Сущность Альфы

– Несмотря на недоношенность, как и ожидали, здоровенькие, крепенькие мальчики, - устало, но со счастливыми нотками в голосе произнесла Сенджу, а после обескуражено отвела взгляд, - но именно таких, - это слово женщина волнительно подчеркнула, - мальчиков я не ожидала

Дейдара беспокойно взглянул на возлюбленного, не понимая, что произошло, и о чем говорит врач, ведь его сынишки были прекрасны – розовенькие, с маленькими личиками и черными волосиками, в общем, оба в папочку-альфу. Но Цунаде говорила так, будто что-то произошло, не плохое, нет, можно даже сказать, наоборот, но это настолько взволновало женщину, что она даже взгляд отвела, явно не зная, что сказать, и это было связано отнюдь не с тем, что она ощущала силу другого альфы.

– Все хорошо, котенок, - ласково ответил Итачи, с улыбкой посматривая на своих новорожденных сыновей. – Просто наши мальчики очень особенные, - да, он чувствовал, слабо, конечно, но ведь это младенцы, хотя, конечно же, ощущения завораживали, - у них уже пробуждена сущность и есть тоненькие биополя, - на этот раз улыбка, полная любви и благодарности, была адресована супругу. – Наши маленькие альфочки. Спасибо, любимый

– Ичиро… – едва слышно произнес Дейдара, смотря на того малыша, которого держала на руках Цунаде, и который появился на свет первым

– И Йору, - поддержал мужа Итачи, называя второе имя из тех, которые они выбрали для своих сыновей, а после кивнул женщинам, которые сразу же унесли детей, чтобы поместить их в специальные боксы, а сам вновь полностью сконцентрировал свое внимание на муже, чувствуя, что тот хочет ему что-то сказать

Дейдара проводил взглядом вновь скрывшихся за ширмой женщин, понимая, что то, ради чего он жил и терпел эту боль, сбылось. Вот они, прекрасные, милые, крохотные создания, их мальчики, плод их уз и их любви, их надежды и их продолжение. Нити энергетического купола практически рассеялись, при этом высвобождая накопленную энергетику не в его тело, а в пространство, потому что… потому что её уже просто не было куда возвращать. Его каналы разрушены, биополе больше не существует, единственное, что осталось, это сущность, но и она была истощена настолько, что уже не могла бороться, тоже постепенно угасая, хотя при этом отчаянно не желала терять связь, рвать узы, пыталась ощутить малышей, установить с ними родительскую связь, но все её попытки были тщетны. Боли больше не было, только тоска и умиротворенность. Его сыновья… он успел увидеть их и дать им имена. На сердце было спокойно, сущность тоже присмирела, и Дейдара высвободил ту капельку сил, которую он так тщательно берег все это время, чтобы потратить её на самые важные в своей жизни слова.

– Люблю тебя… – одними губами прошептал Дей, чувствуя, как по холодной коже щеки стекает горячая слеза сожаления и прощания. Он не хотел уходить, не представлял себе, как он будет без возлюбленного и их сыновей, как же больно будет, когда падут узы их Пары, и не хотел, чтобы было больно мужу. Как это вообще возможно, ведь они две половинки одного целого? Нет, они уже давно стали едины, а не половинками. И теперь его собственная сущность, сердце которой уже тоже было практически разрушено энергетическим истощением и внутренними повреждениями, в последнем рывке, отдавая все свои силы и с мелодичным звоном рассыпаясь на осколки, воззвала к узам Пары и передала своему Истинному то, что он уже не мог сказать – клятву верности во всех рождениях и перерождениях. Дейдара пообещал любимому, что они всегда будут вместе. И он будет ждать, даже через века, при любых обстоятельствах, он будет искать, хранить верность и любить всем сердцем. А после… после все померкло.

========== Глава 34. Часть 3. ==========

Слияние с собственной сущностью не было настолько простым, как могло показаться на первый взгляд. Это истощало, даже учитывая то, что его энергетические запасы были очень велики, а сущность Древнего подчинилась ему добровольно. Это требовало ювелирной концентрации, поскольку слияние было нестабильным, то и дело угрожая вернуть все на круги своя, после чего, как понимал Итачи, быстро и плотно слиться с сущностью снова он не сможет – тело просто не выдержит подобной нагрузки. Это обостряло все инстинкты, обостряло восприятие, зрение, слух, нюх, даже ментальная чувствительность усилилась в несколько раз, хотя он по-прежнему не ощущал, что же происходит вне родильной палаты. Итачи сам себе казался иным, и дело было отнюдь не в том, что в процессе слияния он оказался внутри сущности, а не отдельно от неё, связанный с ней энергетическими нитями, дело было в том, что, наверное, сознание Древнего все ещё жило в сущности, жили его воспоминания, его жизненный опыт, и теперь это все вливалось в него медленным потоком, отвлекая обрывками образов и голосов. Но альфа все равно не чувствовал своего супруга, хотя нити уз Пары все ещё тонко вибрировали, но их звон постепенно угасал, становился едва слышимым, прерывался, ускользал от него, заставляя сущность метаться в предчувствии утраты.

Миг, когда он услышал первые крики своих сыновей, отгородил его от всего, даже от воспоминаний Древнего, наполняя тело альфы теплом, мягким светом, мелодичным перезвоном новых нитей, которые более не были призрачными и тонкими – теперь они стали отчетливыми, чернильно-синими, слегка подрагивали, плетя своеобразную мелодию новой жизни. Это было прекрасное ощущение, захватывающее, заполняющее его всего, замещающее другие эмоции, обнажающее именно те чувства, которые он вряд ли мог бы выразить словами. Да, альфа понимал, что сейчас Дейдара этого всего не чувствует, потому что его биополе разрушено, а сущность из последних сил цепляется за грани этого мира, но взгляд омеги говорил и за его биополе, и за его сущность – супруг был горд, восхищен и счастлив, едва ощутимо сжимая его ладонь своими тонкими пальчиками в знак их единения и любви.

Альфе было трудно понять, что именно он чувствует, и Итачи даже сперва подумал, что это отголоски биополей тех, кто находится где-то поблизости, но ощущения были слишком реальными и близкими, чтобы списать их на отголоски, а его собственное зримое биополе так пульсировало и тянулось, что не поверить в невозможное у него просто не было оснований. Да, их мальчики уже имели биополя, они были настолько особенными, что даже Древний не мог предсказать, какая же им уготована судьба, но что-то подсказывало альфе, что пробуждение в нем силы Древнего именно в момент течки супруга произошло не просто так. Все это время он задавался вопросом: зачем ему была дана эта сила? Возможно, вот он, ответ: чтобы родились такие уникальные дети. Планы и пути богов трудно понять, поэтому говорить о чем-то с уверенностью он сейчас не мог, тем более что Дейдара таял прямо на глазах, будто утекал сквозь его пальцы, ускользал, рассеивался, отдалялся от него, цепляясь за что-то, что он так отчаянно пытался ему сказать.

Клятва верности шокировала Итачи, потому что это были не просто слова: ментальная клятва верности, данная на пороге смерти, сродная с ментальными узами Пары, и она навечно, даже в их последующих рождениях и перерождениях, запечатлевается в сущностях тех, кто дал и кто принял эту клятву. Да, он знал, что Дей любит его, что его чувства искренни, сильны, крепки, но чтобы клятва… Неужели возлюбленный действительно способен на такую жертву? Ведь клятва заставляет своего носителя искать, возможно, даже целую жизнь, стремиться к тому, чей образ будет всплывать в его памяти, и, не найдя, вернуться в круг перерождений, так и не обретя счастья. Но сомневаться в твердости и искренности решения возлюбленного Итачи не позволила новая волна ощущений: жар окутал его всего, проникая в его биополе, тело, сердце, сущность, сплетаясь с меткой и запечатлеваясь вокруг неё плотным ментальным ореолом, который не позволит ей исчезнуть, даже спустя сотню перерождений и веков.

Тонкий, беспрерывный писк прибора совпал с оглушающим треском, от которого у Итачи резко померкло перед глазами. Он будто упал в холодящую, липкую, дурманящую пустоту, в которой он барахтался, стремясь к поверхности, и которая неумолимо тянула вниз. В темени, словно вспышкой, сверкнула белесая нить, стремительно уходя в эту глубину, растворяясь в ней, сливаясь с ней, постепенно угасая. Итачи хотел ухватить её, уцепиться в неё пальцами, намотать на кулак и либо вытянуть её из этой темени, либо уйти вслед за ней, но пространство вокруг него сгустилось, уплотнилось, сковало его разум и резко, тоже вспышкой, вытолкнуло назад, к свету, к реальности, в которой все ещё непрерывно пищал прибор, оповещая о том, что сердце его возлюбленного остановилось.

Драгоценные секунды ускользали от него, но Итачи никак не мог собраться и сделать именно тот шаг, ради которого он и слился со своей сущностью Древнего, удерживая вокруг себя зримый образ и накапливая энергетику. Лицо любимого казалось таким неестественно-умиротворенным, что было трудно поверить в то, что его Истинного больше нет. Счастливая улыбка тронула бледные губы, ресницы откинули густую тень на меловые щеки, шелк светлых волос застыл, окутывая омегу золотистым ореолом, а тонкие пальцы так и не отпустили его руку, будто тем самым скрепляя их вечный союз. Кажется, вокруг него что-то происходило, кто-то пытался что-то сказать, но прикасаться не решался, назидал только, мешал, путал мысли, хотел заставить его поверить в то, что возлюбленного больше нет, а Итачи в это верить не хотел. Вот как? Как Дей может его покинуть? Оставить одного. Отречься от него и их детей. Он же дал ему клятву верности, пообещал, что, несмотря ни на что, всегда будет рядом, заверил его в вечности и неугасаемости огня их любви, а кто-то говорит, что Дейдары больше нет. Лгут! Все вокруг лгут! Даже этот прибор, который все пищал и пищал, даже эта ровная зеленая линия – все было ложью, обманом, дурным сном, потому что Дей жив. Дей должен жить. Должен любить и воспитывать своих сыновей. Просто обязан ещё раз сказать ему, что он его любит.

Итачи поднялся, чувствуя на лице соленую влагу, которой, как он думал, больше никогда не суждено было скользить по его щекам. Ало-черный ореол сущности вокруг него уплотнился, постепенно меняя, теряя, искажая свои очертания, вновь превращаясь в витки биополя, которые медленно клубились вокруг альфы. Он до сих пор не знал, что точно нужно делать, но сила уже была в его руках, значит, именно руки должны стать проводниками, должны стать инструментом, связующим звеном, который заменит одну жизнь на другую. Итачи осторожно высвободил руку, на миг бережно прижался к ладони супруга губами, а после, глубоко вдохнув, положил ладони Дейдаре на грудь, туда, где уже не билось сердце, и обратил свою ментальную силу в поток, который, хлынул через его пальцы алыми нитями, наполняя бездыханное тело энергетикой.