Стигма
Шрифт:
Горло перехватило спазмом. На меня накатило жгучее, удушающее чувство – горячая волна благодарности, из-за которой стало трудно дышать.
Все еще воспаленные от вчерашней боли глаза наполнились слезами. Я быстро вытерла их большими пальцами.
Я не хотела, чтобы он меня видел такой. Не хотела, чтобы он слышал мои рыдания.
Я сползла вниз по подушке, повернулась к нему спиной и свернулась калачиком. Натянула повыше одеяло, пытаясь скрыть учащенное дыхание и навалившуюся на сердце тоску.
Я заснула, а когда через несколько часов проснулась, его уже не было. Я чувствовала
Сергей!
У меня сжалось горло, когда они сказали, что маму снова примут в программу без каких-либо бумажных проволочек. Также сказали, что она вела себя спокойно, не кричала и не металась, как в прошлый раз, и добровольно передала медперсоналу свои личные вещи на хранение.
Сотрудница объяснила мне, что частота рецидивов у зависимых сравнима с частотой рецидивов при некоторых хронических заболеваниях. По статистике, сорок – шестьдесят процентов страдающих зависимостью возвращаются к приему веществ, и им приходится несколько раз проходить детоксикацию, прежде чем наконец удается избавиться от пагубного пристрастия.
Сотрудница говорила мягким профессиональным тоном, стараясь не напугать, а, наоборот, придать случившемуся смысл, объяснить, что произошедшее – не такое уж редкое явление, как мне могло показаться, и что мамин срыв следует воспринимать не как неудачу, а как возможность начать все сначала.
Моя мама вернулась в клинику. По своей воле! А в борьбе с болезнью нет ничего важнее добровольного желания ее победить.
Напоследок заверив, что они проинформируют меня о следующих шагах, начиная с этапа детоксикации, который маме снова придется пройти, сотрудница попрощалась.
Сжимая в руке телефон и уткнув лоб в колени, подавленная, маленькая и хрупкая, я долго сидела, закрыв глаза, переполненная чувствами, уничтожающими надежды на скорое облегчение.
А что, если это только начало? А что, если это случится снова, а потом снова… и снова?
Я не знала, хватит ли у меня сил. Война была маминой, а не моей, и тем не менее я продолжала терпеть поражения на поле битвы. Пробираясь сквозь грязь и кровь не своих ошибок, я увязала в топи все глубже и глубже, а солнечный свет день ото дня мерк за ядовитыми тенями и дымом пороха. Я старалась не утонуть, найти опору, чувствуя, как и мама ведет свой бой где-то рядом за пеленой морока. Отправляясь на поиски спасения в этой трясине, я не знала, ухвачусь ли за надежную опору или порежусь об острое лезвие очередной иллюзии.
Надежда во мне то крепла, то слабела в зависимости от ракурса, с которого я смотрела на вещи.
Я покачала головой и закрыла глаза горячими ладонями. Нужно купить жаропонижающее!
Голова кружилась, руки и ноги были холодные, чувства притупились, меня все еще лихорадило от температуры. Сегодня вечером смена, и не явиться на работу нельзя. Только бог знал, как сильно мне нужны чаевые, которыми в эти предпраздничные недели нас осыпали доброжелательные
щедрые клиенты.Шмыгнув носом, я откинула одеяло и опустила ноги на пол. Меня пронзила дрожь. Я сняла резинку с волос и расплела растрепанную косу. Шедший от волос сладковатый запах защекотал ноздри, напомнив о горячем душе, который я приняла накануне вечером.
Я встала, добрела до прихожей, надела пальто поверх пижамы, обулась и сунула в карман кошелек, а потом вышла за дверь.
Возможно, таких людей, как мы, друг в друге привлекал металл, окружавший наши сердца, – эта броня отталкивала всех, но отзывалась на жесткий магнетизм. Так случилось с самого начала, и это не имело отношения к судьбе, но было связано с духом, плотью и непонятным чувством, от которого перехватывало горло при одном лишь звуке его голоса.
– Куда ты идешь?
Я еще не успела закрыть дверь.
Андрас держал руки в карманах темной куртки. Его пристально смотревшие на меня с головокружительной высоты глаза были полны такой свирепой твердости, что казались недоверчивыми. Я отвела глаза.
– Хочу выйти на минутку. Мне надо…
Не успела я договорить, как Андрас втолкнул меня обратно в квартиру, и я чуть не споткнулся об его ботинки, когда он с мрачным выражением лица ввалился вместе со мной в прихожую.
– Что ты делаешь? Отойди!
– Давай без идиотства, ладно? – прошипел он, захлопывая дверь с видом человека, не привыкшего ни у кого спрашивать разрешения. – Ты никуда не пойдешь.
Я стала хватать ртом воздух и сжала кулаки. Андрас стоял мрачнее тучи.
– Я уже почти в порядке! – И могу не выполнять твои приказы! – Мне надо на работу сегодня, и…
– И ты туда не пойдешь. Я уже предупредил Зору.
– Ты… что?
– Тебя заменит брат Джеймса.
Возмущенная услышанным, не находя слов в ответ, я только беззвучно открывала рот, и Андрас воспользовался моим минутным потрясением, чтобы втолкнуть меня в спальню.
Я села на матрас. Андрас навис надо мной, и его взгляд, казалось, говорил: «Ну попробуй вывести меня из себя».
От злости на него я даже зажмурилась.
– Ты не можешь решать за меня!
– Ты на ногах не стоишь, – прошипел он так, словно я истеричка, которую надо срочно привести в чувство. – У тебя еле хватает сил даже на то, чтобы нести всякий бред. Уверяю тебя, Зоре не понравится, что ей морочит голову девушка, которая прикидывается чудо-женщиной.
Я сердито оттолкнула Андраса, ненавидя его за наглое, своевольное поведение и за то, что из-за него у меня сводило живот.
– Я не прикидываюсь чудо-женщиной!
– Ах нет?
– Я должна зарабатывать деньги!
– Ну, пропустив одну смену, не обеднеешь.
– Что бы ты понимал! – выпалила я, вцепляясь руками в одеяло. – Живешь в огромной квартире, ни от кого не зависишь, ни с кем не считаешься и устраиваешь ад своим подчиненным!
– Твоя антипатия меня трогает, – ответил он с грубым сарказмом, который не отразился у него на лице, но побуждал выплевывать слова сквозь зубы, словно лезвия ножей.
Мы всегда заканчивали тем, что нападали друг на друга, независимо от того, насколько близки были за минуту до пикировки.