Страхолюдие

Бестолково повращав зрачками, Кортнер понял, что ни черта не понял, однако в самых потаенных закромах интуиции блеснула искорка - "Эскот иронизирует". Писатель из Чикаго в долгу оставаться не собирался.

– Сударь, ваш философический выверт, согласно экзекватурам эрудированности, а так же ввиду моего беспрецедентного скудоумия, лично мне не понятен.

– Мистер Кортнер я имею в виду, что оборотни могут принимать всевозможные обличья.

– Мистер Эскот ваше утверждение не ново - это знают все.
– Писатель с задумчивым видом взвесил в руке кинжал.
– И вот по этому, нам необходимо их обезвредить; в противном случае они нас всех уничтожат.

– Что значит "их"?
– Не сообразил Эскот.

Кортнер еще раз пнул труп доктора ногой.
– Этому тоже, на всякий случай, отрубим голову.

Эскот почесал щеку.
– Не вижу препятствий. Хотя... труп есть труп, а вот тот, живой, который внизу, куда опасней.

– Вы правы.
– Согласился Кортнер.
– Поэтому, перво-наперво, как ни в чем не бывало, мы спускаемся в холл и заверяем - дабы не вызвать у него подозрений - что кровь вовсе не кровь, и вообще все не так уж и скверно. Но сами действуем по следующему сценарию: Вы оглушаете монстра кочергой по голове, и пока псевдо доктор будет без сознания, - если только такое произойдет - я перережу ему глотку, не раздумывая.
– Вид у писателя был подобен облику заправского убийцы.
– А уж после вернемся сюда.

На ватных ногах Эскот поплелся по коридору.
– Вне всяких сомнений, тот, что внизу не человек; иначе, как он там очутился? Ведь услыхав крики, мы рванули наверх; Тилобиа мы не видели; входная дверь была изнутри заперта...

– Хорошо, хорошо Бэри, обсудим вашу идею позже, - догнал Кортнер режиссера, - а сейчас вперед, и будьте мужественны.

А на лестничном марше уже бурлил переполох. Засецкая, Сарра и граф спешно преодолевали ступень за ступенью, в сопровождении причитаний и ругательств. Эскот с Кортнером остановили всех на балкончике.

– Там змеи!
– Выпалила баронесса как приговор, а ее перекошенное ужасом лицо не давало повода усомниться в сказанном ни на секунду.

– Где доктор?
– Спросил озабоченный Кортнер.

– Он вышел на улицу, сказал: посмотрит, что делают дикари. Мы только закрыли за ним дверь, как аспиды полезли буквально со всех щелей! Их там целая дюжина!

– Если не больше.
– Дополнил Засецкую граф.

Сарра в испуге метала взгляд по сторонам.
– Давайте немедленно покинем это страшное место.

– Милая Сарра, - Аливарес нежно взял ее под локоток, - не стоит прибегать к столь опрометчивым решениям. Думаю, будет целесообразнее, для начала, укрыться на втором этаже и запереть покрепче дверь.

Режиссер загородил дверной проем своим телом.
– В замке происходит чертовщина наяву.

Засецкая недовольно фыркнула: - До вас что, только дошло?

– Только что, мы с мистером Кортнером, обнаружили труп доктора. И представьте себе сударыня, именно там, где вы и утверждали.

Засецкая восторжествовала.
– Вот! А вы мне не верили! Наверное, решили, что я сошла с ума.
– Ее облик победителя в своей правоте тут же сменился волной смятения: лицо замерло в растерянности, а глаза превратились в два безжизненных хрусталика.
– То есть как??? Мы только что... Мы его... Он же вышел...

Резким движение сильной руки Аливарес отстранил режиссера от двери. Он выставил перед собой подсвечник, и решительно шагнул в коридор.
– Это черти что! Вы все обезумели! Я лично закрывал за ним дверь!
– Он скрылся в глубине второго этажа.

Писатель вплотную придвинулся к Засецкой, заглянул в стеклянные глаза.
– Мы считаем; тот, который вышел - оборотень.

Сарра моментально захныкала.
– Все сходится. Мы все погибнем.
– Она уткнулась лбом в стену.

– Что сходится?
– Спросил Эскот.

– История, рассказанная доктором на шхуне.

– Какая именно?

– Тише!
– Неожиданно выкрикнул американец. В данный момент он стоял на предпоследней ступеньке и, сжавшись всем телом точно пружина, прислушивался.

Теперь услышали и остальные: за спиной писателя что-то шелестело, как детская погремушка. Кортнер медленно обернулся на сто восемьдесят градусов, медленно отшагнул в сторону, и теперь все ощутили, как предательский холодок поземкой просквозил по всем трясущимся внутренностям. В метре от его ног, в сторону балкона, вальяжным серпантином ползла гремучая змея. Засецкая с визгом отпрыгнула к двери.

– Не двигайтесь!
– Писатель протянул назад руку с кинжалом.
– Бэри, немедленно возьмите клинок и дайте кочергу.
– Он говорил не оборачиваясь.

Ползучий гад, словно заподозрив неладное, пока не спешил вползти на ту ступень, на которой стоял американец. Он поднял голову на несколько сантиметров, и стал водить нею, постоянно выстреливая раздвоенным язычком. Без излишней суеты Кортнер воздел увесистую бронзовую кочергу, внимательно прицелился. В такой позе писатель смахивал на игрока в гольф. Голова змеи перестала двигаться, язык исчез. Еще доля секунды и... мощный удар размозжил голову аспида как куриное яйцо. Причем удар был настолько силен, что брызги крови, вероятно и мозгов, разлетелись на несколько метров.

– Вы, наверное, великолепно играете в гольф.
– Заметил граф. К этому моменту он уже вернулся из разведки: он стоял в дверях у всех за спиной и беззвучно наблюдал за умерщвлением пресмыкающегося.

Все обернулись.

– Господа, рекомендую войти в коридор и закрыть дверь. Еще не хватало, чтобы эти твари проникли и сюда.

Лишь только захлопнулось дверное полотно, Аливарес предложил проследовать за ним к дальней торцевой стене. Трупа тут уже не было, зато оставалось все тоже пятно красного цвета.

– Я в замешательстве, как пояснить ваше поведение?
– Граф надменно хихикнул.
– Или вы специально для меня удумали разыграть эту комедию? Браво!
– Он с нарочитым ехидством похлопал в ладоши.
– Как сами видите, обнаружить труп не представляется возможным в виду отсутствия такового.

Эскот не выдержал. Схватив Аливареса за грудки, он принялся трясти его в припадке истерики.
– Ну-ка немедленно отвечайте: куда вы дели тело!? Мы его видели! Кортнер его трогал! Вы слышите, труп был тут!

Хотя и с большим трудом, но Аливаресу удалось заставить замолчать Эскота и соизволить выслушать. Правда, еще некоторое время тот тяжело дышал и в паранойе сотрясал кулаками над всклокоченной головой. Остальные свидетели истерики режиссера, не придавая этому излишнего значения, производили жалкие попытки достичь хоть какого логического объяснения происходящему. Естественно, страшная действительность на самом деле походила на предсмертный припадок шизофрении.

Тем временем, Аливарес присел, мазнул пальцем по пятну, поднялся, и выставил его на всеобщее обозрение.