Столпник и летучие мыши

Часть 4. Глава 4

— Столпник, проснись! Ты меня слышишь? Пошевеливайся! На поверхности уже светает, пять часов.

Лили не пришлось Семёна трясти. Страшный сон мгновенно вышвырнул его в реальность — ещё более страшную, о чём он пока не догадывался. Новгородцев подскочил и увидел, что его суженой рядом нет. Плохо соображающий жених принялся тереть глаза, надеясь, что это зрительный обман. Не помогло. Девушка исчезла.

— Где Фру?

— Это ты у меня спрашиваешь, телохранитель хренов?

Столпник перевернул постель, как будто подруга могла затеряться в перинах, точно игла в стоге сена. Потом растерянно заметался по берегу, заглядывая за валуны и трубно выкрикивая дорогое имя. Стены сотряслись. Подключилась Лили. Истеричная беготня и вопли через несколько минут сменились нырянием. Глубинные фонари вспыхнули со всей мощью, осветив подноготную водоёма. Новгородцев носился торпедой и переколошматил всё озеро. Страшные предположения, слава Богу, не подтвердились.

Отплёвываясь, Лили заглянула Столпнику в глаза, осторожно спросила:

— Ты видишь или слышишь хоть что-нибудь?

Семён замер на минуту, потом, вытряхивая воду из берцев, зло буркнул:

— Ничего. Темень и глухота.

— У меня та же картина. Поначалу мне показалось, что мой голограф сломался. А теперь я думаю, что… да мало ли что может быть. Думаю, сестрёнка разгуливает где-нибудь в окрестностях, очарованная местным ландшафтом, и в ус себе не дует. Но тебя это не касается. Главное, ты цел, здоров и готов к бою. Давай-ка отправляйся в Разумихино, а мы тут и без тебя разберёмся.

Семён посмотрел на Лили непонимающе.

— Это как же?

— Да очень просто. Фру остаётся, а ты отправляешься домой. Надеюсь, пока ты женихался, память тебе не отшибло. Про змеиное потомство не забыл?

Глаза у Столпника налились кровью. Он медленно поднялся, тяжело засопел, постоял в раздумье и вдруг резко схватил девушку, как щенка, за шиворот. Он хорошенько её потряс, подняв на вытянутой руке. Полетели брызги.

— За такие речи я тя ща в этой луже утоплю. Пойдёшь на корм рыбам.

— Руки прочь! Я при исполнении обязанностей! Я — руководитель группы! Ты должен мне подчиняться! — завопила старшая.

Семён топнул. Каменная плита под его ногой раскололась.

— Ещё одно слово — отыму у тя яхонт и кину в воду. Будешь тады командир пиявок и лягушек.

Для наглядности Семён поднёс девушку к воде, ещё раз хорошенько её потрепал и отшвырнул прочь. Та, отлетев на приличное расстояние, шлёпнулась и распласталась на камне мокрой тряпкой.

— Ну, ладно, ладно… ты меня не так понял, — пробубнила приниженно Лили, почёсывая ушибленную коленку.

Ярость Столпника явилась ей таким же сюрпризом, как снег в июле. До сих пор этот недотёпа и молчун был предсказуем и управляем. И вот те на! К ней внезапно пришло осознание своей безоружности перед самым настоящим русским богатырём. Будь его воля, он может горы сровнять с лицом земли. Дракон ему так, на один зубок. Страшно подумать, на что способен этот колхозник. Каких дров может наломать, если выйдет из берегов? Вот она — обратная сторона медали, о существовании которой никто даже не подозревал.

Пока Лили барахталась в озере, то грешным делом подумала, что исчезновение подчинённой ей очень на руку. В то время, как пропажу будут искать, можно спокойно и плодотворно работать в лаборатории. Сегодня ночью, по согласованию со Светозаром, она приступила к опытам и уже сделала некоторые научные записи. Они лягут в копилку её будущей карьеры. И вообще, если бы не план Демиурга, то она не прочь была бы остаться здесь на пару месяцев. А что? Условия для проживания приемлемые. Пропитание она себе всегда обеспечит: жучков-паучков есть не придётся. Гребень, к сожалению, утрачен, но перстень на пальце сидит надёжно, притёрт, точно гайка к болту. Не сдерёшь, не потеряешь.

— А как тя разуметь? — набычился Столпник.

Он перерыл всю свою внутренность и нашёл, что Лили ему больше не сестра.

— Ну, голубчик, не злись, не злись. Тебе, как спасителю рода человеческого, следует рассуждать рационально. Дело в том, что время ограничено. Была бы у нас… то есть, у тебя хотя бы неделька… Но до полуночи осталось меньше девятнадцати часов. Вчера мы недурно повеселились, а сегодня… В общем, когда вы уже спали, позвонил куратор и сказал, что мы с Фру закончили свою службу. Завтра же… вернее, сегодня же… Я очень сильно надеюсь, что сегодня мы выйдем в запас и получим жизнь в новом мире в двадцать первом веке. Наш добрый пастырь уже и портал нам определил. Ну, знаешь, тот самый, на кухне, где повара пекут свой мерзкий хлеб. Как вспомню, сразу кишки сводит. Заходишь, значит, в эту каменную трубу, поднимаешь руки и — адью! Но это при условии, что ты выполнишь всё как надо. Если сорвёшь план, твоя возлюбленная до конца дней останется летучей мышью. Ну, и я тоже, ясное дело. Так что, сам понимаешь… Как только гад с приплодом будет уничтожен, то, согласно квантовой физике, история землян в абсолютной степени изменится к лучшему. Э-э-э… От точки возврата. От той минуты, когда…

— Это что же, Фру не пойдёт со мной в Разумихино?

— Не пойдёт, не поедет, не полетит… Впрочем, сам у неё об этом спросишь, когда отыщешь. А меня ждут дела, научные, понимаешь ли, изыскания. Уверена, что они пригодятся новому обществу.

— Как же я без Фруши? Ведь я на ней женюсь.

— Она об этом знает?

— Ишшо не пытал.

— Да ты не расстраивайся раньше времени. Найдёшь — спросишь. И не забывай: времени у тебя не так уж много. Ну, что ж, целоваться не будем. Желаю, как говорится, здоровья, успехов в учёбе, достижений в труде и-и-и-и… и счастья в личной жизни. Ну, всё, кажется… Пока. Надеюсь, когда-нибудь встретимся.

— Погоди! Наш ратный друг в напасти*. Потребна помочь твоя. Стезя* наша единая. Ведь мы одна команда. Ты повинна ответ держать пред Отцом. Рази нет?

— Нет. Теперь каждый отвечает сам за себя.

— Ты при исполнении обязанностей, командир группы. Сама про то рекла*.

— Забудь.

Лили засунула руки в карманы, развернулась и, чавкая ботинками, пошагала к своим подопытным. А Столпник плюнул ей вслед и, не теряя ни секунды, взвился ввысь и полетел метеором над головой бывшей начальницы прямиком в кабинет Светозара.

***

— Я ждал тебя, спаситель, — обронил самодержец, не глядя Семёну в глаза, и вздохнул.

Он стоял, склонившись над книгой, и упирался руками в стол. Бессонная ночь возложила на осунувшееся лицо старца розу страдания, которая, не смотря на всю трагичность утра, благоухала ароматом неизбежных перемен. Государь развернул фолиант на сто восемьдесят градусов и подвинул позеленевшему от злости Столпнику.

— Вторая строчка сверху. Читай, — твёрдо вымолвил властитель и поднял взор.