Стихотворения

115. ЗИМА

Только елочки упрямы, — зеленеют, — то во мгле, то на солнце. Пахнут рамы свежим клеем; на стекле перламутровый и хрупкий вьется инея цветок; на лазури, в белой шубке, дремлет сказочный лесок. Утро. К снежному сараю в гору повезли дрова. Крыша искрится; по краю — ледяные кружева. Где-то каркает ворона; чьи-то валенки хрустят; на ресницы с небосклона блестки пестрые летят…

116. «Мой друг, я искренно жалею…»

Мой друг, я искренно жалею того, кто, в тайной слепоте, пройдя всю длинную аллею, не мог приметить на листе сеть изумительную жилок, и точки желтых бугорков, и след зазубренный от пилок голуборогих червяков.

117. ВЕСНА

Взволнован мир весенним дуновеньем, вернулись птицы, и звенят ручьи бубенчиками влаги. С умиленьем я разбираю мелочи любви на пыльных полках памяти. Прохладно в полях и весело в лесу; куда ни ступишь — крупный ландыш. Как вода, дрожит лазурь — и жалобно и жадно глядит на мир. Березы у реки — там, на поляне, сердцем не забытой, столпились и так просто, деловито, развертывают липкие листки, как будто это вовсе и не чудо; а в синеве два тонких журавля колеблются, и может быть, оттуда им кажется зеленая земля неспелым, мокрым яблоком…

118. «Маркиза маленькая знает…»

Маркиза маленькая знает, как хороша его любовь. В атласный сад луна вступает, подняв напудренную бровь. Но медлит милый, — а былинке былинка сказывает сон: на звонком-тонком поединке он шпагой мстительной пронзен. Фонтаны плещут, и струисто лепечет жемчуг жемчугу: лежит он, мальчик серебристый, комочком шелка на лугу. Она бледнеет и со страхом, ища примет, глядит на птиц, полет их провожая взмахом по-детски загнутых ресниц. И всё предчувствие живее; рыданий душит горький зной, и укорачивает веер полупрозрачный, вырезной, то смутно-розовый, то сизый, свою душистую дугу, — а рот у маленькой маркизы — что капля крови на снегу…

119. СМЕРТЬ

Выйдут ангелы навстречу, — многорадужная рать; на приветствия отвечу: не хочу я умирать! Надо мной сомкнутся крылья, заблистают, зазвенят… Только вспомню, что любил я теплых и слепых щенят.

120–136. КАПЛИ КРАСОК

1. ВСЕПРОЩАЮЩИЙ

Он горстью мягкою земли и кровь и слезы многим вытер; Он милосерден. В рай вошли блудница бледная и мытарь. И Он своим святым простит, что золотые моли гибли в лампадах и меж слитых плит благоуханно-блеклых библий. 1919

2. JOIE DE VIVRE [2]

И в утро свежее любви на берег женственно-отлогий мы выбегали, и твои босые вспыхивали ноги. Мы задыхались в серебре осоки сочной; и, бывало, подставя зеркальце к заре, ты отраженье целовала. 1919

3. КРЫМСКИЙ ПОЛДЕНЬ

Черешни, осы — на лотках; и точно отсвет моря синий, на знойно-каменных стенах горят, горят глаза глициний. Белы до боли облака; ручей звездой в овраге высох, и, как на бархате мука, седеет пыль на кипарисах. 1919

2

Радость жизни (фр.). — Ред.

4. БЫЛИНКИ

Мы пели в поле, и луны блуждало блещущее диво. Былинки были так бледны, так колебались боязливо. Мы шли, — и может быть, цветок, между былинками, в тревоге шепнул: «я вижу, — я высок: блуждают блещущие боги…» 1919

5. ХУДОЖНИК

Он отвернулся от холста и в сад глядит, любуясь свято полетом алого листка и тенью клена лиловатой; любуясь всем, как сын и друг, — без недоверья, без корысти, и капля радужная вдруг спадает с вытянутой кисти. 1919

6. ЯБЛОНИ

Где ты, апреля ветерок — прелестный, в яблони влюбленный? Цветут, цветут, а ты снежок сдуваешь этот благовонный… В былые, благостные дни, в холодном розовом тумане — да, сладко сыпались они — цветы простых очарований… 1919

7. РЕЧНАЯ ЛИЛИЯ

На лодке выцветшей — вдвоем — меж камышей мы проплываем. Я вялым двигаю веслом, ты наклоняешься над краем. И зеленеет глубина, и в лени влаги появленье илеи — белой, как луна, — встречаешь всхлипом восхищенья… 1919

8. В ЛЕСУ

Шептала, запрокинув лик, ты о разлуке предстоящей, — а я глядел, как бился блик на дне шушукающей чащи; как — в дымке — ландыша душа дышала и как с тонкой ношей полз муравей, домой спеша, — такой решительный, хороший… 1919

9. ВДОХНОВЕНЬЕ

Когда-то чудо видел я; передаю созвучьям ныне то чудо, — но душа моя — как птица белая на льдине, и хоть горит мой стих живой, мне чуждо самому волненье. Я скован. Холод заревой кругом. И это — вдохновенье… 1919

10. LA MORTE DE ARTHUR [3] ^{*}

Всё, что я видел, но забыл, ты, сказка гулкая, напомни; да: робким рыцарем я был — и пряжка резала плечо мне. Да. Злая встреча у ручья — в тот вечер шелково-зеленый. Кольчуги вражьей чешуя, и конь под траурной попоной. 16 декабря 1919

11. D`ECADENCE

Там — говорят — бои, гроза… А в Риме сумеречном, — тонко подкрасив грустные глаза, — стихи расплескиваю звонко. Но завтра… сердца стебелек я обнажу; из нежной раны — в воде надушенной — дымок возникнет матово-румяный… 1919

3

Смерть Артура (фр.) — Ред.

12. КРЕСТОНОСЦЫ ^{*}

Когда мы встали пред врагом, под белоснежными стенами, и стрелы взвизгнули кругом, — Христос явился между нами. Взглянул — и стрелы на лету в цветы и в звезды превратились и роем радостным Христу на плечи плавно опустились. 1919

13. КИМОНО

Дыханье веера, цветы, в янтарном небе месяц узкий… Зевая, спрашиваешь ты, как слово «happiness» [4] по-русски. А в тучках нежность хризантем, и для друзей я отмечаю, что месяц тающий — совсем — лимона ломтик в чашке чаю. 1919

4

Счастье (англ.) — Ред.

14. MERETRIX [5]

Твой крест печальный — красота, твоя Голгофа — наслажденье. Скользишь, безвольна и чиста, из сновиденья в сновиденье; не изменяя чистоте своей таинственной, — кому бы ни улыбались в темноте твои затравленные губы. 1919

15. ДОСТОЕВСКИЙ

Тоскуя в мире, как в аду, — уродлив, судорожно-светел, — в своем пророческом бреду он век наш бедственный наметил. Услыша вопль его ночной, подумал Бог: ужель возможно, что всё дарованное Мной так страшно было бы и сложно? 1919

5

Блудница (фр.) — Ред.