Свет в тумане

Что ж, кое-какие сплетни Мэб все-таки добыла. И с одной стороны они никакого отношения не имели к их делу, а с другой — поведение Верне нервировало не на шутку.

– Леди Флоранс, - Мэб поднялась.
– Могу я воспользоваться вашим чарофоном?

17.

Смерть старой нянюшки вызвала настоящий переполох. Возможно, в большом городе дело бы пустили на самотек, но на острове госпожа Жокетт оказалась заметной фигурой. У каждого здесь была пара историй про нее. По всему выходило, что госпожа Жокетт — безобидная славная старушка, которая любит детей и кормит всех подряд карамельками. Однако же, кто-то проломил ей череп.

– Неслыханно!
– воскликнул Пьер Бли не без удовольствия.

Мужчины устроились в курительной, еще одной комнате, обставленной в «педжабарском стиле», если так можно было назвать эту безвкусицу. Комната была достаточно велика, чтобы не сталкиваться между собой, даже не видеть друг друга — все благодаря расписным ширмам. Это было очень хорошо, потому что Реджинальд боялся не сдержаться при виде Верне. Того скрывало кресло, и все на данный момент было прекрасно. Присутствие колониального миллионера выдавали только колечки дыма; на них можно было не обращать внимание.

Куда сильнее Реджинальда занимал Мартин Рорри. Полиция, занятая осмотром тела и места преступления, пока еще не обратила внимание на секретаря, но это был только вопрос времени. Молодой человек заметно нервничал, был бледен, истекал потом и не знал, куда ему деть руки. Реджинальд не знал, убийца ли перед ним или просто перепуганный мальчишка, да его это и не слишком занимало. Сейчас важно было переговорить с Мартином Рорри, пока им не занялись полицейские. Наверняка потом Реджинальд будет презирать себя за такое поведение, но — потом.

Как и Режинальд, Рорри не курил. Он занял место у окна и с тоской смотрел в сад. Пальцы нервно барабанили по резному полированному столику.

Реджинальд сел рядом. Секретарь при его появлении вздрогнул и скрестил руки на груди в беспомощном защитном жесте. Пареньку определенно было что скрывать.

– Я слышал, барон увлекался историей семьи?

Рорри вздрогнул и заметно расслабился. Это была явно не та тема, что его беспокоила.

– Да, господин Эншо. Это была, наверное, единственная страсть барона. Он мечтал восстановить родовой замок, хотя едва ли представлял, сколько это будет ему стоить. И он писал о своей семье книгу.

– Книгу?
– оживился Реджинальд.

Рорри хмыкнул.

– Вы ведь понимаете, семья не была особенно примечательна. Весь свой век бароны коротали на острове, не вмешиваясь в дела политические. Участвовали в паре войн, но неизменно возвращались сюда. Материала явно не хватает, и по большей части барон записывал байки, которые любит рассказывать о Хапли Жокетт… Любила…

Секретарь помрачнел и снова замкнулся в себе.

– А как же Грюнар и Юфемия?
– спросил Реджинальд, надеясь еще раз разговорить молодого человека.

Рорри только пожал плечами.

– Эта старая глупая легенда уже никому не интересна. Все мы ее слышали не одну сотню раз. Барон одно время надеялся выкопать что-то новое, утверждал, что его дед на что-то там намекал. Его светлость дни и ночи проводил в семейном архиве, но… - секретарь махнул рукой и отвернулся к окну.

– Но?

Рорри досадливо поморщился.

– Архив в ужасном состоянии. Он огромен, кое-кто из баронов любил писать мемуары, и даже слишком. Но все это веками собиралось бессистемно и до последнего момента хранилось в замке. Некоторые бумаги безнадежно повреждены сыростью.

– Могли бы мы с леди Мэб взглянуть на эти бумаги?

Мартин Рорри сощурился подозрительно. Реджинальд принял самый невинный вид и заговорил мягким увещевательным тоном, который использовал порой на педсоветах, желая повлиять на коллег и ректора. Даже на Мэб этот тон пару раз действовал.

– Мы с леди Дерован, помимо прочего, заняты исследованиями сложных редких зелий и…

– А-а, Грёзы?
– Мартин Рорри отмахнулся.

– Я бы на вашем месте не относился к этому легкомысленно, - покачал головой Реджинальд. Воспоминания об эффекте зелья были все еще свежи.

Секретарь пожал плечами и, вытащив связку потертых медных ключей, отцепил один.

– Это на чердаке. Потайная лестница из библиотеки: нужно повернуть влево чучело ворона. Спросите леди Флоранс для приличия, но думаю, она не станет возражать.

Реджинальд забрал ключ, положил в жилетный карман и вовремя: в дверях появился полицейский инспектор в сопровождении пары констеблей. Вид у них был суровый, а дубинки в руках выглядели угрожающе. Мартин Рорри побледнел, взгляд его метнулся от полицейских к окну, словно ища пути к бегству. Окно было в тяжелой свинцовой раме, сделанной так, чтобы легко противостоять непогоде. Мимолетно секретарь глянул на Реджинальда, прося поддержки, а потом поднялся.

– Господа?

– Господин Рорри, пройдите с нами, - сухим официальным тоном велел инспектор.

– Это… это арест?
– голос молодого человека дрогнул.

– Пока это — дело добровольное, господин Рорри.

Секретарь вымучил улыбку, кивнул Реджинальду и последовал за полицейскими. Констебли с дубинками шли по обеим сторонам и выглядели угрожающе. Место Рорри незамедлительно занял Пьер Бли.

– Они с бароном повздорили несколько дней назад, - сообщил художник доверительным тоном. На Реджинальда пахнуло слишком сладким для мужчины парфюмом.
– Должно быть, наш Мартин и…

Художник умолк с самым многозначительным видом и подмигнул. Накатило чувство брезгливости. Пьер Бли был Реджинальду глубоко антипатичен, он не выносил подобных людей. Что он за художник, сказать сразу было нельзя, но Реджинальд готов был голову позакладывать, что мальчишка — бездельник вроде тех, кто учится в Королевском Колледже.

– Этот Рорри всегда был с придурью, - Бли раскурил темно-коричневую сигарету, источающую назойливый сладкий фруктовый запах.
– Мы ведь учились вместе, знаете? В Вандомэ. Уиллем был талантлив, весьма, весьма… Видели в Педжабарской гостиной натюрморт с битой птицей?

Реджинальд покачал головой. В той комнате слишком много было всего и невозможно было разглядеть детали. Впрочем, Бли не интересовал ответ, он вообще обращал на собеседника крайне мало внимания.

– Это работа Уиллема. Рорри отчаянно ему завидовал. Да и я, признаться, чуток… Рорри выгнали после одной неприятной истории, и мы с ним не виделись до этого лета. А Уиллем… Не нужно ему было возвращаться на этот остров. Невольно поверишь в проклятие, а?

И Бли, отвлекшись от своей персоны, поднял наконец глаза на Реджинальда.