Студент

Я позвал Карюка, и мы вместе зашли в дом. Света сидела на кровати в одной из двух комнат дачного домика, в той, что поменьше, ревела, а вокруг стояли все женщины, включая подруг и матери Витька, Марии Степановны, и пытали, где она могла потерять свой злополучный кулон.

– Не знаю. Я шла в огород и сняла цепочку, чтоб не мешалась, - всхлипывая, пыталась вспомнить Света.
– Я положила ее в карман курточки.

– Ты могла положить ее мимо кармана, - предположила мать Витька.

– Точно, - подтвердили Вера с Аллой.

– Нужно пойти и поискать там, где ты шла, - решила жена Сергея Зоя.

Все пошли во двор и рассыпались по предполагаемому месту потери. Около получаса девушки вместе ползали по тропинке к огороду и вокруг нее. Мария Степановна даже вооружилась палкой и искала кулон с цепочкой, разгребая попадавшиеся сучки и ветки и рассыпанную кое-где щебенку. Ничего не нашли и вернулись в дом думать дальше, где еще Зоя могла оставить свою цепочку.

Мы с парнями по-прежнему сидели возле дома, вяло обсуждали этот неприятный случай со Светой и сочувствовали ей. Молчал Валентин, невысокий, тощий малый с вытянутым лицом и оттопыренными ушами. Он как-то ерзал на стуле, будто сидел на чем-то, что ему мешало. Я сидел рядом с ним, и чувство неопределенной тревоги начинало вдруг беспокоить меня, раздражая мозг; тревога отступала, но снова возвращалась и навязчиво сверлила душу. Это всегда становилось знаком и предвестником изменения сознания.

Парни о чем-то разговаривали и не обращали на меня внимания, но я отвернулся, чтобы они не видели моего отрешенного лица и глаз, взгляд которых менялся, обращаясь в прошлое, и становился, по выражению тех, кому довелось это видеть, безумным.

Слова, которые говорили мои товарищи, стали расплываться, в ушах появился знакомый звон и передо мной поплыла картинка. Медленно, как в рапидной съемке вышли из дома и прошли мы, пять парней, и я отметил, что шестого, Валентина, с нами не было. Прошли девушки, следом Зоя, которая чуть отстала и стала снимать, очевидно, цепочку, потому что делала какие-то движения руками на шее. Зоя положила цепочку во внутренний карман курточки. Я не видел, чтобы что-то упало, но следом из дома вышел задержавшийся там Валентин и вдруг остановился как вкопанный, что-то поднял с земли, оглянулся и сунул в карман пиджака.

Я с минуту сидел в оцепенении, приходя в себя. В подобных ситуациях, после того как я обретаю свое нормальное состояние, я чувствую себя разбитым и силы как будто оставляют меня. Но это, как правило, случалось не всегда и скоро проходило.

Я отозвал в сторону Карюка и сказал, что цепочка у Валентина, что видел, как Света потеряла ее, а он подобрал.

– Когда это ты мог увидеть?
– удивился Ванька.

– Да какая разница!
– не стал посвящать я Ваньку в подробности.
– Давай, отзови Валентина в сторонку, я с ним поговорю, а ты подстрахуешь меня, если что. Скажешь, что все знаешь.

– Это точно?
– Карюк с недоверием посмотрел на меня.

– Точно, - заверил я.
– Иначе, чего бы я говорил тебе об этом?

– Действительно, - согласился Ванька.

Ванька привел Валентина за угол дома, где я их ждал и сразу огорошил Валентина:

– Давай сюда цепочку, - строго потребовал я.

Валентина словно обухом по голове ударили. Он изменился в лице и не стал ничего отрицать, вынул из кармана кулон с цепочкой и протянул мне. И вдруг заговорил торопливо, захлебываясь и глотая окончания слов:

– Парни, я случайно... Я не знал, что это Светкина... Я не видел, как она потеряла цепочку. Я просто заметил: что-то блестит, и поднял... А когда узнал, что это Светка потеряла, не знал, что делать... Подумают, украл. Пацаны, я не вор, честное слово. Я бы все равно вернул, только не знал, как.

Глаза Валентина бегали загнанными зверьками, он съежился и сам не похож стал на себя.

– Володь, правда, - сказал добрый Ванька.
– Он же не хотел.

– Да я что?
– сказал я.
– Я верю, что случайно.

– Ты, Валентин иди, а мы подбросим цепочку куда-нибудь подальше от дорожки, вроде кто-то нечаянно зафутболил ее туда.

– Спасибо, пацаны!
– в глазах благодарного Валентина блеснула слеза, или мне это показалось.

– Когда ребята нашли кулон, на поиски которого мы с Ванькой их подняли, и торжественно передали Свете, она так растрогалась, что перецеловала всех по очереди и весь вечер ходила, трогая вновь обретенную вещицу у себя на шее, чтобы убедиться, что она на месте.

Глава 16

Застолье. Вальс со стулом. В электричке. Света. Крейсер "Аврора" и Сампсониевский мост. Шифоньер для Витька. "Все культурненько, все в тон".

День рождения Витька прошел благопристойно. Стол, можно сказать, ломился от еды, которая не отличалась разнообразием, но была обильна. Здесь подавались винегрет, котлеты с целой картошкой, соленые помидоры и огурцы, а также квашеная капуста. А еще рыба и жареные куры. Где все это готовила мать Витька, Тамара Степановна? Наверно, везла из дома, а здесь только разогрела, хотя печка, а она и сейчас топилась, создавая тепло и уют в еще прохладный апрельский вечер, вполне позволяла приготовить все это и здесь.

На стол к этой вполне достойной закуске выставили две бутылки водки, большую бутыль прозрачного, -наверно, сахарного - самогона и для интеллигентности две бутылочки красного вина, не помню, то ли вермута, то ли портвейна.

Мы с Карюком, памятуя об опыте работы на ликероводочном заводе, больше налегали на закуску, чем на спиртное. Мужчины ни от водки, ни от самогона не отказывались, пили дружно и весело, но к концу застолья пьяным оказался только отец виновника торжества, Степан Лукич, Самогон его свалил, и когда Степан Лукич стал бессвязно бормотать что-то и пытаться лечь лицом в салат, его бережно под руки увели жена, Тамара Степановна и сын, Витёк, в маленькую комнату и уложили спать. Он вел себя смирно и не сопротивлялся.

Девушки, Вера и Алла, тоже пили водку, но меру знали. Вина же выпили только хозяйка, Тамара Степановна, и Света.

Пели песни: "Тополя", "Поцелуев мост" и "Я люблю тебя, жизнь", а потом все же затянули "Хазбулата молодого", у которого бедная сакля, и "Каким ты был, таким остался".

Витьку вдруг показалось, что у него открылся талант танцора, и он взял в руки стул и стал вальсировать с ним в узком пространстве комнаты. Делал это Витёк с упоением, и лицо его при этом оставалось неподвижно серьезным.

– А зачем со стулом-то?
– наклонился я к уху Ивана, с которым сидел рядом.
– Вон же девчонки сидят.

– А тогда никто не поймет, что он выступает с номером и подумают, что это просто обычный танец.

– Да, действительно, - дошло до меня.

Спали как в колхозе, вповалку на разложенных на полу тюфяках и матрасах, причем заснули все моментально и спали как убитые. Валентин за столом сидел угрюмый, все поглядывал на нас, наверно не верил, что мы как-нибудь не проговоримся насчет него и, не дождавшись конца застолья, ушел к поезду, сославшись на неотложные дела.