Свет на теневую сторону

– Васенька, тебе водить!

Неуловимой партнершей в жмурки была Анна, заходила на цыпочках за шторку и старалась не дышать.

Наигравшись с племянницей, Василь Степанович носил Веру на плечах вокруг стола, и начал вдруг подпрыгивать:

– А бу-бу, бу-бу, бу-бу, – строгача тебе вкачу.

– Нам не страшен серый волк, серый волк! У нас папа целый полк, целый полк! – Вера ладошкой отбивала в медный таз. – Тары-бары, бары-вары, бум-бара, бум-бара-бумбия!

Пошатнулся овальный столик, поползла на пол вологодская салфетка…

– Боже правый, какой у нас Содом! – Анна схватила салфетку, упала в кресло и закатилась безудержным смехом.

…– Я стучу, а вы не слышите, – вошла Полина с банкой молока. Испуганный появляется сзади её муж:

– Василий Степанович, когда печь будем ладить?

– …А вот и Дуня, – весь наш колхоз теперь в сборе. Что у тебя, Дуняша? Платье к выпускному балу? – Анна Николаевна встает, накидывает ей на плечи кружевную салфетку, подводит к зеркалу.

Застенчиво откашлявшись, принялись бить напольные часы восемь раз. Баритон пружин медленно затихал в трепете потревоженных часами стен.

Каникулы закончились. Аня собрала Верины рисунки в папку:

– Вот твоё сочинение на тему «Труд». Девочка, начиная любое дело, помни, что царство Божье внутри нас, – и незаметно перекрестила её.

Василь Степановича нахмурился на этот жест, надел шапку и отвёз племянницу на вокзал.

В Москве на вокзале встречала Веру мама.

…Теперь каждый приезд в село Красное готовилось девочке судьбиной платье к выпускному балу, пропитанное бытом разных эпох. В платье из двух фактур, – ушедшего дворянского века и суконного полотна новой действительности Вера вступит во взрослую жизнь. По случаю совершеннолетия родители подарили ей золотую ящерку с бриллиантинами на спине. (Эту брошку – некий оберег её характера Вера стеснялась надевать всю жизнь.)

4. Преодолеть стыд…

После войны, потеряв в Москве жилплощадь, Ветловы жили первое время у маминой второй сестры Екатерины. Ночевать семье приходилось на полу под роялем. На крышке рояля спал их рыжий кот.

По выходным дням, стараясь не докучать маминой сестре, Ветловы забирали Рыжика и уезжали в Павшино. Отец работал там начальником авиационной ремонтно-военной базы.

Со временем семье дали большую комнату в квартире на Садово-Триумфальной улице в некогда доходном доме с луковичным куполом наверху. В доме обнаружилась после войны трещина. Над парадным подъездом навис балкон с узорчатой оградой, норовя обвалиться. Потолок в квартире протекал от дождя. Но комната была большая, светлая. Двустворчатые белые двери, медные ручки, высокие окна, резной бордюр и розетка гипсовая наверху.

Сразу купили под неё люстру бледно-зелёного стекла в виде перевёрнутых вниз крынок молочного цвета изнутри. Посредине люстры сверкала хрустальная шишечка, собирая все погодные фантазии за окном и преломляя в гранях суету города. Вера часто смотрела в эту шишечку.

А ещё любила большую картину в простой сосновой раме, висевшую над диваном. Подарили её вскладчину военнопленные немцы, работавшие у отца на ремонтной базе. Зная, что он охотник, вручили картину Николаю Петровичу на Новый год с благодарностью за хорошее к ним отношение.

Вера, засыпая, наблюдала вечером, как выходит из леса пара лосей. За ними спешит по глубокому снегу едва заметный в сумерках лосёнок. С каждым годом лоси подвигались к раме всё ближе. Однажды Вера откроет утром глаза, а лоси ушли… Но пейзаж кисти довольно известного среди передвижников живописца Тихменьева был неисчерпаем для глаза.

Первое время родители спали на двух ящиках для оружия, составленных вместе и окрашенных свежим суриком. Раскладушку дочери отгородили старинным буфетом. Мама уговорила мужа купить такой раритет в комиссионном магазине, потому что буфет очень уж напоминал ей тот, что был у них в детстве.

В семь утра подавали Николаю Петровичу к подъезду машину.

– Коля, ты занимаешь генеральскую должность и до сих пор в полковниках, – напоминала ему жена.

– Не место красит человека, а человек место.

– Люди стремятся, люди добиваются… У тебя есть право на трёхкомнатную квартиру.

– Простой народ в подвалах живёт! – и уезжал в воскресенье опять на работу.

– Мама, нам и здесь хорошо.

– Жить за шкафом? Мыться в общей ванне? На плите мыло из выварки течёт в компот! – С досадой откинула рыжий хвост, с которым играла дочь, и встала, собираясь идти готовить ужин.

Тогда Вера незаметно заправила маме лисий хвост под тесёмки фартука и двинулась следом проверить впечатление – пусть соседки улыбнутся!

Мама повернулась от плиты и споткнулась о хвост, упавший на пол:

– Вон отсюда! – вскрикнула мать.

– Мамочка, тише, нас в пионеры готовят. Вожатая написала, что я легко поддаюсь воспитанию. Давай хвостик тебе под фартук получше заправлю…

– Марш в комнату, малахольная!

Вера надела новые жёлтые ботиночки, (отец заказывал их каждый год у немца-сапожника, работавшего у него на базе) и отправилась во двор ожидать Фаину.

Подруги катались с горки, откусывали бордюр сосулек, прыгали с крыши сарая в глубокий снег. С наступлением темноты поднимались к Фаине на терраску и пели: «Каждый вечер вдвоём на крылечке твоём мы подолгу стоим, и расстаться не можем никак…»

– Пойдём, посмотрим в полуподвальное окно, – предложила однажды Вера.

Покосившееся окно было всё заставлено цветущими геранями.

На другой день Вера увидела, как по краю ступеней домика с геранями просачивается оттаявший ручеёк, скопляясь лужицей у двери.

Вера, усвоив наказ вожатой: «Пионер отвечает за всё!» – нашла консервную банку и принялась вычерпывать воду, плеская наружу, как из тонущей лодки. Невольно расширила устье. Вода побежала быстрее. Оёёй!.. Кликнуть Фаину? И оглянулась. Перед Верой неожиданно возник страшный мужик.

Вера поставила у его ног банку и двинулась скорее прочь. …Всё же обернулась:

– Простите, какие люди тут живут? Шибаевы? – подавляя страх.

– Дуй отсюда, пока не врезал! – Мужик схватил банку и сбежал вниз открывать замок. В подвале стояла лужа.

Вера, отряхнув пальто и подавляя непонятный стыд, шла с достоинством исполненного долга.

– Он хотел тебя побить?! – догнала её Фаина. – …Пойдём на горку.

– Я гулять не выйду, – у меня ботинки промокли, – краснея за своё упорство, направилась домой.

Утром пошла в школу. На уроке по русскому языку Вале Шибаевой поставили двойку.

– У них квартиру вчера затопило! – выкрикнула из-за парты Ветлова.

Дома пыталась маме втолковать:

– Грубый человек оказался Валиным отцом, – ему стыдно было, как он плохо живёт! – И поскорей открыла альбом с рисунком богатейшей герани на его окне. – Вот, посмотри!