Стихотворения и поэмы

Ужели бегут меня тайные мысли? В сомненье сердечном я веру предвижу, На мне сожаленья ночные повисли, Мне кажется — я Микеланджело вижу. Иду; забываю вокзала ступени, Я глыбы обтесанные вспоминаю; Хочу подтвержденья ревнивицы-тени — Я римского утра дождусь, полагаю. Тоска меня давит; дышать тяжелее; След-коготь на мне: так судьба прикасалась. Поблескивая и мерцая, темнеет Ночь. Ранена ночь! В твердый камешек сжалась. Я с камнями римскими грусть сопоставил. Голубка, дичась, на вершину взлетает. Иду; Капитолия купол оставил, Я слышу, что всадник меня догоняет. Кто ранил ночь Рима? Мне, греясь на камне, Смыкать бы до утра дремотные очи. Ты с лошадью спрыгни и голос подай мне, Отдай, уступи мне боль раненой ночи! Пришел и ушел я под вечер из Рима, Душа неспокойна; слова исчезают; Бежать, улететь я хочу нестерпимо — Так быстро, как годы мои пролетают.

* 163. Мамелюки. Перевод Е. Самченко

Там бледная мгла, Средиземное море, Прибой бирюзой закипает. В душе ли моей иль в огромном просторе Лучина Колхиды пылает? Мне чудится, словно чинары лепечут И шепчет листва о разлуке; Где море исходит, там тени трепещут, И ждут меня там мамелюки. На скалах огонь высекают подковы, Рогов мне послышались звуки; Без родины трудно и всюду сурово, И кличут меня мамелюки. У них, что на тквирских росли кобылицах, Как взгляд изменился в чужбине! И в знойной долине с покорностью в лицах Пристанища ищут отныне. Их гнали, как ланей. Теперь вспоминают Глаза, материнские руки; Арабских теперь жеребят объезжают И «челу» поют мамелюки. А помнят ли проса поля, деревушки, Заборчики, хаты-плетушки? В страну, в ее долю, я тоже врезаюсь, О берег душой ударяюсь. Неужто из гроба сюда, в переулки, Теней простираются руки? Там черные кони, там черные бурки, Мерещатся мне мамелюки.

* 164. «Сорвались слезы с глаз твоих; скорбя…» Перевод Е. Самченко

Сорвались слезы с глаз твоих; скорбя, Я подобрал и в дом отнес их. Тьмою Ночь страшная настигнет ли тебя, На тихий зов предстану пред тобою. Пересчитаю звезды и отдам, Чтоб ночь в ущелье ярко освещалась, Чтоб ты по нашим золотым следам До уголков души моей добралась. Скажу: бери, я звезды обернул Сухой соломой; в доме выбрал место; Их у меня и ветер не задул, Просил их дед на семена, но тщетно. То — искры, что похожи на глаза, Они, сверкая, говорят как будто; Бесчисленными каплями роса, С твоих ресниц свисающая утром. Всех досчитался; средь ночей моих Мхом не покрылись; звездные иголки Пронизывают, чуть касаюсь их, Они остры, как жемчуга осколки. Ты звезды наделила красотой, Пушком легчайшим, персиковым цветом, Каштановой колючей кожурой И звонким заливающимся смехом. Я — старый поседевший звездочет, А ты — с весны по золотую осень — Лучащийся, румяный небосвод Или гумно, где тысячи колосьев. Я те колосья ночью накосил; Их во дворе вплету в плетень недвижный, Чтоб путнику, что выбился из сил, Путь освещали на закате жизни.

* 165. «Это родник мой, он мал, но запомни…» Перевод Е. Самченко

Это родник мой, он мал, но запомни: Он и тебя напоит у плетня. Ныне, о друг, ты «спасибо» промолви, Влаги отведай — и вспомни меня. Сядь под орехами, влажной ладонью Лоб охлади; отдохни; помолчи. Я ведь один у тебя, кто — с тобою, Горло твое пересохло — смочи. Груз облегчи, не устало бы тело От трудового кипучего дня; Грезу твою обвивает омела, Влаги отведай — и вспомни меня. В прошлом году ты скрываться б не стала, Этой воды подала б из горсти. Если иссякнет родник этот малый В засуху, грех мой забудь и прости!

* 166. Жизнь-мгновенье. Перевод Е. Самченко

Твой чистый пот, он льется зря сейчас, Коль мучаешься мукой многолетней. И что ты в этой жизни, суетясь, Копаешься, выискивая сплетни? Ведь если жизнь — мгновенье, твой расчет С тобой и рассчитается невольно: Сперва ружье кремневое рванет, А после сеть раскинется привольно. Есть мед в минутах утренних, горчат Они под вечер; небеса темнеют; И только жизни чувства, коих пять, На рубеже зимы зазеленеют. Мне б освятить родник; до дна рассвет Хочу увидеть — для того родился! Минута-жизнь, кизиловый твой цвет, Кому он цветом сумерек приснился? Кто пот не любит золотой, любя Веселье слов и мудрости молчанье? Мгновенье-жизнь, мы гости у тебя — В гостях не стало б горьким пребыванье.