, богатый букет, свойственный лишь элитным напиткам.

Молодым людям было лет по двадцать пять, но мне потребовалось всего несколько секунд, чтобы понять, что под их мужскими добротными пиджаками бурлила энергия двух развязных подростков. Молодые, свободные и привлекательные – два распутных духа, готовых отправить мир в тартарары, проглотить его, как этот ликер, даже не распробовав. Они не казались мне утонченными сибаритами и искателями эстетических удовольствий, я чувствовала, что их целью на этот вечер было просто насладиться всем, что предлагал к их услугам Milagro’s.

– Я не успел распробовать, – насмешливо сказал Весельчак, подталкивая ко мне пустой стакан. – Ты не могла бы еще налить?

Он смотрел на меня глумливо, пристально, провоцируя отказ, и его губы слегка искривились в усмешке, ведь подчиненное положение и правила этикета не давали мне права отказать клиенту в просьбе. Его приятель улыбнулся и медленно обвел хищным взглядом мою фигуру, что было крайне неприлично с его стороны.

Стараясь не выдать раздражения, я наполнила оба стакана.

– Первыми раскрываются вкусы звездчатого аниса и мяты. Использованные эссенции устанавливают идеальный баланс между ингредиентами, выявляя основные ноты шоколада, кофе и фундука. В послевкусии, если обратить внимание, появляется ароматный оттенок…

– А почему эти хрустальные штучки стоят не у всех? – спросил вдруг Весельчак.

Я проследила за его взглядом. На некоторых столах блестели великолепные пресс-папье в форме цветка лотоса, которые Зора приготовила в подарок постоянным клиентам. В прозрачных граненых лепестках вспышками отражался свет от ламп, отчего эти красивые вещицы казались волшебными предметами. Я понятия не имела, во сколько ей обошлись эти тончайшей работы сувениры, но считала прекрасной ее идею поблагодарить клиентов, которые годами поддерживали клубные мероприятия и принимали в них участие.

– Они предназначены для постоянных гостей. Памятный сувенир.

– А можно и нам такие? Мой друг любит пресс-папье.

Остроносый подавил смех, прикрывая рот. Насмешливый блеск в его глазах делал провокацию еще более раздражающей.

– Все-таки очень невежливо так отделять одних гостей от других. Мы заплатили за вход, как и все остальные, – продолжил Весельчак, толкая ко мне стакан, чтобы я, преодолев неловкость, наполнила его в третий раз.

Эти подростки в дорогих костюмах привыкли получать то, что хотели, развращенные жизнью, которая если и не давала им всего, то была к этому очень близка. Мне претило такое потребительское отношение к миру и людям, поэтому Весельчак с Остроносым мне вконец разонравились.

– Сколько тебе лет? – спросил Остроносый, поставив одну ногу на перекладину табурета, а другую вальяжно свесив вниз.

– Я дал бы тебе двадцать, – ответил за меня Весельчак, скользнув глазами по моей фигуре и, скорректировав прицел, вернулся к груди. – Или двадцать два.

– Да, точно не меньше двадцати одного.

Я всегда казалась немного старше своих лет, и нетрудно было понять почему: в заблуждение вводили мягкие изгибы и несколько угловатое лицо, указывающие на зрелость, которой на самом деле во мне еще не было. Я надеялась, что это сработает и с Зорой в тот день, когда я здесь появилась, но она каким-то образом сразу поняла, что я моложе, чем кажется.

– Ну так сколько? – продолжал допытываться Весельчак.

Мое лицо приняло строгое выражение.

– Господа, я на работе.

Его глаза загорелись хитрым блеском.

– Конечно-конечно, вернемся к дегустации. Как ты там говорила? Надо распределить по всему языку, – произнес он делано низким густым голосом, – только так мы сможем оценить ликер во всей его полноте.

Остроносый сдержал улыбку.

– У тебя, наверное, очень чувствительный язык, да?

В груди появилось неприятное жжение. Я выдержала его насмешливый взгляд, не моргнув глазом и не ответив.

– Старик, ты ее обидел.

Весельчак взглянул на своего спутника, еле сдерживаясь, чтобы не расхохотаться.

– Черт, какая обидчивая девочка. Ты меня извини, малышка, но разве твоя работа не в том, чтобы развлекать гостей?

Смутило ли меня то, к чему пришел наш разговор? Винила ли я себя за ярко-красное платье, за этот кричащий, как будто бы неуместный наряд, привлекший нежелательное внимание развязных парней? Ни в коем случае! Потому что не я здесь была неуместной.

Дело вовсе не в моем платье, не в макияже и не в прическе. Неуместна пошлость в глазах и словах этой парочки, она пачкала меня, вынуждая обвинить себя в сложившейся ситуации, за которую я не несла ответственности. Нет, я не почувствую себя некомпетентной из-за развязных закомплексованных идиотов.

– Господа, – вежливо позвал их подошедший к нам официант, – ваш заказ готов.

Напряжение, которое вибрировало в воздухе, ослабло, когда я поняла, что наша неприятная встреча подходит к концу. Я стояла неподвижно с равнодушным видом, хотя, дай мне волю, излучала бы все что угодно, только не доброжелательность.

– В любом случае ликер у тебя дерьмовый. Тебе следует предлагать клиентам совсем другое, – прошептал Весельчак, чуть наклонившись вперед, и встал.

Второй сунул руки в карманы и на прощанье окинул меня оценивающим взглядом, разбившимся о мою непроницаемую маску.

Они ушли, унося с собой скабрезные намеки, след от которых я все еще чувствовала на себе, как бывает после неприятного чужого прикосновения.

Я пыталась избавиться от этого ощущения, обслуживая следующих гостей, но пришла к выводу, что единственный способ прийти в себя – это сделать небольшой перерыв. Зора разрешила мне ненадолго отлучиться. Осторожно, чтобы не споткнуться о подол платья, я прошла через зал, подталкиваемая чарующими звуками музыки, от которых воздух казался плотнее.

Меня качало на высоченных каблуках, и, чтобы это скрыть, я переступала ногами плавно и медленно. Однако двигаться стало еще труднее, когда я поняла, что привлекаю к себе мужские взгляды. Я шла мимо столиков, и гости наблюдали, как я виляю бедрами в ярко-красном платье и на высоченных каблуках, причем смотрели на меня с такой настойчивостью, будто звали обернуться и утолить их любопытство ответным заинтересованным взглядом.

За барной стойкой рядом с Джеймсом я обнаружила какого-то парня. На обоих были одинаковые темные брюки, белые рубашки, жилеты и шляпы.