Страх — это ключ

— Да, все четыре туза в моих руках, Толбот.

— Конечно, — рассеянно сказал я. — Каждый день, ровно в полдень, вы отправляли закодированную телеграмму, вашим сторожевым псам, охраняющим миссис Рутвен и Джин. Как видите, Вайленд, я даже знаю имя дочери генерала. И если телеграмма не приходила ровно в назначенный час, их должны были перевезти в другое место, более надежное. А вам не кажется, что держать их в Атланте было слишком рискованно?

Лицо Вайленда стало серым, руки задрожали, он взволнованно прошептал:

— Что вы сказали?

— Да, вы ловко провели нас. Мы были как слепые котята. Многие недели проверяли каждую телеграмму, отправляемую из Марбл-Спрингз совершенно выпустив из виду, что существует так называемый внутренний телеграф между соседними штатами, им мало кто пользуется. Я додумался до этого лишь недавно, и через Кеннеди сообщил об этом судье Моллисону. Вы помните мою якобы драку с Кеннеди? Именно тогда я и передал с ним свою записку судье, и с этого момента началась самая яростная и беспощадная охота ФБР на ваших людей, Вайленд. С той самой поры, как вы убили Яблонского, ФБР шло на все, чтобы найти виновных. Оно не останавливалось ни перед чем. Теперь, Вайленд, у меня есть для вас одно сообщение: миссис Рутвен и Джин находятся в безопасности и чувствуют себя отлично, а что касается ваших друзей, то они, сидя под надежными замками, выкладывают людям из ФБР все, что только им известно о ваших делишках, надеясь смягчить свои собственные приговоры добровольными признаниями. — Последнее было лишь предположением, но я подумал, что мое предположение не так уж и далеко от истины.

— Вы все это придумали на скорую руку, — осипшим от волнения голосом прошептал Вайленд. Лицо его снова исказила гримаса страха и, словно хватаясь за соломинку, он сказал. — Вы все придумали… Вы же весь день были под охраной и…

— Если бы вы зашли в радиорубку и увидели, в каком состоянии оказался ваш человек, попытавшийся помешать мне связаться по рации с шерифом и получить от него необходимые сведения, то не были бы так уверены, что я сидел взаперти. Освобождая меня из-под вашей опеки, Кеннеди так ударил Ройала, что у него до сих пор шумит в голове. Когда Ройал рухнул, как подкошенное дерево, Кеннеди втащил его в комнату и продолжил заполнять листы так называемыми расчетами, а я отправился в радиорубку. Вам, должно быть, ясно, что я не мог приступить к завершению операции до тех пор, пока не был уверен, что миссис Рутвен и Джин освободили. Да, теперь они на свободе!

Я посмотрел на его серое, сразу постаревшее, затравленное лицо и отвернулся. Зрелище было не из приятных.

Пора было возвращаться на буровую вышку. Я узнал все, что хотел знать, получил все доказательства, которые могли потребоваться. Я нажал нужные кнопки, и стал ждать. — Воздух из баллонов, в которых он сжат под большим давлением, стал поступать в балластные цистерны, вытесняя оттуда воду, и постепенно уменьшая вес батискафа. По идее мы уже должны были начать всплывать, но этого не происходило. Батискаф лишь странно дергался, но оставался на месте. Вот уже все балластные цистерны заполнил воздух, а батискаф лишь слегка приподнял корму. В чем дело? Слишком глубоко погрузились в ил? Затянуло под скалу? Господи, какая ирония судьбы, если после всего того, что я сделал, мы все трое останемся здесь навеки.

Меня снова стали мучить боли в плече и во рту. Они мешали ясно мыслить и отвлекали. Я вытащил изо рта пуговицу и рассеяно сунул ее в карман.

— Это действительно… это действительно цианид? — лицо Вайленда все еще было измученным и серым.

— Чепуха! Олений рог лучшего качества.

Я посмотрел на Вайленда и Ройала и увидел в их лицах дикий ужас. Медлить не было ни смысла, ни времени. Надо было срочно принимать решение. Я включил двигатели батискафа в режим «задний ход», а также двигатель барабана для намотки каната и одновременно нажал на переключатель, сбросивший за борт две большие электрические батареи, укрепленные снаружи батискафа. Батареи с глухим шумом, потрясшим батискаф, одновременно погрузились в воду, подняв вверх темное облачко быстро расплывающегося вокруг батискафа ила. В течение нескольких секунд, показавшихся мне вечностью, ничего не происходило. Последняя надежда исчезала. И вдруг батискаф покачнулся, вырвал погруженный в ил нос и начал всплывать. Я услышал, как после пережитых ужаса и перенапряжения, зарыдал от радости Вайленд.

Я выключил двигатели, и батискаф начал плавно, не раскачиваясь, подниматься вверх. Время от времени я включал двигатель барабана, чтобы не давать провисать канату. Мы уже поднялись метров на тридцать, когда заговорил Ройал:

— Значит, все было блефом, Толбот? У тебя и в мыслях не было оставлять нас на дне, — злобно прошептал он. Его лицо приняло обычное непроницаемое выражение.

— Все верно. — Подтвердил я.

— И в чем смысл этого спектакля, Толбот?

— Ну во-первых, точно установить, где находится сокровище. Правда, это не основная причина, ведь ясно было, что оно где-то поблизости, и найти его не составило бы слишком большого труда.

— Тогда зачем ты это сделал, Толбот?

— Нужно было получить весомые доказательства, позволяющие гарантированно послать вас обоих на электрический стул. До сегодняшнего дня у нас не было таких доказательств. Ваш преступный путь можно сравнить с анфиладой комнат с закрытыми на ключ дверями. Ключ к двери, это человек или группа, которые могли бы дать против вас показания. Но ключи потеряны — ты, Ройал, убил их всех. Но сегодня вы с Вайлендом сами открыли все эти двери. Страх был ключом, открывшим все эти двери.

— У вас все равно нет никаких доказательств, Толбот, — ухмыляясь, сказал Ройал. — Это всего-навсего твое слово против нашего, да ты и не доживешь до того часа, когда сможешь дать показания.

— Ожидал услышать от тебя нечто подобное, — кивнул я. Мы уже были на глубине около восьмидесяти метров. — Насколько я вижу, твоя храбрость снова вернулась, Ройал? Но дело в том, что ты не осмелишься уничтожить меня. Без меня вы не сможете управлять батискафом и добраться до буровой вышки. И отлично знаете это. Что же касается доказательств, то могу вас успокоить. У меня есть конкретное доказательство. К пальцам моей ноги клейкой лентой надежно прикреплена пуля, которая убила Яблонского. — Они обменялись быстрыми испуганными взглядами. — Это потрясло вас, не так ли? Мне все известно. Я даже отрыл труп Яблонского там, в огороде. Проще простого доказать, что пуля, которой был убит мой друг, соответствует твоему пистолету, Ройал. Одного этого доказательства вполне достаточно, чтобы ты окончил свою жизнь на электрическом стуле.

— Отдай мне эту пулю, Толбот. Немедленно отдай ее мне. — Плоские мраморные глаза Ройала вдруг заблестели, а рука потянулась за пистолетом.

— Не будь идиотом. На что тебе она? Что ты сделаешь с ней? Выбросишь в иллюминатор? Вам не избавиться от нее, и вы отлично знаете это. Впрочем, если вам и удалось бы избавиться от этой пули, то имеется кое-что еще, от чего вы никак не сможете избавиться. То, что однозначно вас погубит.

В моем голосе, видимо, было что-то такое, что убедило их. Ройал замер. Вайленд, лицо которого оставалось землисто-серым, дрожал всем телом и, словно от нестерпимой боли, раскачивался из стороны в сторону. Еще я не назвал ничего конкретного, но они поняли, что конец неизбежен. И я продолжил свою речь:

— Как вам известно, в середине каната, наматываемого на барабан, проходит телефонный провод связанный с буровой вышкой. Теперь гляньте на микрофон. Вы видите, он находится в положении «выкл.». Не верьте глазам своим. Благодаря моим стараниям, микрофон работает постоянно, отключить его нельзя. Каждое произнесенное в кабине батискафа слово записывается тремя способами: На магнитофоне, а также гражданским стенографистом и полицейским стенографистом из Майами. Полиция прибыла на буровую сегодня еще до рассвета, до того как разбушевалась непогода. Видимо, поэтому прораб и инженер так нервничали, встречая нас.

Полиция пряталась здесь, до тех пор пока мы не отправились в плавание, но Кеннеди знал, где они находились. Во время трапезы, Вайленд, я сообщил Кеннеди код, которым вы пользуетесь, когда хотите, чтобы Кибатти открыл дверь. Теперь с вашими людьми уже все кончено. Что, поняли теперь зачем я заставлял вас по нескольку раз повторять ваши признания в своих преступлениях? Вот почему, Вайленд, я заставил тебя подойти ко мне — ты говорил, чуть ли не упираясь ртом в микрофон.

Вайленд и Ройал молчали. Им нечего было сказать, по крайней мере, пока нечего. Они будут молчать, пока полностью не осознают все значение услышанного.