Страхолюдие

– Смотрите, на перилах тоже кровь.
– Он позвал тех, кто в нерешительности мялся в коридоре.
– Да идите же сюда.

А еще через пару секунд, все с удивлением обнаружили, что на люке, ведущем в чердачное помещение, отсутствовал замок.

– Нуте-с, господа, - американец шептал, еле шевеля губами, - сдается мне; на чердаке всех ожидает грандиозный сюрприз. Ведь раньше замок был, а теперь его нет; значит, его кто-то снял...

Засецкая была не в восторге от такой идеи.
– Может лучше не рисковать?

Едва она успела договорить, как Эскот приложил указательный палец к губам, призывая всех к тишине. За деревянной лядой послышалась робкая возня: на чердаке явно, что-то происходило. Тихо, как мыши, они спешно спустились по лестнице на цыпочках и юркнули в расположенный рядом санузел. Когда же все оказались внутри, Кортнер задул свечи; Эскот прикрыл дверь, оставив щель, и теперь все с замиранием сердца стали ждать.

Медленно, с тягучим скрипом, открылся люк. В коридоре появилось слабое свечение. Мужчины прильнули лицами к оставленному отвору. По лестнице кто-то спускался. Все оцепенели, ибо шаги таинственного - и уже страшного - инкогнито зловещим эхом отдавались в мозгах, а писк ступеней резал, ушедшую в пятки, душу. Неизвестный был один. Все ожидали его появления словно апокалипсиса. В данный момент глаза людей как нельзя точно имитировали взгляды обреченных за секунду перед казнью. А тем временем шаги и свет приближались. Вот уже было слышно его дыхание. Оставалось пару метров... Еще метр! С нечеловеческой силой Кортнер сжал рукоять клинка. Эскот занес над головой кочергу. Сама того не замечая, Засецкая искусала губы в кровь. В этом маленьком темном пространстве, казалось, от содроганий тела юной особы, даже вибрировал воздух. И вдруг! дверь неожиданно распахнулась. У Бэри Адера - тот стоял рядом с Засецкой и ее дочерью, от их истерического крика заложило уши: На пороге застыл перекошенный от испуга Аливарес.

– Господи, что вы тут все вместе делаете?

– Черт вас возьми, граф, я же вас чуть не зарезал!
– Ощущая изрядную дрожь во всех конечностях, писатель шагнул в коридор.

Аливарес в недоумении вжал голову в плечи.
– Но позвольте, я только и всего, что собирался посетить сие, периодически необходимое человеку, заведение.

В дверях появилась Засецкая. Пытаясь утихомирить нервную одышку, она как-то навязчиво-пристально изучала глаза молодого мужчины.

– Признайтесь, дружочек, каким ветром вас занесло на чердак?
– Баронесса подошла к Аливаресу так близко, что состоялось незначительное прикосновение тел.
– И как, собственно, вам удалось открыть замок?

– Кстати, где он?
– Вмешался Эскот, вытирая о рукава смокинга влажные ладони.

Аливарес отшагнул от Засецкой с таким видом, будто близость с ней его угнетала.
– Помилуйте, что за претензии, откуда мне знать, где какой-то замок...
– Он пребывал в откровенной растерянности.
– Его там вообще не было!
– Его глаза неловко забегали.

– То есть как это!? Мы его там видели, еще вечером он там был!

– Незачем так вопить, баронесса, я в этом ни капли не сомневаюсь.
– Аливарес стер со щеки несколько брызг слюны. Глядя куда-то сквозь Засецкую, он задумался.

– ... Мое пробуждение состоялось в одной из комнат.
– Он кивнул челом себе за спину.
– Услыхав в коридоре подозрительные шумы, я вышел. Никого. Впрочем - я обнаружил подсвечник и лужу чего-то разлитого. Затем я вновь услышал шорохи: теперь они доносились с этой винтовой лестницы. Тогда я вернулся в комнату, зажег свечу, и вновь вышел в коридор - мне захотелось полюбопытствовать, но всюду опять торжествовала тишина. Я дошел до лестницы, посветил вверх, и увидел - крышка люка слегка приоткрыта. В тот момент мне почему-то подумалось, что это вы отправились осматривать чердак, поэтому туда и поднялся... Вот, собственно, и все.

Все продолжали молча и внимательно смотреть на рассказчика.

– Да что вы на меня так уставились?

Режиссер прокашлялся.
– Что же вы там нашли?

– Ничего, кроме пыли да какого-то старого барахла.

Все продолжали молча таращиться на графа.

– Извините господа, но с вашего позволения, я все-таки намерен посетить эту, в моем сиюминутном порыве, весьма уместную комнатку.
– Он вошел в санузел и закрыл за собой дверь.

Засецкая зло прошипела сквозь зубы.
– Я ему не верю, у него глаза лукавые.

– Но мама это не аргумент.

– Я нюхом чую, моя девочка, именно он убил доктора и спрятал его труп на чердаке.

– Погодите баронесса, такое обвинение и без доказательств? Ведь это еще нужно доказать.
– Кортнер пребывал в замешательстве.

– В принципе, мы можем ваши подозрения опровергнуть, или...

– Не тяните Эскот!
– Было видно - Засецкой неймется.
– Или что?

– Или доказать единственным способом.

– Ну?

– Подняться на чердак и все там обыскать.
– Кортнер поднял с пола подсвечник, посмотрел на режиссера.- Я вас правильно понял?
– Тот молча кивнул, а писатель вновь обернулся к Засецкой.
– Только вот, каким образом мы объясним, точнее вы баронесса объясните то, что не далее как две четверти часа назад, видели оживший труп миссис Кармайн?

– Не знаю, черт вас возьми!
– Засецкая напряженно смотрела в щель между половыми досками, от чего походила на раскаянного шкодника.
– Все это мракобесие началось на шхуне... теперь здесь...
– Она вдруг вскинула голову, осязая всех злым взглядом.
– Вот, можете мне не верить, но граф в этом как-то замешан.
– Теперь ее брови полезли на лоб.
– Да он и есть капитан Ломонарес!

Эскот только отмахнулся, а Кортнер спокойно заявил: - Это все предположения и догадки. Вот сейчас, ежели мы отыщем на чердаке тело доктора, тогда смело можно будет обвинить в причастности Аливареса. А все ваши скоропостижные нападки в сторону его персоны, свидетельство регулярного, неблагосклонного к нему отношения. Мы прекрасно помним, как во время плаванья вы не единожды грызлись, что кошка с собакой.

От некоторых выражений Засецкая поморщилась, и даже попыталась нечто возразить, но Кортнер уступать не собирался.

– Вы сударыня воскресите в памяти, как вы рьяно обвиняли в том же Уоллеса. И что? А тут, в замке, вы намекали, дескать, граф и доктор заодно. Но теперь утверждаете, будто граф убил доктора... Видите, ваши выводы зависят от эмоций, а эмоции от текущих событий. Я же, предпочитаю трезвую рассудительность, поэтому согласен с мистером Эскотом - необходимо обыскать чердак.

В коридоре появился Аливарес. Эскот кочергой почесал спину и как-то хитро сощурился.
– А ведь мы, дружище, еще не имели удовольствия насладиться повествованием о том, что за приключение было с вами на улице?

– О!
– Маска отвращения мгновенно перекосила румяное лицо молодого мужчины.
– От страха я едва не спятил. Представьте: на меня набросился здоровенный негр с огромным ножом, и чуть не изрубил на куски... мерзавец.

Кортнер поднес кинжал к самому лицу графа.
– Узнаете?

Аливарес уронил челюсть.
– Однако... Клинок из коллекции Уоллеса. Откуда он у вас!?

Писатель сложил губы бантиком и развел руками.
– Именно с этим кинжалом вы вошли в замок после схватки с дикарем. Так что, ваш вопрос бумерангом возвращается к вам.

Стеклянный взгляд в пустоту дал всем понять: Аливарес полностью погрузился в воспоминания.

– ... Даже и сейчас не возьму в толк, каким божественным образом удалось выхватить у дикаря оружие? Затем... припоминаю... наглец схватил меня за горло... я его за руку...

– Вы убили доктора Тилобиа!?
– Неестественно строго и громко задала неожиданный вопрос Засецкая: она сверлила Аливареса гневным взглядом.

Граф был ошарашен. В первую секунду он даже не сообразил, чего от него хотят. Но когда до сознания дошел смысл вопроса, мужчина быстро взял себя в руки.