Стихотворения и поэмы

55. О ЮНОСТИ

Мне говорят: Мол, мы не дышим маем, Мол, юности расцветок не берем. Ах, чудаки! Они не понимают: Мы юношествовали с Октябрем. Быть современником Огромной славы: Ленин, Включать в артерии его высокий ток! Кто был моложе нас? Какое поколенье? Когда, скажите? Кто? Мне говорят: Учитесь трелям Фета, Льют соловьи, Грохочет водоем; Ах, чудаки, Друзьям, как эстафету, Мы, умирая, Песнь передаем. И эта песнь простреленной, пропетой, Как кольт, Как молоток, в работе под рукой. Какой, скажите мне, Из всех поэтов Был больше нас поэт? Скажите мне, Какой? Мне говорят: История с колена Вам метит в грудь… Враг жив… не позабудь… Ах, чудаки! Всё наше поколенье Над баррикадами поднять готово грудь. Нас и не грел Камин благополучья, В сибирских рудниках Нас шлепал адмирал. Но рабский страх Нас никогда не мучил. И никогда Осмысленней и лучше Никто еще Не жил, Не умирал!.. 1930

56. ПЕРЕД КАРТОЙ ЭЛЕКТРИФИКАЦИИ

Грядущего карта — груба: Чего там на Маркса коситься! Давайте Построим Свои отруба С бордюрчиком русского ситца! «Чего там, — толкуют Кривые умы, Мечтатели правого крена, — Вчера — Рябушинский, Сегодня — мы Едим Поросенка с хреном. Октябрь — это Классовый мир, Покой…» Довольно, философы, каркать! Мы видим совсем, Совсем не такой Грядущего нашего карту. Не в ситце березок, Не в русском овсе На старокалужском насте, — Грядущее видим На светлом шоссе Электриков-энтузиастов. Нас каждого Голод и холод прожег, Над каждым ворон покаркал, — И кровью пропитан Каждый флажок Этой великой карты! Но мы понимаем: Не сразу, Не вдруг, Не поднятым кверху бокалом, А вскинутой волей Мильонов рук Берется сияние вольтовых дуг С высоким октябрьским накалом! 1930

57. ПЕСНЯ СТАРОГО РАБОЧЕГО

1

Когда я стану стариком, Мой сын придет и спросит: «Скажи мне, где, отец, при ком Ты был семнадцатую осень?» — «Мой сын, я дрейфить не привык, Я вел на Смольный броневик…»

2

Когда я стану стариком,— Перебирая даты, Сын спросит: «Где, скажи, при ком Ты был, отец, в двадцатом?» — «Мой сын, мне домом был окоп, Мы с Фрунзе брали Перекоп».

3

Когда я стану стариком, Сын спросит: «А постой-ка, Скажи мне, где, отец, при ком Ты был на штурмах стройки?» — «Для нас был всё фабричный дым: Я был рабочим рядовым…»

4

И спросит сын меня тогда, Окинув старость взглядом: «Скажи, а где ж за все года, Отец, твоя награда?..» — «Ты — сын, ты — новый человек, Ты оправдал мой труд, мой век…» 1930

58. ПИСЬМО К ТОВАРИЩУ

…Я знаю — зеленая травка Ложится уверенней в стих. Но будет. Я пробую трактор И в жизни, и в строфах своих. Я отдал березам все дани. Теперь я додумал, дорос — За что молодые дворяне Певали Россию берез. В далекую темную бытность Вся эта сусальная дрянь Обертывалась как «самобытность» В квасном диалекте дворян. О русские песни и тройки! Затравлен, забыт и чуть жив, На этой московской настойке Дурел «православный» мужик. Но я-то в делах Перекопов Затем и гремел и громил, Чтоб был до корня перекопан Весь этот усадебный мир. То армией целой, то горстью, И вкривь мы рубали и вкось С березовой этою костью Дворянскую белую кость. И видишь: солидно и прочно Угроблен классический гнет И только в лирических строчках, Бывает, усадьба мелькнет. Но это — страдатели, шавки, Скулящие по старине. Мы видим иные ландшафты В своей живописной стране! Другие тона и мотивы Принес изумительный век. И этот — на локомотиве Глядящий вперед человек. Еще белокурым подростком Он принял и пулю и вошь. И этого на березку Теперь ты никак не возьмешь. Нет, в трудных делах Перекопов Затем ты гремел и громил, Чтоб был до корня перекопан Весь этот усадебный мир… Я слышал, как старый крестьянин Сказал трактористу: «Кажись, И верно, мы, парень, достанем, Выходит, партейную жись…» День густо клонился на убыль, И, собранные в строку, Богатые сочные зубы Сверкнули в ответ старику… Забыв и себя, и усталость, Но молоды, но стройны — Мы травим, как зверя, отсталость На бурных дорогах страны. Счастливая свежая поросль Металла, людей и сырца — На третью предельную скорость Поставила наши сердца. И скоро, на солнце алея, Во весь свой лирический рост Широкой шоссейной аллеей Построятся шумы берез… <1932>

59. СОЛЬ

С чистым весом Слезы филигранной, В сапогах, Целиком, как вы есть, На оптовый язык Килограммов Всё стараются Вас перевесть. А попробуй Такую нагрузку Примерять на кило И на пуд, — Так, пожалуй, под это На Курском Бесконечный состав подадут.. Я хотел бы, Пока еще розов Утром парусник, Как-нибудь встав, Для сердечных своих перевозок Попросить До Батума состав. Мне мой труд Не особенно сладок: Как там песню Стихом ни глуши, Остается соленый осадок Где-то В водорослях души. И хотелось бы, Вычеркнув версты, Стильным брассом волны голубой Всю Соленую эту разверстку Опрокинуть В батумский прибой. Что для моря Масштабов безгранных, В этой общей Соленой связи, Два каких-то Лирических грана Сквозь стихи проступившей слезы? Мелочиться Ему не пристало. А с такого, глядишь, пустяка, Формируясь, Сверкают кристаллы Просоленного вдосталь стиха! …Ты глядишь С укоризной, товарищ? Современник И автор побед, — Уверяю: Без соли Не сваришь Ни один стихотворный обед. Так пускай, Разгораясь, не тухнет, Сколь бы ни были Судьи строги, Эта чудная Синяя кухня Шторма, Соли И честной строки! 1932

60. ОПРАВДАНИЕ

Мне Действительно лямку натерло, И спасения прямо нет! Как с ножом — понимаете — К горлу Подступают Мои тридцать лет. Где спастись И куда мне податься? Нет на свете Такого пути! И от этого Заимодавца Всё равно Никуда не уйти. Нет такой удивительной Кровли! А стране моей И невдомек, Что я словом, Пропитанным кровью, Многим людям, Как хлебом, Помог. Да когда И кому было дело До такой захолустной глуши, Как провинция Бедного тела Или темная область Души!.. Крест На всё это дело поставить, — Вот, по-моему, Способ один: Быть спокойным И время заставить Подождать С предъявленьем седин. <1933>

61. «Переваливая через…»

Переваливая через Чистоту песчаных сот, Атлантическая челюсть Берег гложет и сосет. Сколько соли перепито, Сколько слопано камня?! От такого аппетита Страх нисходит на меня. Мне знакома кухня эта. Я и сам ведь… и меня Посадили на диету Трезвой влаги и камня. Мне понятно (врать не стану!), Мне, как лирику, видней — Лодка с парусным султаном И с двумя парнями в ней. Для меня, понятно, пытка — Наблюдать издалека, Как везут ребята в слитках Скумбрию и судака. Я не слишком крепок телом, Но люблю заняться вот Нееврейским этим делом На дыбы встающих вод. Вёсла — врозь… Рукав — по локоть. И вокруг, как от огня, Заметет морская склока, И пойдешь ты Акать, Окать, На греб ень летя с гребн я! Но положено мне РАППом Заниматься, да не тем — И сосать, понятно, лапу Глубоко полезных тем… Май 1933

62. «Дождь устал…»

Дождь устал Косить И цокать, Мыть прозрачные луга. И блестит, Уйдя по локоть В горы, Радуга-дуга. Подступает С песней длинной Тишь… И, лежа на спине, Тебердинская долина Внемлет Смутной тишине. И тогда, Мотая н аус, В стариковской простоте, Снявши шапку, Амонаус Так и замер в высоте. День, томясь И догорая, Моет ноги в Теберде… Где ты, Где ты, дорогая, Хорошо ли там тебе? Июнь 1933