Стихотворения и поэмы

120. НА БЕРЕГУ ВОЛГИ

Хороша, любима повсеместно Песня про Степана-казака! Но одно в ней есть плохое место, Волга матушка-река. Но с одним я в песне не согласен — Ох, уж этот разиновский пыл! — Некрасиво в этой песне Разин С бедной персианкой поступил. Разойдись — никто с тебя не спросит, Уплыви с другими на войну, Но бросать… да и не просто — бросить, А ведь в набежавшую волну?! Если это факт, а не поклепы, — Стыдно за Степана-казака. Не люблю, когда красавиц топят, Волга матушка-река! На меня напраслину возводят. Напустили кумушки туман, Будто я с супругой не в разводе, А в известном роде… атаман. Всё моя поганая осанка! Нет уж, если песня сложена, Я-то в этой песне… персианка, Атаманом, собственно, жена. Говорю по правде (без тумана), Очень многим женам, может быть, Хочется супругой-атаманом, Волга-матушка, побыть. А попробуй на такую моду Кто-нибудь благословенье дать, — Так, пожалуй, в веденье Освода Надо будет загсы передать! Потому, кого бы ни спроси вы, Если он об этом не забыл, — Всякий скажет: «Очень некрасиво Разин с персианкой поступил!» 1938

121. ПЕСНЯ О МЛАДШЕМ БРАТЕ

На каштановой головке Нежный локон теребя, Он спросил: «Наган с винтовкой?.. Это много для тебя». Я сказал: «Не стоит, Вася. Мать стара. Пускай один Остается. Оставайся Для родительских седин». У садовой у калитки Мы простились кое-как. Слезы тонкие, как нитки, Намотал он на кулак. И сказал: «Ступай, Володя…» Он взглянул, И с того дня Восемнадцать лет не сводит Этот мальчик глаз с меня. Эту тоненькую ветку, Эту слабенькую грудь Вся японская разведка Не могла никак согнуть! На тюремной на кровати, Губы, руки искусав, Умер он, О старшем брате Ничего не рассказав… 1938

122. ДОБРОЕ СЛОВО

От доброго слова собака моя Срывается с места, кружится юлою. Визжит, колбасится: довольна! а я… Я, кажется, скоро… собакой завою. Кто знает жестокий и тихий твой нрав? Не тронув тебя ни стихами, ни плачем — Как пудель, уставясь и морду задрав, — Не трону ль тебя я страданьем собачьим? И как бы я ни был измучен и слаб, Но если окликнешь… по первому звуку Я кинусь со всех четырех своих лап Лизать эту нежную женскую руку. И мир прояснится от пальцев твоих, И в мире, где столько собак и вопросов, Счастливей не будет вот этих двоих От доброго слова визжащих барбосов!.. Декабрь 1938

123. ДОЖДЬ ИДЕТ

Не догадаться, не расслышать, Идти калякать, Когда кричит, как на афишах, Намек каракуль. Не разобрать знакомый почерк Дождей московских, — Когда читаешь между строчек Сырых и скользких. А дождь проходит по столице К Замоскворечью. И вот опять не состоится Сегодня встреча. Опять гудит холодный провод: «Никак не выйдет!» Опять для вас удобный повод Меня не видеть. Никак не выйдет — безусловно. Сидите дома. И вот вам справка, Где подпись молний С печатью грома. 1938 (?)

124. СВЕЧА Рассказ матери

Только думала спать, Как у хутора Загундосил опять Кто-то муторно. Завалилось ко мне Трое гавриков. Надымили они, Как на фабрике. Прицепились опять: «Сына Якова Не видала ли, мать?» — Аж заплакала! Поглядел офицер: «Что… не весело? Ладно, Яков твой цел: Не повесили». Я за свечкой — к попу! …Поп неласковый. Чай лакает в поту, Блюдцем ляская. Говорит — не глядит, Просто в ярости: «Убежал твой бандит Из-под ареста». У меня по спине Будто оспины: «У-бе-жал?! Ах ты мне, Ах ты господи!» Поп как топнет ногой: «Нету доступу Коммунистке такой К богу господу!!» Я попу: «Не кричи! — Раз полегчало, Мне и ставить свечи, Может, не к чему…» Январь 1939

125. НАРОДНАЯ ПЕСНЯ

«Ну-ка, двери отвори: Кто стоит там у двери?» — «Это нищий, Аннушка». — «Дай краюху старику Да ступай-ка на реку: Кто там стонет, Будто тонет?» — «Это лебедь, Аннушка». — «Ну так выйди за плетень: Почему такая тень?!» — «Это ружья, Аннушка». — «Ну, так выйди за ворота, Расспроси, какая рота: Кто? Какого, мол, полка? Не хотят ли молока?» — «Не пойду я, Аннушка! Это белые идут, Это красного ведут, Это… муж твой, Аннушка…» Февраль 1939

126. ВЕТЕР

Одинокий, затравленный зверь — Как и я, вероятно, небритый, — Он стучится то в окна, то в дверь, Умоляя людей: «Отвори-и-те…» Но семейные наглухо спят. Только я, не скрывая зевоты, Вылезаю к товарищу в сад, Открываю окно: «Ну, чего ты?..» Что поделаешь… ветру под стать, У семейных считаясь уродом, Не могу, понимаете, спать, Если рядом страдает природа!.. Февраль 1939

127. ПОЭТУ

Нелепая эта идея — На возраст коситься в стихах. Писать: угасаю… седею… И ох, дорогая, и ах! Напротив: седин не касаясь, Тверди, не жалея труда: «Я молод, — тверди. — Я красавец. Я юн… и еще хоть куда!» Пускай в это верится слабо, Ты всё-таки цели достиг: Не выйдет любовь… то хотя бы Получится радостный стих… Февраль 1939

128. «Глохнет одинокая моторка…»

Глохнет одинокая моторка. Берег травянистый невысок. Мы одни. Вдвоем. И ты с восторгом Прыгаешь из лодки на песок. Мы одни… Одни! Но, дорогая, В одиночестве стараясь быть, Мы с тобой людей не избегаем, — Мы их обгоняем, может быть. Всех их ждут березовые чащи. Потому, откинув ложный стыд. Мы сегодня получаем счастье — То, что им лишь завтра предстоит! Март 1939

129. ТОВАРИЩИ

У мастера дочки Похожи, как точки, И обе блондинки, И обе в кудряшках; Мне нравится младшая, Старшая — Яшке. Мне нравится Вера, Товарищу — Варя. Мы ходим по скверу, Сидим на бульваре. Спускаемся к лодкам, Катаемся в лодке. И так протекает Вечер короткий. Пора расходиться. «Всего… до свиданья». Мы молча плетемся Вдвоем со свиданья По улицам сонным Вдоль сонных заборов — И тут начинаются Старые споры: «Какая красивей?» «Какая умнее?» …Ни он и ни я — Мы хитрить не умеем! «По-моему, Варя». — «По-моему, Вера». Товарищ бледнеет, Я делаюсь серым. Мы оба, насупясь, Глядим друг на друга, Но я… обнимаю Влюбленного друга: «Ну, ладно… Довольно глядеть исподлобья Они интересные девушки Обе, И умницы — обе, И очень похожи!» …На нас с изумленьем Смотрит прохожий. А мы и не видим. Для нас не в новинку, Поспорив, обняться И топать в обнимку. Июль 1939

130. СВИДАНИЕ

Осеннего поля Покой нелюдимый, Герой над рекою Гуляет с любимой. Впервые опять После долгой разлуки Увидел он Волги Родные излуки. И солнце на касках Пустых колоколен Увидел опять он! И парень доволен. О, как тосковал он Об этом порою!.. Как помнил, родная!.. Но только героя Родная в нем видит. «Скорей говорите: Вы к нам из Мадрида? Вы были в Мадриде? Герой Теруэля… Как это прекрасно!» Но он не согласен: Ну, это уж басни. Он был как и все, Как другие бывают: В разлуке не пуля — Тоска убивает. А он тосковал… И парень краснеет. Но разве румянец — Оружие с нею! «Вы к нам из столицы? Вы были в столице? И вас принимали Известные лица? Ну, что вы молчите?!» И, скромно потупясь, Он вдруг признается: «Ах, это всё глупость! Да, был. Принимали…» Но и в столице В одно дорогое Сливались все лица. Герой, говорите… Но даже в сраженье Он видел ее лишь! «Вы слышите, Женя?..» Но где там… Не слышит! Подернулось око Каким-то туманом. И где-то далёко Парит ее взгляд, Далеко за горою… Ах, что ей до парня? Ей надо героя! Ноябрь 1939