Священная земля

В каждой деревне и городке, через которые он проходил, Соклей искал храм этого таинственного бога. Он так и не нашел ни одного. Наконец, он спросил иудейца, который оказался достаточно дружелюбным за парой кубков вина в таверне. Парень покачал головой и выглядел удивленным вопросом: удивленным и жалостливым, как будто Соклей не мог ожидать, что тот знает что-то лучше.

“У нашего бога есть только один храм, где священники возносят молитвы и приносят жертвы”, - сказал он. “Это в Иерусалиме, нашем великом городе”.

Повсюду в Иудее люди говорили об Иерусалиме так, как эллины говорили об Афинах или Александрии. Все остальные города, по их словам, были ничем по сравнению с ним. И они говорили о своем храме так, как афиняне могли бы говорить о Парфеноне - как о самом совершенном и прекрасном здании в мире.

Они были всего лишь варварами, причем провинциальными варварами, так что Соклей не придал значения значительной части того, что он слышал. Несмотря на это, он не был готов к своему первому виду Иерусалима, который он увидел со скалистой гряды в паре часов пути к северо-западу от города.

Он указал вперед. “Это она”, - сказал он. “Должно быть, это она. Но это все, что там есть? Это то, от чего все иудеи, которых мы встречали, падали в обморок?”

“Выглядит не так уж и много, не так ли?” Сказал Аристидас.

“Теперь, когда ты упомянул об этом, нет”, - ответил Соклей. Предположительно великий город Иудеи располагался на возвышенности между значительной долиной на востоке и меньшим, более узким ущельем на западе. Возможно, она была полдюжины стадиев в длину; она и близко не подходила к полдюжине стадиев в ширину. Еще несколько домов - пригородов, хотя они вряд ли заслуживали такого названия, - усеивали возвышенность к западу от узкого ущелья. Над всем висел дым: безошибочный признак человеческого обитания. Придавая месту презумпцию невиновности, Соклей сказал: “Есть полисы поменьше”.

“Я не могу придумать ничего более уродливого”, - сказал Телеутас.

Соклей счел это не совсем справедливым. Стены вокруг Иерусалима и более крупные здания, которые он мог видеть, были построены из местного камня золотистого цвета, который нравился его глазу. Он не мог разглядеть никаких деталей, не на таком расстоянии, и сомневался, что даже рысьеглазый Аристидас смог бы. “Одним из этих больших зданий, вероятно, будет храм, о котором говорят Иудеи”.

“Я не вижу ничего похожего на настоящий храм, с колоннами и всем прочим”, - сказал Аристидас, наклоняясь вперед, чтобы посмотреть на далекий город на холме.

“Они варвары, и притом странные варвары”, - сказал Мосхион. “Кто знает, выглядят ли их храмы так, как должны выглядеть храмы?”

“И они поклоняются этому глупому богу, которого никто не может видеть”, - лукаво добавил Телеутас. “Может быть, у них тоже есть храм, которого никто не может видеть”.

“Возможно”, - сказал Соклей. “Я слышал, кельты поклоняются своим богам в рощах деревьев”. Он огляделся. “Я признаю, что в стране кельтов должно быть больше деревьев, чем здесь”. Еще немного подумав, он продолжил: “Я беру свои слова обратно. Я действительно думаю, что одним из таких зданий является храм, потому что иудеи не говорили бы об этом месте так, как они говорят, если бы это была всего лишь священная роща - или, если уж на то пошло, если бы ее там вообще не было ”.

Он остановился, довольный своей логикой. Но когда он переводил взгляд с одного из своих сопровождающих на другого, чтобы выяснить, произвело ли это впечатление и на них, он уловил, как Телеутас бормотал Аристиду: “Клянусь собакой, я даже пошутить не могу, не получив в ответ нотации”.

Уши Соклея горели. Ну, ты хотел узнать, что они думают, сказал он себе. Теперь ты знаешь. Он не собирался читать лекцию. Он просто высказывал свою точку зрения. По крайней мере, так он думал. Он вздохнул. Я должен следить за этим. Мне действительно нужно быть осторожным. Если я этого не сделаю, я в конечном итоге наскучу людям. Это последнее, что может позволить себе торговец, потому что -

Он замолчал. Он что-то пробормотал себе под нос, довольно едкое бормотание. Он начал отчитывать себя за то, что не читает лекций. “Поехали”, - сказал он вслух. Это было достаточно кратко и настолько, что даже Телеуты не смогли попытаться улучшить его.

Дорога в Иерусалим петляла среди оливковых деревьев и полей, которые были бы богаче, если бы они не поднимались в гору по такому крутому склону. Чем ближе эллины подходили к городу, тем более впечатляющими выглядели его укрепления. Стены искусно использовали почву. В северной части этого места были особенно мощные сооружения. Даже Телеуты сказали: “Я бы не хотел пытаться штурмовать это место”.

“Нет, в самом деле”. Аристидас опустил голову. “Тебе придется попытаться заморить ее голодом. В противном случае ты можешь бросить армию ни за что ни про что”.

Приблизившись к западным воротам, Соклей обнаружил, что некоторые стражники были эллинами, а другие, которые были вооружены копьями и щитами и носили шлемы, но не имели бронежилетов, - смуглыми иудаистами с крючковатым носом. Один из эллинов уставился на короткие хитоны, которые были на Соклее и матросах с "Афродиты". Он подтолкнул локтем своих товарищей. Все они указывали на вновь прибывших. Человек, который первым заметил их, окликнул: “Хеллемзете?”

“Малиста”. Соклей опустил голову. “Конечно, мы говорим по-гречески”.

“Член Посейдона, чувак, что вы, потерпевшие кораблекрушение, делаете в этом забытом богами месте?” - спросил его охранник у ворот. “Мы должны быть здесь, чтобы помешать Денежным мешкам в Египте снова отобрать этот город у Антигона, но зачем кому-то в здравом уме приезжать сюда, если в этом нет необходимости?”

“Мы здесь, чтобы торговать”, - сказал Соклей. “Мы направляемся в Энгеди, чтобы купить там бальзам, но по пути мы также займемся бизнесом”.

“В этих краях не так уж много дел, которыми можно было бы заняться”, - сказал другой охранник, что нисколько не обрадовало сердце Соклеоса. Но затем он продолжил: “Тем не менее, то, что там есть, вы будете делать в Иерусалиме”.

“Что ж, приятно это слышать”, - сказал Соклей. Он вежливо кивнул иудаям у ворот, насколько мог подражая варварским манерам, и перешел на арамейский: “Мир вам, мои хозяева”.

Иудеи воскликнули от удивления. То же самое сделали эллины. “Послушайте, как он издает звуки ”бар-бар"!" - сказал один из них. “Он может разговаривать с этими грязными иудейскими маньяками. Ему не нужно показывать пальцем, разыгрывать дурацкое шоу и надеяться, что вы сможете найти одного из них, который знает несколько слов по-гречески”.

“Где ты выучил этот язык, приятель?” - спросил другой эллин.

“От финикийского купца с Родоса”, - ответил Соклей. “Я не так уж много говорю об этом”.

“Лучше, чем я могу сделать, а я здесь уже пару лет”, - сказал ему охранник. “Я могу попросить женщину - им не нравится, когда ты просишь мальчика, потому что они говорят, что их бог этим не занимается - и вино, и хлеб, и я могу сказать: ‘Стой спокойно! Руки вверх!’ И это, пожалуй, все ”.