Студент

– Ну, понятно, чтобы скрасить их затворническую жизнь и подбодрить ласковым словом, - засмеялся Ванька Карюк.

– Ну да!
– серьезно согласился Силин, - Мы еще прихватили с собой Кольку магаданского. Их же трое. Сидим тихо, никого не трогаем...

– Ага, тихо. Вы с Силиным шумели так, что все общежитие слышало. Поменьше надо было орать, - равнодушно сказал Ленька.

– Ладно, ты сам гоготал почище нашего, - отмахнулся Силин и с улыбкой добавил: - В общем, весело было. Ну, сидим, никого не трогаем, вдруг - стук в дверь и голос Варвары: "Девочки, откройте". Мы затаились, думаем, постучится и уйдет, а она опять: "Девочки откройте, а то хуже будет. Я знаю, что вы там не одни". Деваться некуда, уже хотели открывать, но вдруг слышим, что Варвара уходит. Колька говорит: "Надо скорей сматываться". Да только слышим, что за дверью кто-то еще нас караулит.

– Да Петька с Олегом. Кто ж еще?
– вставил Лёнька.

– Они, конечно, - согласился Силин.
– И слышим, что в замок кто-то ключ вставляет. А это Варвара сходила за запасным ключом и стала дверь открывать. Колька говорит: "В окно прыгайте, а я дверь подержу". Мы и сиганули в окно.

– Там же второй этаж, - удивился я.

– Да ну, двух метров не будет, да и клумба внизу.

– А Колька как же?
– запереживал Боря.

– Пока Колька дверь держал, хитрая Варвара, сообразив про окно, спустилась вниз и стала под окном, будь оно неладно. Колька видит, что дверь никто больше не дергает и не открывает, тоже сиганул в окно, ну как раз на Варвару и угодил.

– А где ж сам Колька-то?
– спросил Иван Карюк.

– А Варвара его к себе в комендантскую увела: прорабатывать будет.

– А вы чего?

– Чего, чего? Кольку ждем. Нас он не продаст - это факт, будет говорить, что один в изоляторе был.

– Если Варвара в деканат сообщит, как бы не выгнали. Учился б еще прилично, а то еле на "удочки" тянет, да "хвосты". Точно выгонят, - мрачно сказал Лёнька.

Мы разошлись по своим комнатам, а Ленька Котов с Силиным остались ждать Кольку.

Колька, как ни грозила ему Варвара, не признался, что в изоляторе находился не один, и она все же накатала на него докладную декану. Из института Николая не исключили, но строгий выговор "за аморальное поведение" влепили. Но, завалив летнюю сессию, он сам забрал документы и уехал в родной город Магадан.

Глава 18

Снова в УГРО. Закрытая информация. ЧП на мебельной фабрике. Отсутствие улик. Живые картинки в экстрасенсорном восприятии. Описание убийства. Словесный портрет подозреваемого. Задержание преступников. Вечер с Леной.

Где-то уже в конце второго семестра меня снова нашла Лена. Она передала просьбу отца, полковника Соловьёва, Михаила Сергеевича, позвонить ему. А потом удивила меня, предложив встретиться где-нибудь вечером и сходить в кино или посидеть в кафе.

– С чегой-то ты вдруг?
– обалдел я.

– А ты что, против?

– Да нет, просто как-то неожиданно, - сказал я.

– Так что, идём?
– нервно спросила Лена

– Ну, давай. В семь на Невском, у "Лягушатника ".

Я созвонился с Ленкиным отцом и договорился встретиться с ним после лекций. Михаил Сергеевич уточнил, во сколько кончаются лекции, и обещал прислать за мной машину.

Действительно, машина ждала меня во дворе главного корпуса института, и я под удивленными взглядами сокурсников уселся рядом с шофером, и он повез меня на Суворовский проспект в Управление уголовного розыска.

Михаил Сергеевич ждал меня. Он попросил секретаршу пригласить какого-то старшего лейтенанта Сенина, принести чай и стал задавать обычные вопросы о моей учебе и вообще о делах. Разговаривал он со мной по-отечески мягко и доброжелательно. Может быть, это стало следствием того, что его скептическое отношение и недоверие к возможностям такого явления как экстрасенсорика, после удачного опыта с моим участием, если полностью и не исчезло, то хотя бы поколебалось. Но в таком отношении нет ничего удивительного. Если современная наука не может дать объяснение явлению, то как может относиться к нему руководитель такого серьезного органа как уголовный розыск, даже если результат работы с экстрасенсом в моем лице оказался очевидным. А, с другой стороны, ведь информация о практическом применении экстрасенсорики для широкого круга не раскрывается. Вот и мое участие в расследовании фальшивомонетчества осталось закрытым и о нем не знали даже следователи, которые, получая информацию от экспертов, не имели понятия о ее источнике.

В кабинет вошел старший лейтенант. Михаил Сергеевич пригласил его присесть, тот сел на диван.

– Володя, - сказал полковник, - вы, наверно, уже поняли, для чего мы снова пригласили вас?

При этом он внимательно посмотрел меня, словно хотел убедиться, что я понял.

– Нам снова понадобилась ваша помощь.

Я молча кивнул головой, и полковник перешел к сути:

– На одной мебельной фабрике случилось ЧП. Пропали две женщины - бухгалтер и кассир. Причем, пропали при отягчающих обстоятельствах, потому что это случилось после того как они получили в банке значительную сумму денег для выдачи зарплаты работникам фабрики.

Полковник немного помолчал, как бы давая мне время вникнуть в суть происшедшего, и продолжил:

– Здесь просматривается два варианта: либо их ограбили и убили, либо они сами отправились в бега вместе со всей суммой денег. Но кроме предположений следствие не располагает никакими данными. Мы просто не знаем, где искать.

– Я не могу что-либо сказать заранее, - счел нужным предупредить я.
– Способность "видеть" может приходить и не зависимо от моего настроя, а может молчать. Я попробую. Пока я могу сказать наверняка, живы женщины или нет. Но мне нужны их фотографии.

– Фотографии есть.

Полковник открыл небольшой сейф, который стоял в углу кабинета на тумбочке, и достал две фотографии. С одной на меня смотрела немолодая женщина, снятая на документ, но увеличенная, а поэтому она смотрела прямо на меня, то есть так, как она смотрела в объектив фотоаппарата.

– Она мертва, - твердо сказал я, вглядевшись в лицо женщины. Я видел то, что не увидит человек с обычным восприятием. Я видел потухший взгляд и совершенно неживое лицо, похожее на мумию. В какое-то время перед глазами даже мелькнула картинка женщины с ссадинами на лице и ранами в области груди.

У Анны Ахматовой есть строчки:

Когда человек умирает,

Изменяются его портреты.

По-другому глаза глядят, и губы

Улыбаются другой улыбкой.

Ничего удивительного. Я уверен, что поэтесса воспринимала мир как экстрасенс и обладала внечувственным восприятием.

Вторая женщина, молодая и привлекательная, выглядела на фотографии, тоже снятой на документ и увеличенной, обычно, без каких-либо изменений, которые бы дали пищу моему подсознанию. Мне даже показалось, что в уголках рта женщины затаилась улыбка, хотя особые требования к фотографиям на документ предписывают клиенту смотреть в объектив строго.

– Эта женщина жива, - ответил я.

– Это уже кое-что, - обрадовался полковник, и я понял, что он верит мне.

– Постойте. Ничего больше не говорите, - сказал я жестко, чувствуя, что тело наливается свинцом и пелена начинает застилать глаза, а в голове появляется неприятный гул. Пелена постепенно рассеялась, передо мной заколыхалось, как подернутое дымкой, шоссе, и я сначала неясно, потом все более различимо увидел молодую женщину с фотокарточки и мужчину лет сорока-сорока пяти. Я видел лес. Мужчина закапывал саперной лопатой с коротким черенком труп. Я видел небольшую, почти у поверхности яму, или даже углубление, где лежал труп. Женщина сидела под деревом поодаль, опустив голову на руки. Потом картинка как-то внезапно оборвалась, и яркая вспышка словно бросила меня в другое место в лесу на поляне, где стояла машина "Москвич", и людей уже оказалось трое: две женщины с фотокарточек и тот же мужчина, который закапывал труп. Женщина, что постарше, лежала на траве с кляпом во рту, молодая стояла рядом с мужчиной поодаль, и они о чем-то разговаривали, размахивая руками. Вдруг та женщина, что лежала, стала подниматься и побежала в сторону шоссе, но мужчина тут же догнал ее, с размаху толкнул так, что она упала, уткнувшись лицом в траву, пыталась подняться, но он нанес ей два удара ножом в спину и, и она рухнула на землю всем телом.