Страх — это ключ

И только одному Богу известно, как я был поглощен этой картиной. Сотни раз задавал я себе один и тот же вопрос: что буду чувствовать и как буду реагировать, на то, что вижу сейчас. Предполагал все: злость, ярость, ужас, душераздирающую горечь утраты. Но ничего этого не было. Я испытывал только чувство жалости и глубокую грусть. Нет, даже не грусть, а глубочайшую меланхолию, доселе неведомую мне. Возможно, моя реакция не была такой, как я предвидел, потому, что мой ум затуманили водовороты физической боли. И все же я знал, что причина не в этом. А в осознании того, что меланхолия, вызванная воспоминаниями об утерянном прошлом, — это все, что осталось мне в жизни. Меланхолия и чувство жалости к самому себе, человеку, безнадежно потерявшемуся в пустыне одиночества.

— Чудеса, не так ли, Толбот? Ну разве не чудеса? — Вайленд, который на время забыл о своей клаустрофобии, довольно потирал руки. — Прошло столько времени, но игра стоила свеч, игра стоила свеч! Подумать только, целый! Я боялся, что его могло раскидать по дну на большой площади. Для такого опытного специалиста, как вы, никаких осложнений тут не предвидится, так же, Толбот? — и не дожидаясь ответа, он тут же отвернулся от меня, не в силах оторвать глаз от самолета. — Замечательно! – повторял он раз за разом. — Просто замечательно!

— Замечательно. — Согласился я, и твердый, безразличный тон моего голоса удивил меня самого. — Если не считать британского фрегата «Де Браак», затонувшего во время шторма у берегов Делавэра в 1798 году, это самое большое затонувшее сокровище в западном полушарии. Десять миллионов двести пятьдесят тысяч долларов в золотых монетах, алмазах и изумрудах.

— Да, десять миллионов и двести… — голос его замер. — А откуда… откуда вам это известно, Толбот?

— Я знал об этом сокровище еще до того, как вы услышали о нем, Вайленд.

Оба они мгновенно отвернулись от иллюминатора и уставились на меня. Удивление на лице Вайленда сменилось подозрением, потом в нем начал проглядывать страх. Ройал широко раскрыл свой единственный, плоский, холодный, мраморный глаз. Так широко он еще никогда не раскрывал его.

— Боюсь, что вы, Вайленд, не так умны, как генерал. Да и я тоже, если говорить откровенно. Он меня раскусил, понял, что я не тот за кого себя выдаю. А хотите знать почему он сделал такой вывод а, Вайленд?

— О чем это вы? — О чем это вы? — Хрипло выдавил Вайленд.

— Он очень проницателен, этот генерал — продолжал я, пропустив мимо ушей его вопрос. — Он заметил: когда мы прилетели на вертолете на буровую вышку в то утро, то сначала я прятал свое лицо, но потом перестал это делать. Это было легкомысленно с моей стороны, и навело генерала на мысль, что, во-первых, я не убийца. Если бы я был убийцей, то должен был бы постоянно прятать лицо от каждого встречного. А во-вторых, что я уже побывал на нефтяной вышке, встречался с кем-то из начальствующего состава и боялся, что среди встречающих нас этот человек может оказаться. Генерал прав — я не убийца и ранее действительно побывал на буровой вышке. Я был здесь сегодня на рассвете.

Вайленд сник. Ошеломляющий эффект моих слов и то, что из них следовало, совершенно выбили его из колеи. Он был настолько ошарашен, что потерял дар речи.

— Генерал заметил и кое-что еще, — продолжал я. — Он заметил: когда говорилось о работе по поднятию этого сокровища со дна моря, то я ни разу не задал самых необходимых и самых очевидных вопросов: какое сокровище надо поднимать и на каком корабле или самолете оно находится и вообще находится ли оно на корабле или самолете. Ведь я не задал ни одного из этих вопросов, Вайленд, не так ли? Снова я проявил легкомыслие, не так ли? Но вы ничего не заметили, Вайленд. Что же касается генерала Рутвена, он и это заметил. И понял: я все это знаю.

Секунд десять царило молчание. Потом Вайленд прошептал:

— Кто вы такой, Толбот?

— Единственное, что я могу вам сказать, Вайленд: я не отношусь к числу ваших друзей, — я улыбнулся ему, насколько позволяла причиняющая сильную боль верхняя губа. — Вы умрете, вы умрете мучительной смертью, до последнего вздоха проклиная мое имя и день, когда мы встретились.

Снова наступило молчание, более продолжительное, чем раньше. Мне ужасно хотелось курить, но внутри батискафа это было запрещено, да и, к тому же, воздух и без этого уже стал ужасным. — Наше дыхание становилось все более учащенным, по лицам струился пот.

— Разрешите мне рассказать вам одну небольшую историю, – продолжал я. — И, хотя это не волшебная сказка, начну ее так, как обычно начинаются сказки: «Однажды жила-была…» Итак, однажды жила-была одна маленькая страна, имеющая крохотный флот: пару эсминцев, фрегат и канонерку. Это не такой уж большой военно-морской флот, Вайленд, не так ли? Именно поэтому правители страны решили удвоить его. У этой страны отлично шли дела с экспортом нефти и кофе, и она решила, что сможет позволить себе это. Отметьте для себя только одно, Вайленд: правители страны могли бы потратить деньги на что-нибудь более полезное, но внутренняя ситуация в стране была близка к революционной, и правители решили заручиться поддержкой армии. Давайте вложим деньги в военно-морской флот страны, решили они. Что это за маленькая страна, Вайленд?

Он попытался ответить, но из горла вырвался только хрип напоминающее воронье карканье. И только облизав губы ему удалось выдавить:

— Колумбия.

— Интересно, откуда вам это известно? Правильно Колумбия. Она договорилась о покупке пары подержанных эсминцев в Британии и нескольких фрегатов, миноносцев и канонерок в Соединенных Штатах. Все это корабли были еще в довольно приличном состоянии, хотя и не новые. Их купили, как говорится, по дешевке — всего за десять с четвертью миллионов в переводе на доллары. Но возникло препятствие. Из-за ужасной ситуации в стране, курс песо стал резко падать, поэтому Британия и Соединенные Штаты отказались поставлять корабли за песо. Ни один международный банк не предоставит кредит такой стране, как Колумбия. Поэтому было решено, что оплата будет произведена натурой. Одно из предыдущих правительств Колумбии ранее импортировало для промышленных целей алмазы из Бразилии на два миллиона долларов. Эти алмазы так и не были использованы. К алмазам было добавлено колумбийское золото весом около двух тонн на сумму в два с половиной миллиона долларов. Золото было в слитках весом тринадцать килограммов каждый. Основную же часть платежа составляли ограненные изумруды. Думаю, мне не надо напоминать вам, Вайленд, что шахты в Восточных Андах — основной и наиболее известный источник изумрудов в мире.

Он промолчал. Вытащил из нагрудного карманчика выставленный напоказ носовой платок такого же цвета, как галстук, и вытер пот с лица. Вайленд выглядел совершенно больным.

— Ладно, это не суть важно. Потом возник вопрос о транспортировке. Вначале предполагали переправить груз в Тампу, пользуясь самолетом авиакомпании «Авианка» или грузовым самолетом авиакомпании «Ланса», но в начале мая 1958 года всем национальным авиалиниям из-за предпринятой экстремистами попытки сорвать выборы нового правительства Колумбии, были запрещены полеты, самолеты стояли в ангарах. Администрация стремилась как можно быстрее избавиться от этих ценностей, боясь, как бы они не попали в руки мятежников. Стали подыскивать иностранную авиакомпанию. Выбор пал на Транс-Карибскую чартерную авиакомпанию. Агентство Ллойда согласилось выдать страховой полис.

На рейс грузового самолета была составлена фальшивая карта полета, и он вылетел из Барранкильи на Тампу через Юкатан Страйт.

В самолете летело всего четыре человека, Вайленд. Брат-близнец владельца Транс-Карибской чартерной авиакомпании был пилотом, второй пилот выполнял также обязанности штурмана. Кроме них, в самолете находились женщина и маленький ребенок, которых решили взять с собой, поскольку они были членами семьи сотрудника компании. Ведь очень вероятны были беспорядки, перестрелки. А кроме того, мятежники, если бы они захватили власть, могли обнаружить, какую роль сыграла Транс-Карибская чартерная авиакомпания в вывозе из страны ценностей и тогда женщина с ребенком могли оказаться заложниками. Но фальшивые документы не помогли тем, кто был в самолете, потому что один из благородных высоконравственных гражданских служащих, который участвовал в этой операции, оказался прожженным негодяем, был подкуплен и работал на вас, Вайленд. Ему был известен настоящий маршрут полета, и он сообщил его вам по рации. Вы были вне себя от счастья и решили действовать. Не так ли, Вайланд?